Лорд Джордж Байрон. Тот Зек Шильона. Часть Вторая

               
         7
Сказал я, брат мой тосковал:
Могущественный духом пал.
Ему не впрок была еда,
Хотя была не так груба:

Как на охоте ели мы,
К еде претензий лишены:
Ведь молоко дарил нам тур,
Воды сменяя пресноту.

Наш хлеб был горек как слеза,
Что лилась тыщу лет назад,
Когда впервые человек
Своих собратьев в гнет обрек.

Что это нам и для него?
Его сердчишко извелось;
Как плесень братская душа
Там холодела, не спеша,

Не смог дышать свободно он:
Давил все время камня склон;,
Когда ж настал последний сон.
Я голову   не смог держать,
Его рукой приободрять,

Порвать мне узы была цель,
Но я и в этом был нелеп.
Он умер - расклепали цепь.
Земли холодной я наскрёб
Последний  долг исполнить чтоб.

Я умолял похоронить
Труп  брата рядышком в тени,
Чтоб днём и ночью был со мной,
Но вывод сделал я иной,

Что вольная теперь уж грудь 
В тюрьме не сможет отдохнуть.
Молиться не хватило силы -
Они, смеясь труп уложили.

Земля с дерном покрыли тут
Любимца нашего приют;
Его же цепь заменой  лент,
Такой убийству монумент!

          8
Но он, цветок, всеми любимый,
С младенчества для нас родимый.
Похож на материнский лик.
Семьи инфант и баловник.

Мечта страдавшего отца,
Моя тревога в страшный час
Я мог бы жизнью заплатить,
Чтобы его освободить.

Но только он не  устоял,
Дух вдохновенный потерял -
Был светлый день ему не в прок,
Увял в неволе стебелёк.

Бог мой! как сердце мне бредёт 
Веселых душ такой излёт.
В любом формате и ладу:
Я их в крови моей найду,

Найду в бурливом океане.
Что судорогой своею манит,
Я видел  страшную кровать,
Грехов ужасных ипостась:

Весь этот ужас, это горе
Зачем ему теперь, который
Уже поблек как те цветы -
Сладчайшей слабой доброты.

Совсем без слез, но с добротой
Взывал к ушедшим на покой;
А свежесть его нежных щёк
Могилам дерзостный упрёк,

Оттенки их уж расплылись
Как радуги ушедшей ввысь;
А глаз прозрачный как кристалл
Чуть подземелье освещал;

Он не стонал и не роптал
Что жребий роковой достал,-
Кричал я все о лучших днях,
Пытаясь  дух его поднять,

Я в тишину был погружён -
Потерей новой истомлен;
Потом дышать он перестал
Природный смертный час настал
Он даже вроде меньше стал:

Внимая, звуков не слыхал;
В безумном страхе я взывал -
Надежды не было, но все ж
Мой страх мне облегчил правеж;

Мне показался слышным звук -
Порвал я цепь усильем рук,
И весь к нему: - но его нет,
И почернел мне белый свет,

Я только жил, я рисовал:
Лежит подземная роса;
Звено последнее драгое
У края вечного покоя;

Непрочная, но родная связь
На этом месте так порвалась.
Брат на земле, другой же  под -
Никто из них дышать не смог.

Недвижимую руку взял
И тот час смертный холод внял.
Стремиться не осталось сил,
Но я пока ещё был жив -

Мы без ума, когда мы знаем:
Что близких мы навек теряем.
Но потому
Смерть не приму,
Что запретила вера мне
Эгоистично умереть.


             9
Что приключилось после там
Я плохо знаю - я устал  -
Исчезли как-то воздух, свет,
И тьмы кромешной больше нет:


Мысли и чувства я терял   -
Среди камней  сам камнем стал,
Непониманием обуян,
Скалой погружённой  в  туман;


Уныло, серо все как тень;
Не то, чтоб ночь - не то, чтоб день;
Не подземелья тусклый свет,
Мне приносивший столько бед,

Пространство съела пустота,
И неподвижным вдруг я стал;
Ни времени,  ни дна, ни звёзд,
Ни платежей, ни злых егоз,

Но тишина, беззвучный вдох,
Ни жизнь, ни смерть, их нет следов;
А моря  праздности застой
Слепой, недвижный  и немой!

Вдруг озарился мертвый мозг,-
Свои рулады вывел дрозд;
То затихал, то продолжал,
Я слаще песен не слыхал,

Был очарован до зениц:
Примчался радости сюрприз,
Не видели глаза тогда.   
Что мне напарником беда;

Потом унылою стезей
Вернулись чувства в прежний строй;
Увидел своды, пол тюрьмы,
Меня сжимавшие из тьмы,

Мерцанье солнца увидал,
Как прежде луч его вползал,
Но сквозь расщелину в стене
Любовь дарила птица мне.

Своими трелями звеня ,
Лазурно-крылая   особь
Легко пропела тыщу слов,
Казалось, песня про меня!


Подобного я не видал,
Не встречу больше никогда;
Нуждался в друге я весьма,
Но был порожняя сума.

Дрозд полюбил меня, когда
Живущих не было следа.
Бодря меня из-за оград,
Все чувства мне вернул назад.

Я не узнаю, почему
Пришёл из клетки мне в тюрьму,
Свой хорошо изведав плен,
Я птичке не готовил стен.

Или в крылатом обличье
Из рая гость в моей тюрьме;
Ибо - простят мне небеса!
Сквозь слёзы смех являть нельзя -

Порой казалось,может быть,
Дух брата прибыл навестить;
Потом навек  он улетал,
А я тогда был смертным, знал,

Что сделать он никак не мог,
Чтоб стал вдвойне я одинок
Как труп в последней пелене,
Как облако там, в вышине,

При солнце облако вдали,
Когда небес сияет ткань,
Косой взгляд в пятый океан,
Не омрачит в такую рань
Лазурь небес, радость земли.

            10
Пришло судьбе иною стать,
Мне стражи стали сострадать;
Что их переродило так,
Привычных к горю бедолаг?

Но было так: - цепь  сброшена,
Как труп змеи лежит она,
И мог свободно  я ступать
По камере шажочков пять,

То вверх, то вниз, и поперек,
Пядь каждую я пересёк;
Кружа вокруг моих столпов,
Гулять все время  был готов,

Но только я не наступал
Туда, где братский прах  лежал;
И зорко продолжал следить,
Чтоб их покой не осквернить,

Дышал я часто, тяжело,
Ослепло сердце, грудь свело.
К стене усталый я прилег,
Не замышляя свой побег,      
Ведь схоронил я здесь навек
Всех, кого любит человек;

Земля всегда будет со мной,
Став моей  внутренней тюрьмой:
Бездетным сиротой мне быть,
Нет друга скорби разделить;

Об этом думал и был рад
Что мысль о них уже не ад;
Себя пытался подтянуть
К моим бойницам и взглянуть
Опять на гор  тех вышину,
Глазом внимая тишину.

          11
Увидел их - такие же,
А я преображен уже;
Тысячелетний снег повыше,
Озёрная вода пониже.

Вот  Роны синевы поточек.
Притоки слышал, как текут
Сквозь дыры в камне, падший куст,
И белостенный городочек,
И белых парусов кусочек;

И был потом там  островок,
Мою улыбку вызвать смог
Один, что видел взгляд;
Зелёный остров превзошёл
Слегка  темницы узкий пол
На нем деревьев строй высок,
И дует горный ветерок

Через него стекали воды,
Росли цветы на нем свободно,
Их нежен аромат.
Рыба плыла вдоль замка стен,
Их счастью быть без перемен;

Орла взметнуло вихрем в высь,
Казалось через чур он быстр.
В нем я увидел птицу грёз;
Глаза наполнила соль слез,

Обеспокоенный был рад -
Тем же путём скользить назад;
Спустился  я как акробат,
Мрак, наполняющий подвал,
Тяжелой ношею прижал;

Как старую могилу вскрыл
И новый труп захоронил,-
Все ж взгляд, что слишком угнетён
Нуждался  в отдыхе таком.

           12
Дни, месяцы, или года -
Им счет я потерял тогда -
Отверзнуть не пытался глаз,
Пыль покрывала их, как бязь.

Пришли на волю отпускать;
Я их не стал благословлять;
Мне было все равно теперь,
В цепях мне или без цепей
Своё отчаянье принять.

И вот, когда они пришли
И мои узы разцепли,
Среди тяжелых стен твердыни
Отшельник - ныне  мое имя!

Пришли, стал смутно понимать,
Из дома моего прогнать:
Здесь стал я другом паукам,
Их труд встречая тут и там.

Плясали мыши под луной,
Я был для их совсем как свой.
Одних жильцы мы были стрех
И я, монарх для тварей всех.

Мог убивать их , но скажу,
Что с ними  я теперь дружу;
Как с цепью я не знал вражды:
Общения долгого плоды.

И я, который так страдал,
Со вздохом волю восприял…