Истории 3 - Фольксдойче

По телевизору однажды
Шла передача про бойцов,
Сынов страны, душой отважных,
Что проливали в битвах кровь

За то, чтоб мы под небом жили.
Вдруг на экране – женский лик.
Хороший, добрый, светлый, милый.
Девчонка прелесть, просто шик.

Такой сниматься бы в рекламе.
Ни дать, ни взять – фотомодель.
Войны безжалостное пламя
Таких глотало. Как задел

Меня тот кадр. Она сражалась,
Преодолев отважно страх.
Досталось от судьбы немало.
Была бы примой на балах,

Коль не война с фашистской гидрой.
Орлова Люба. Двадцать пять.
Как молода! Но бог, как видно,
И сам такой был очень рад.

Ее на службу немцы взяли,
Назвав «фольксдойче». Вот дела!
Но не была Орлова швалью.
Москва считала: «Люба – клад!»

Туда шли планы и секреты
Фашистов. Люба знала толк
В делах шпионских. Как-то летом
Заданье дал ей Натрий Волк

(Тот был начальником разведки):
Узнать фашистов новый шифр.
Заданье было не последним.
Реально все, совсем не миф.

Казалось, дело было сложным.
Но Любин мозг построил план.
Ее любил один вельможа.
Как звали фрица? Вроде Ганс.

На рандеву позвал Любашу.
Была их встреча тет-а-тет.
Не знал тот Ганс, что Люба наша.
В руке «сработал» пистолет.

Но только в чьей? «Себя ухлопал».
Самоубийство – вот письмо:
Он там с женой прощался робко,
Как будто тронулся умом.

А Люба в сейф шутя проникла.
Ушел тот шифр в разведки центр.
Фашистам мысль казалась дикой,
Что их «фольксдойче» - это тень

Москвы… Что с Любой после стало?
Война закончилась. Живой
Домой вернулась. Там – орало.
В крестьян советских встала строй.

Ах, Люба, Люба – героиня!
Экрана ей бы быть звездой.
Я благодарен, как мужчина,
Орлове Любе молодой.