На песчаной стороне света стоит...

1.

На песчаной
стороне света стоит, покачиваясь, яблоневый плод.
Ему нужен лишь толчок. Кусок скорлупы.
Подметенные тела
белы по ночам. Ржавые хищники давят мух.

Глаза могут стать
чугунными, руки с белыми прожилками
превратиться в металл, ногти — в
порох и пушки.
Могу стать моряком.
Или всего лишь коровой, от которой
хорошеет любая хозяйка.
Могу стать хлебом, хлебом
небесным и стыдливым.

Яблоко становится яблоком, ветер — ветром,
соль — солью, на лбу ссадина от солнца.
Соль разлетится на пёрышки, яблоки —
на прозрачные жемчужины
и банные веники.

2.

звезды над головой расходятся понемногу
землей становясь
это ведь только начало
чертяка
расплылся, осел
позвякивает цепь якорная
потихоньку шевелится
греет

как скатерть Мебиуса меряет шагами подвал
рассветное облачко прокатывается
сквозь ореховую скорлупу
занозой сквозь небо пробивается, а потом в недрах
разносится многоногими трубами
вновь и вновь заводят корабль, и по его не помнящим пощады
лестницам на нижнюю палубу идет кисель
среди весенних сосулек гул разрыва

время
течет в причал носа вместе с веками капает
и вопрос остается обнажённым
наступает утро раздвигает доски
корпус раскачивается и остатки сна
проходят через нос и уходят в тень

3.

Человечество обогатится иероглифами женского белья
и возопиет: расстаться с весельем, прослыть нетребовательным?
Такое право имеет только полярный магнит.
Жёлтый серп инверсии, или я не птица.
Музыкальный занавес что-то скажет, но ничего не объяснит.

Четыре клавиши, и каждая клавиша показывает свою часть
острова. Чайный пакет, для которого нужен человек, а не бульон.
Далекий радиовзрыв,
обесцвеченное солнцем море в конце аллеи.
Всем хватит воздуха,
чтобы раздавить арбузной коркой пуговицу от кальсон.

(Из цикла «Дружеские беседы с роботами»)