Киноистории о необыкновенных встречах

 (Заметка без учета продолжения "Иронии судьбы" :-))

 

В самых знаменитых фильмах Э. Рязанова по сценариям Э. Брагинского можно заметить общность сюжета.

Пара героев — которые станут влюбленной парой — встречается в результате какого-нибудь совсем невероятного случая. То есть такого стечения обстоятельств, которое, если мыслить как обычно, трудно себе представить. И это неприятный случай. Поэтому оба героя вначале жалеют о том, что он произошел, упорно отталкиваются и хотели бы не встречаться.

Потом герой и героиня влюбляются друг в друга и не хотят расставаться. А случай, из-за которого они встретились, исчезает. И теперь им самим кажется, что они не могут не расстаться навсегда, и они страдают из-за этого. И они расстаются. А потом все-таки опять встречаются, но уже не из-за случая, а потому, что они захотели друг к другу вернуться.

То есть судьба вначале их подводит друг к другу, даже насильно, а потом заставляет выбирать. И очевидно, что, если они выбирают быть вместе, то теперь уже придется за это бороться или хотя бы сделать над собой усилие.

Поэтому у каждой из этих историй два финала. Один — расставание. Другой — новая встреча. И каждый раз расставание выглядит как «отражение закономерностей жизни». А новая встреча — как чудо, хотя на самом деле как раз она произошла не потому, что ее ниспослали свыше, а потому, что герои так захотели.

Самый чистый пример — это «Ирония судьбы». И встреча невероятная, и взаимное отвращение в начале показательно сильное (ну да, они ведь друг другу с трудом устроенные свадьбы расстроили), и потом «по симметрии» такое же сильное нежелание расстаться. И неумолимо звучащий первый финал, когда приходит Ипполит, из вроде бы совсем отрицательного ревнивца превратившийся в жертву их внезапного счастья и новогоднего чуда. «Это он мокрый от слез» (С). И, когда несчастный Ипполит произносит свой знаменитый монолог, — это он искушает их жалостью. Теперь Надя и Женя думают, что они должны расстаться не из-за того, что за такой короткий срок создать новое не получится, а из жалости к нему и чувства вины перед ним. Они должны расстаться и сделать друг друга несчастными потому, что они — хорошие люди.

И счастливый финал, как будто чудесный, но требующий решения и усилия, здесь тоже есть. Ну забыл Женя свой ценный веник — так Надя, чтобы им снова встретиться, должна была решить его привезти. Немного раньше есть сцена: Женя уже прилетел в Москву и пытается позвонить ей, а Надя, которая в это время хочет лечь спать после новогодней ночи, не берет трубку. Это часть первого, несчастливого финала.

В «Служебном романе» как будто нет необыкновенной встречи, потому что герои работают в одном учреждении. Весь случай состоит в том, что герою Новосельцеву срочно понадобились взаймы двадцать рублей, — наверняка они ему часто надобятся. Пожалуй более необыкновенный случай в том, что он увидел, как Людмила Прокофьевна расплакалась, и в том, что она перед ним выговорилась. В том и другом нет ничего слишком удивительного. Но то и другое — части большего чуда: оно в том, что привыкшие к определенному мнению один о другом люди («наша мымра» и «вялый безынициативный работник») вдруг могли увидеть друг друга совсем иначе. Это ведь тоже не слишком часто встречающееся «вдруг». Обыденность преодолели, когда преодолели предубежденность.

Второй, счастливый финал здесь тоже как будто смазанный. Вырастает из драки. Зато он веселый, и веселье перевешивает первый, несчастливый финал, устроенный Самохваловым. Потому что разочарование героини, узнавшей, что за ней якобы приударяли ради повышения, уж слишком страшное. И вместо выбора, который нужно сделать, здесь тщетные попытки навсегда порвать…еще и в буквальном смысле порвать: он пишет заявление об уходе, а она его все не принимает и разрывает. Но вот эта драка — точно безукоризненное доказательство искренности и глубины чувства: любезничать можно неискренне, но вот в драке ни любви, ни ненависти не скроешь.

В «Вокзале для двоих» счастливый случай самый мрачный: герой должен сесть за чужое преступление. (Вот не получается у меня называть героев этого фильма «Вера и Платон» — только «Гурченко и Басилашвили»). И усилие, которое предпринимает героиня, чтобы вновь с ним встретиться, очень наглядное: за много километров, в суровую зиму и к зеку нужно ехать. Получается, что герои должны были уж слишком тяжело пострадать в своих предыдущих жизнях официантки и пианиста прежде, чем они встретят свое общее счастье.  Или так: было уже столько беспросветного несчастья, что встреченная любовь просто обязана была появиться и помочь его преодолеть.

Даже в «Итальянцах в России», в которых главное — поиски клада  и смешные трюки, любовная линия строится по такому же плану: герой и героиня, живущие по разные стороны очень толстого занавеса, не встретились бы, если бы не надо было искать наследство. И в конце они уже попрощались, а потом в последний момент она все-таки прыгает к нему из самолета — очень яркая иллюстрация того, что для сохранения внезапно найденного счастья стоит преодолеть препятствия.

В «Тихих омутах», правда, герои окончательно расстаются.

Есть подобные черты сюжета и в фильмах других режиссеров по сценариям Э. Брагинского. Например, в «Почти смешной истории» (фильм снял П. Фоменко) герои знакомятся из-за того, что сломалась ручка у чемодана, который потом чинят в часовой мастерской. А потом наступает эпизод, когда героиня говорит, что теперь уже герой должен искать ее — и он находит.

Такая общность сюжетов может вызвать глубокие философские мысли у тех, кто хочет их думать. Говорят, что людям свойственно бояться счастья — значит, имеет смысл убедительно посоветовать его не бояться, и это, наверное, правда. Говорят, что судьба не отменяет свободы выбора — значит, имеет смысл напомнить людям, что у них все равно есть выбор, в особенности когда речь идет о раз в жизни встреченном чуде, и это, наверное, тоже правда.

Еще что интересно: во всех этих историях два финала — первый несчастливый и второй счастливый — есть ведь не только для героев, но и для зрителей. Зритель может выбрать, какой из этих финалов считать настоящим, а какой — добавленным из разных авторских соображений. И если зритель из грусти, опыта или по другой причине выберет несчастливый первый, — какое счастье, что есть и другой, второй!