после... и-до...

                Тишина над развалинами
                всегда переполнена звуками

Командор оставляет за гранью любовь и войну,
терпкость дыма костров, отвращение к женщинам в форме...
Как любой из бессмертных – он дома везде и... бездомен;
в ночь из ночи – фатален, лениво летален к утру;
сиротлив априори, душевно... почти что здоров;
как ребёнок на сладости – падок на сны и виденья...
Командор оставляет за гранью знакомые тени,
чтобы встретиться снова – в каком-то из лучших миров.
Он опять что-то пишет... не может уже не писать.
И опять что-то жжёт, потому что огонь очищает,
или – дико красив... Иногда остро хочется память
бросить в пламя – вот, так же, как старую эту тетрадь.
Командор оставляет... чужие рисунки и взгляд,
слишком пристальный для...
– Отвали! Ничего он не значит...
При душевном родстве на условности: «девочка-мальчик» –
/как на блеянье стада – голодному волку/ плевать.
Командор оставляет... что может. Иначе – никак.
Ни дышать... ни смотреть на чужие, казалось бы, лица –
так похожие на... Впрочем, можно скуриться и спиться...
и пойти по рукам... и сойти /наконец-то/ с ума...
Можно всё, что угодно. Когда ты уходишь за грань –
важно то, что берёшь, а не то, что за ней остаётся.
…
Командор любит дождь... свежий ветер и зимнее солнце...
и – пытается жить, не считая невидимых ран.
Но бывает /не часто/ в груди горячо-горячо...
с губ слетает тихонько, со сдержанной нежностью:
– Пау...

Ангел /вроде – хранитель/ устало вздыхает за правым...
и /бес/смертный художник смеётся – за левым плечом.



после...
"Иерихона" написанного /разрушенного/
Басти Родригезом-Иньюригарро