Перси Биши Шелли. Жаворонку. Перевод на русский

        Здравствуй, Дух чудесный,
            Жаворонком ты
        Распеваешь песни
            Дивной красоты;
Щедро радость посылаешь долу с высоты!

        От земли взметнулся,
            В небесах царишь, 
        Ветром обернулся,   
            Синевой летишь;
Между небом и землёю весело паришь;
       
        Золотом заката
            Воспылал простор, –   
        Ты летишь куда-то, –       
            Не отыщет взор,       
Но в груди моей вскипает и бурлит восторг:   
       
        Неба пурпур тает
            И не вижу я, 
        Где певец витает,   
            Радостью маня; 
Так звезды нельзя увидеть в ярком свете дня;

        Солнце может скрыться, 
            Не видать, но – есть:
        Всё равно струится 
            В воздух света взвесь; 
Я тебя не вижу, только знаю, что ты здесь.

        Песней этой чудной      
            Полнится земля – 
        Так, как ночью лунной,
            Лика не тая,   
Месяц наполняет светом спящие поля.
   
        Кто на самом деле?   
             С кем тебя сравнить?
        Кто такие трели
             Может выводить?         
Никому таких мелодий с неба не пролить! 
   
        Вот такой же странный
            Истинный поэт –   
        В песенке спонтанной
            Заключён секрет:
Он поёт, пока не будет мир мечтой согрет;

        Так поёт и дева
            О любви весной:
        Чувственным напевом – 
            Для себя одной,
Тайны сердца изливая тишине ночной;
    
        На росе лощины
            Так же светлячки,    
        Светятся, незримы,
            Словно маячки, 
Так луна роняет блёстки для ночной реки;

        Лепестки у розы 
            Ветер так сорвёт,      
        Погрузившись в грёзы,         
            В небо унесёт,
Ароматом окрылённый весело поёт;

        Вот и дождь нежданный
            В травах шелестит,
        Он цветок желанной
            Влагой оживит –    
Так природы радость в песенке твоей звучит;

        Никогда не слышал
            Я таких тонов:
        Ты поёшь, как дышишь –      
            Мне напев твой нов; 
Кто ты, птичка или фея фееричных снов?   

        Гименея гимны,
            И побед елей,   
        Вовсе не сравнимы   
            С песенкой твоей:      
Тайный зов любви желанной чувствуется в ней.
       
        В чём, скажи же, милый, 
            Песни этой соль?
        Горы, лес, долины? –      
            Что играет роль?
Управляет песней счастье или сердца боль?

       Радость доставляешь
           Песенкой всегда, 
      Мне не докучаешь
           Ею никогда,
Как сверкающая в небе яркая звезда.

       Видимо, ты знаешь, 
           Что такое смерть, –
       Раз так напеваешь, –   
           Её сумел презреть! 
Как иначе, если бренным не дано так петь!?

        Мы за счастье бьёмся,   
            Но в тоске живём,
        От беды смеёмся,
            В горести поём – 
А всего милее песни – о ярме своём.   

       Если бы мы тщились
           Чувства презирать,
       Если б научились
           Слёз не проливать,
Я не знаю, как смогли бы мы тебе внимать.

        Ты – пример поэту,
            Как ему писать,
        Естества приметы    
            Стану привечать –   
Лучше книг и всех советов, мудрости под стать!

        Как поются песни,
            Научи меня, 
        Маленький кудесник,
            Тайны не храня,   
Чтобы мною восхитились, как тобою я. 

Текст оригинала:

Percy Besshe Shelley
To a Skylark   
 
        Hail to thee, blithe Spirit!
               Bird thou never wert,
          That from Heaven, or near it,
               Pourest thy full heart
  In profuse strains of unpremeditated art.

          Higher still and higher
               From the earth thou springest
          Like a cloud of fire;
               The blue deep thou wingest,
  And singing still dost soar, and soaring ever singest.

          In the golden lightning
             Of the sunken sun,
         O'er which clouds are bright'ning,
             Thou dost float and run;
  Like an unbodied joy whose race is just begun.

         The pale purple even
             Melts around thy flight;
         Like a star of Heaven,
             In the broad day-light
  Thou art unseen, but yet I hear thy shrill delight,

         Keen as are the arrows
             Of that silver sphere,
         Whose intense lamp narrows
             In the white dawn clear
  Until we hardly see, we feel that it is there.

         All the earth and air
             With thy voice is loud,
         As, when night is bare,
             From one lonely cloud
  The moon rains out her beams, and Heaven is overflow'd.

         What thou art we know not;
             What is most like thee?
         From rainbow clouds there flow not
             Drops so bright to see
  As from thy presence showers a rain of melody.

         Like a Poet hidden
             In the light of thought,
         Singing hymns unbidden,
             Till the world is wrought
  To sympathy with hopes and fears it heeded not:

         Like a high-born maiden
             In a palace-tower,
         Soothing her love-laden
             Soul in secret hour
  With music sweet as love, which overflows her bower:

         Like a glow-worm golden
             In a dell of dew,
         Scattering unbeholden
             Its a;real hue
  Among the flowers and grass, which screen it from the view:

         Like a rose embower'd
             In its own green leaves,
         By warm winds deflower'd,
             Till the scent it gives
  Makes faint with too much sweet those heavy-winged thieves:

         Sound of vernal showers
             On the twinkling grass,
         Rain-awaken'd flowers,
             All that ever was
  Joyous, and clear, and fresh, thy music doth surpass.

         Teach us, Sprite or Bird,
             What sweet thoughts are thine:
         I have never heard
             Praise of love or wine
  That panted forth a flood of rapture so divine.

         Chorus Hymeneal,
             Or triumphal chant,
         Match'd with thine would be all
             But an empty vaunt,
  A thing wherein we feel there is some hidden want.

         What objects are the fountains
             Of thy happy strain?
         What fields, or waves, or mountains?
             What shapes of sky or plain?
  What love of thine own kind? what ignorance of pain?

         With thy clear keen joyance
             Languor cannot be:
         Shadow of annoyance
            Never came near thee:
  Thou lovest: but ne'er knew love's sad satiety.

        Waking or asleep,
            Thou of death must deem
        Things more true and deep
            Than we mortals dream,
  Or how could thy notes flow in such a crystal stream?

        We look before and after,
            And pine for what is not:
        Our sincerest laughter
            With some pain is fraught;
  Our sweetest songs are those that tell of saddest thought.

        Yet if we could scorn
            Hate, and pride, and fear;
        If we were things born
            Not to shed a tear,
  I know not how thy joy we ever should come near.

        Better than all measures
            Of delightful sound,
        Better than all treasures
            That in books are found,
  Thy skill to poet were, thou scorner of the ground!

        Teach me half the gladness
            That thy brain must know,
        Such harmonious madness
            From my lips would flow
The world should listen then, as I am listening now.