Ночь в доку. из стихов о судострое

Воздвигнута из копоти и дыма
Дыханием цехов и кочегарок,
Испещрена заклепками до-нельзя
Над городом, плывущим недвижимо,
Нависла ночь.
Но мне не до нее.
Меня другие звезды занимают.
Вон там,
Внизу,
В холодной кочегарке
Уже свистят резиновые жилы
Большого пневматического сердца,
И терпкою, какой-то кислой гарью
Исходит горн. Все наши сборы споры.
Клепальщики — на месте.
Я — в котле. Со мной старик.
Он в жизни столько СЛЫШaЛ,
Что вот сейчас не слышит ничего.
Старик — глухарь.
В ушах его немалый
Осадок грома, взбитого в котлах.
Я слушаю молчанье старика.
гнездо клепальщик вставил —
Заклепку! Эй! Нагретая до гица,
Слегка шипя , у ног моих возникла
 Нето звезда, не то заклепка.
Клещи,
Скрывая нагревальщика,
Смиряют
Её неудержимое сиянье: —
Старик!
Звезда! Но сверху застучали,
И там, где ожидается заклепка,
Настойчиво заерзал бородок.
Старик сказал: —
Давай скорее клещи —
Ворон ловить пойдешь, как пошабашишь!
И долго-долго — за полночь и позже
Вздувались Пневматические жилы,
Гудели Пневматические ветры,
И словно кровь у кромок проступая,
Точил глаза перегоравший сурик.
И много звезд высокого нагрева
Я передал на гибель старику.
И вдруг шабаш...
Последнее гнездо,
Заколотив последнею звездою,
Мы поднялись на палубу.
Заря -
Еще не принималася авралить.
О тишину обветренного дока
Солоноватый бился холодок.
Над городом,
Попрежнему плывущим,
Лишь кое-где  виднелися заклепки,
Не знавшие искусства глухарей.
... И понял я:
Они,
Глухие,
Слышат
Штормовые республиканские декреты,
Смятение Всемирных пристаней.


Журнал "Молодая гвардия". 1930год