Рассказ об одном зимнем празднике

В начале песни выпал снег.

Была такая канитель,

Что не один упрямый цех

С утра напяливал мятель,
 
Как спецодежду. Не беда,

Что заносило иногда

Ресницы! — Помню, как сейчас:

Расплавив снег дыханьем глаз,

Дыханьем, может быть, зарниц,

Раздвинув ноги, как моряк,

Стоял на палубе горнист,

Вздувая зорю.Славный пыл!

Он задыхался — и  трубил;

Трубил — и зимний белый свет

Он разделял на свет и мрак;

Трубил — и каждый был согрет

Зовущим звуком. Этот звук —

Он был, как молодость, упрям,

Как праздник, светел.Мы и врпямь

Справляли праздник. Сердца стук

И песня онемевших рук

Теснились так, что всякий миг

Я мог бы выронить ручник,

Но, продолжая прежний гром,

Я мог бы просто кулаком

Тушить заклепки. Я бы мог

Молчаньем заглушить гудок!

Взлететь без крыльев! Я бы мог

Неистовый пловучий док

Поднять над миром! — и опять

Клепать во всю, и не клепать. —

Греметь о празднике, о том,

Как в старой бухте, на мели,

На ржавом кладбище морском

Однажды баржу мы нашли

И полюбили; не совру:

На смену ржавому ребру,

Возникли повод, - стар и млад,
 
Любой из груди был бы рад

Шпангоут выломать!И вот,

Перекрывая ветра свист,
 
Трубил над баржей не горнист,

А нагревальщик: гордый горн

Был попросту котельный горн.

Победу праздновал завод —

И мы забыли, что тернист

Морозный воздух. А вдали,

В просторах будущей земли,

На волнах будущих морей

Я видел новые суда.

Мы всей слободкой шли туда,

Туда, На родину моей

Всемирной родины. О ней,

Скрутив жгутами рукава,

Мы пели песню.Каждый вдруг

В ней узнавал себя — и стук

Не унимался.Такова

Та песня трудная.Она

Как жизнь и смерть во мне живет.

Она всегда глядит вперед.

Ее поет моя страна.

Такая песня не умрет.





(Журнал "Красная новь" 1933 год.)