Под охранной грамотой 13, она

http://stihi.ru/2020/09/03/8125 часть 12

ОГ: "...одинаковой пошлостью стали давно слова: гений и красавица. А сколько в них общего.

Она с детства стеснена в движеньях. Она хороша собой и рано это узнает. Единственный, с кем можно быть вполне собой,- это так называемый божий мир, потому что с другими нельзя сделать шагу, чтобы не огорчить или не огорчиться.

Она подростком выходит за ворота. Какие у ней умыслы? Она уже получает письма до востребованья. Она держит в курсе своих тайн двух-трех подруг. Все это у нее уже есть, и допустим: она выходит на свиданье.

Она выходит за ворота. Ей хочется, чтобы ее заметил вечер, чтобы у воздуха сжалось сердце за нее, чтобы звездам было что про нее подхватить. Ей хочется известности, которой пользуются деревья и заборы и все вещи на земле, когда они не в голове, а на воздухе. Но она расхохоталась бы в ответ, если бы ей приписали такие желанья. Ни о чем таком она не думает. На то есть в мире у нее далекий брат, человек огромного обыкновенья, чтобы знать ее лучше ее самой и быть за нее в последнем ответе. Она здраво любит здоровую природу и не сознает, что расчет на взаимность вселенной никогда ее не покидает.

Весна, весенний вечер, старушки на лавочках, низкие заборы, волосатые ветлы. Винно-зеленое, слабого настоя, некрепкое, бледное небо, пыль, родина, сухие, щепящиеся голоса. Сухие, как щепки, звуки и, вся в их занозах,гладкая, горячая тишина.

Навстречу - человек по дороге, тот самый, которого естественно было встретить. На радостях она твердит, что вышла к нему одному. Отчасти она права. Кто несколько не пыль, не родина, не тихий весенний вечер? Она забывает, зачем вышла, но про то помнят ее ноги. Он и она идут дальше. Они идут вдвоем, и чем дальше, тем больше народу попадается им навстречу. И так как она всей душой любит спутника, то ноги немало огорчают ее. Но они несут ее дальше, он и она едва поспевают друг за другом, но неожиданно дорога выводит на некоторую широту, где будто бы малолюднее и можно бы передохнуть и оглянуться, но часто в это же самое время сюда выходит своей дорогой ее далекий брат, и они встречаются, и что бы тут ни произошло, все равно, все равно какое-то совершеннейшее "я - это ты" связывает их всеми мыслимыми на свете связями и гордо, молодо и утомленно набивает медалью профиль на профиль."

...далее в "Охранной грамоте" Пастернак описывает последний год жизни и смерть Маяковского. Это отдельная тема, полагаю, может быть это и было основной задачей "ОГ" - охранить Пастернака от обвинений в несоветскости, год был 1930-й, случайно ли захотелось сказать по-детски - "вот его убили уже, и что?"

ОГ: "Я разревелся, как мне давно хотелось. Так не могло плакаться на месте происшествия, где огнестрельную свежесть факта быстро вытеснил стадный дух драмы. Там асфальтовый двор, как селитрой, вонял обожествленьем неизбежности, то есть тем фальшивым городским фатализмом, который зиждется на обезьяньей подражательности и представляет жизнь цепью послушно отпечатляемых сенсаций. Там тоже рыдали, но оттого, что потрясенная глотка с животным медиумизмом воспроизводила судорогу жилых корпусов, пожарных лестниц, револьверной коробки и всего того, от чего тошнит отчаяньем и рвет убийством.
Сестра первою плакала по нем своей волей и выбором, как плачут по великом, и под ее слова плакалось ненасытимо широко, как под рев органа."

Это отдельная тема - Маяковский, хотя она и сопоставима с финалом Ван Гога очень прямо, прямолинейно даже. Но не будем о смерти, мы живы, будем о любви.

любви и смерти и любви
не удается повторенье
но ты зови меня, зови
и божество, и вдохновенье
и ожидание любви
 
и все проходит и опять
не возвращается к началу
где свечи черными ночами
для вечных путников горят
где ждут, где двери отворят
 
где я опять пленен тобой
и плен не станет пораженьем
ибо любови вечный бой
лишь отторженье неуменья
принять и вынести любовь
 
одну-единую любовь

ОГ: "...мне стало совершенно безразлично, как называется сила, давшая книгу, потому что она была безмерно больше меня и поэтических концепций, которые меня окружали."

Господи!
Для чего ты сподобил меня художником?
Невозможно так!

Почему душа моя вечно пуста
Не скажу чиста
Но как будто нитки вытягивает из холста
Из меня
Притяжение
Беспрестанного изображения
Красоты и любови непостижимой
Неодолимой

Господи!
Для чего плещешь море во мне глубокое
Одинокое?

Почему корабли без меня ушли?
На краю земли
Я опять собираю их, леплю их из красных глин
И звенят
Капли кадмия
Беспредельность угадывая
Игры солнца делая на мгновение недвижимыми
Неуловимые

Господи!
Для чего ты красный цветок раскрыл надо мною
Купиною?

Почему они даже тут, на волне и в воздухе
Подсолнухи?

Неопалимые мои
Подсолнухи

Она из солнца была, я стал как подсолнух. И посадил я подсолнух под её окном, да было сухое лето. И всё это - наброски к рассказу о мальчике, который лет 50 пытается стать поэтом. Может быть это будет книга, наконец-то, может быть я смогу удержать в руках огонь и запечатлеть горячие отпечатки Силы Дающей.

Таланты мои в славной и влекущей отрасли ПОЭЗИИ остались не реализованными. Сейчас начал целенаправленно работать над продвижением своих наработок, но предполагаю, что не хватит на это времени. Вознесенский как-то посетовал, что написание трудов, это ещё даже не полдела, что во много раз большего труда требует их продвижение к читателю. Этим трудом я по жизни не занимался, разве что эпизодически.
Этот труд - по опыту своего вхождения в журналистику могу предположить - требует определённой трансформации автора в Образ. Об этом предполагаю написать дорабатывая "Знаки Пастернака" - под таким именем планирую издать заметки "Под охранной грамотой", там предполагаю применить методы журналистики, возможно что-то читабельное и получится. Интересное по крайней мере для идущих в литературу новых, для ещё не поэтов, но уже в мечтах ощущающих себя поющими.

Предполагаю, что и я могу стать поэтом в будущем, пусть в этой жизни дальше журналистики и не продвинулся. Правда - это было уже в прошлом веке, может быть есть ещё немного времени в этом на другую игру?

"Взаправдашний подсолнух" черен
Хоть цвел и не под черным солнцем
Лишь поразмечен между зерен
Морщинистой седою бронзой.

Подсолнух, настоящий если
Не Чистосвет, герой былинный,
Не каждый день отринет плесень,
Рутину пыльной паутины.

И все же - огненные волны,
И все же - солнечный цветок,
Как будто и не всё исполнил,
Как будто - не цветенье - срок.

...и отцветешь, и семя сбросишь
Уснёшь, и будешь видеть сны
Как золото вливает осень
в Подсолнух будущей весны

Взрастёт он?
Червь его источит?
Кто это знает наперёд?
И стоит ли ему пророчить
Свой собственный солнцеворот?

Пророчь. Но только тем, кто просит.
Ответь. Но жаждущему Свет.
...ох, эти детские вопросы -
прожить бы хоть один ответ.