Рассказы о войне ветерана 333

                Т И Ш И Н А

Продолжение рассказа
Начало - http://stihi.ru/2020/06/25/8600

  Утром следующего дня, за полчаса до начала артподготовки, мы уже всем взводом были на приготовленном ранее наблюдательном пункте.  Кроме нашего командира взвода лейтенанта Томковского здесь  с нами был и командир батареи старший лейтенант Драбкин.  Теперь уже было не до сна.  Прорыв вражеской обороны ровно в пять часов утра начала наша авиация.  Это было страшное зрелище.  Это уже было не то, что  в сорок первом.  В воздухе над немецкой обороной кружили только наши бомбардировщики и истребители.  Мы смотрели в бинокли и видели, как аккуратно обустроенные немецкие окопы превращались в развалины от беспрерывных взрывов бомб.  Как только  самолёты сделали своё дело, на врага полетели снаряды нашего полка, да и не только нашего.  За взрывами снарядов наблюдали все, кто был на наблюдательном пункте, но лучше видели те, у кого были  бинокли.  Была в нашем взводе одна стереотруба, и смотреть в неё доверили мне, и не только смотреть, но и направлять огонь наших орудий на определённые нами объекты, военными словами – корректировать огонь.  Командир батареи старший лейтенант Драбкин по телефону давал команды батарее.  Минут за десять все запланированные нами с лейтенантом Томковским объекты, да и не только они, были превращены в руины.  Лейтенант Томковский доложил об этом командиру батареи и тот поблагодарил меня и весь наш взвод за успешную «работу».
 
  Потом пошли на немецкие окопы, вернее, на то, что от них осталось, наши танки, за танками – пехотный полк.  Можно сказать, что нам – артиллеристам противотанковой артиллерии уже и делать было нечего, мы своё дело сделали, а немецких танков мы тогда и не встретили.  Немцы на нашем участке в тот день не оказали особого сопротивления, видимо, сразу поняли, что наше наступление им уже не остановить, и они во - время смылись.  Нам, как я говорил, можно было и не спешить идти вперёд вместе с пехотой, но мы все прямо побежали.  Не отставали от нас и наши командиры, всем было интересно посмотреть, что разрушили взрывы наших снарядов и взрывы бомб авиации.  Осматривая  те сооружения, которые разрушили авиабомбы и наши снаряды, мы окончательно убедились о бегстве немцев в самом начале бомбёжки.  В разрушенных бетонированных ДОТах(долговременных оборонительных точках) не было ни трупов, ни следов, которые оставались после взрывов, если там в то время находились люди.  Короче говоря, в 44-м всё чаще отступление немцев стало походить на бегство.  Пресловутый немецкий план «Дранг нах остен» превращался в «драп  домой».  Но это были очень редкие случаи, фашисты ещё не верили в нашу победу, и нашей армии много месяцев ещё пришлось гнать врага до Берлина в ожесточённых боях.   

  Так вот, после двух суток не прекращающейся ни на минуту фронтовой «работы», после сытного обеда, на солнечной лесной поляне, на мягкой траве с вещмешком под головой, я крепко уснул.  Не проснулся я и тогда, когда двенадцать «Студебеккеров»  выезжали с поляны. Уезжая,  меня, спящего под кустом, никто не заметил, такие сборы проходят быстро. После команды: «По машинам» через две – три минуты все сидим в машинах. Наш взвод своего автомобиля не имел,  мы рассаживались по разным «Студебеккерам». Поэтому ребята моего взвода не сразу заметили мое отсутствие.  Все уехали, а я один остался лежать и наслаждаться крепким сном.

  Не знаю, сколько времени я проспал, возможно, не так и долго, а вот проснулся я, думаю, от тишины.  От тишины, к которой мой организм за месяцы фронтовой жизни отвык.  Мгновенно проснувшись, я увидел над собой синее небо, березу, на которой сидела и щебетала маленькая птичка, я даже не сразу осознал, что произошло.
А вот когда я увидел, что на поляне никого нет, что  на этой поляне, где ещё недавно ревели автомобили и раздавались команды, я совсем один, мне стало не по себе.  Признаюсь, я испугался. Впервые за несколько месяцев фронтовой жизни  я действительно  испугался.  Всё моё имущество было со мной, вычищенный автомат ППШ - "пистолет – пулемёт Шпагина", шинель, вещмешок.  Окончательно осознав, что случилось, я быстро вскочил на ноги, надел вещмешок на спину, а скатанную шинель через голову.  С автоматом в руках я побежал через поляну к дороге, чтобы определить, в какую сторону уехал мой полк.  Догонять? Нет, конечно, просто, в создавшейся обстановке идти или бежать мне следовало только в ту сторону, куда уехал мой полк.  Другого решения не могло быть.  Если бы я шел не по следам автомобилей полка или был обнаруженным в стороне от дороги, мне бы после этого пришлось воевать не в своем артиллерийском полку, а в штрафном батальоне. Да и то, это еще в лучшем варианте, могло быть и хуже.

  К моему  счастью, все тогда закончилось хорошо.  Идти пешком мне пришлось не более десяти минут.  Как я обрадовался, когда услышал звук мотора автомобиля, которого мы называли: «Додж три четверти».  Этот американский автомобиль использовался, в основном, для перевозки людей, в его кузове вмещался наш взвод в полном составе.  Но, при  необходимости, на нем перевозили, и ящики со снарядами и прицепляли к нему орудие.  Этот автомобиль тоже был вынослив на фронтовых дорогах, как и «Студебекер».  Еще больше я обрадовался, когда в кузове «Доджа» увидел своего командира взвода лейтенанта Томковского.  Ведь ехавший мне на встречу автомобиль мог быть и не с нашего полка.  В таком случае, тоже неизвестно, чем бы для меня завершился  тот случай.  В лучшем случае, продолжил бы я свою солдатскую службу в другой воинской части. Хотя, этого мне не очень и хотелось, не хотелось расставаться с ребятами 5-й батареи, все они стали для меня, как братья.  Фронтовая жизнь роднит однополчан сильнее и быстрее, чем любая другая.

  Но на той дороге могла меня встретить и машина НКВД, которые часто встречались нам в прифронтовой полосе.  Вот тогда бы мне не поздоровилось, я бы для них оказался хорошей находкой для подтверждения их необходимости рядом с войной.  Тогда и штрафной батальон для меня был бы лучшим случаем, а то и в ГУЛАГ бы загремел.  Те ведь и за такие дела получали ордена, они меня даже слушать бы не стали.  Если кто не верит, советую почитать «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, тот это лично пережил, не помогло и то, что Солженицын был не рядовой солдат, каким был я, а боевой капитан, заслуженный капитан, прошедший не один год войны. Такие тогда были времена.

  В «Додже» рядом с лейтенантом Томковским я увидел двух солдат с автоматами, солдаты те были не с нашей батареи, и сержанта Сергеева, а это человек с Особого отдела полка,  этот отдел даже очень «особый», почти  что НКВД, только наш полковой.  Но  это уже легче, этот отдел в подчинении командира полка, который, конечно, не заинтересован в том, чтобы в его полку был арестован дезертир.
Да ещё солдат, который уже несколько месяцев на фронте в его подчинении, что говорило бы о плохом состоянии полка в деле воспитания солдат, за такие случаи даже их, бывалых командиров, наказывали.  Другое дело, если дезертировал солдат с нового пополнения,  перед отправкой на передовую, такие случаи во время войны были чаще. Был такой случай и в нашем полку, когда в Брянском лесу в наш полк прибыло пополнение. После сражений, вошедших в историю войны, как «Курская битва», наш полк пополнялся несколько раз, но малыми группами, до полной штатной численности, ни разу и не был укомплектован. А на передовой всё новые потери.

   Продолжение рассказа следует.