Т И Ш И Н А
Рассказ солдата Отечественной войны.
Памяти моего боевого командира Всеволода Николаевича Томковского посвящаю
Дни стояли солнечные, последние дни июня 1944 года. Наш 1007 противотанковый артиллерийский полк продвигался с боями по белорусской земле. Немцы отступали в некоторых случаях почти не сопротивляясь, убегали, как крысы с тонущего корабля. Но часто нам приходилось не только громить укрепления фашистов, но и отражать отдельные контратаки врага с применением танков. На что ещё надеялись немецкие генералы, нам не дано было понять, уже и граница самой Германии не так далеко, и с Запада наши союзники стали воевать с немцами, и хотя ещё медленно, но продвигались по территории Франции. Между солдатами нашего взвода, помню, был разговор на эту тему:
- Вот подойдём к их границе и конец войне, - рассуждает Коля Никулин, молодой не большого роста солдат – связист, вглядываясь в ствол своего автомата: хорошо ли вычистил.
- Я тебя, Коля, считал серьезным парнем, а ты придумал такую глупость, - вступает в разговор ефрейтор Серёжа Поляков, - ты, что не знаешь, что нам эта дорога до самого Берлина. Вот Берлин возьмём, тогда и кончится эта драка, и уж никак не раньше.
- Да я подумал, что, не имея никаких шансов на продолжение войны, немцы пожалеют свои города и сёла, да и людей своих, - отстаивает свою точку зрения Коля Никулин, - что, они совсем глупые что ли.
- Я не думаю, что все Фрицы глупые, (в разговорах мы тогда всех немецких солдат чаще всего называли Фрицами, а они, как нам было известно, нас называли Иванами), - рассуждал Сергей, - а вот, что немецкие генералы умом слабы, это точно. Серёжа даже палец поднял, подтверждая этим правоту своих слов, - как - будто они не знали, чем заканчивались походы на Россию. О самом Гитлере я уж и говорить не стану, бандит он и есть бандит, это давно всем понятно.
Сергею никто не возразил, все наши солдаты считали главным своим врагом Гитлера и в разговорах называли его: то - бандитом, то - выродком, то такими словами, что и не всякая бумага выдержит. Чаще же всего звучало: фашист или главный фашист. Вот и сейчас, соглашаясь с Сергеем, Коля Никулин с огорчением сказал:
- Да, ты прав, Сергей, фашисты они и есть фашисты. Автомат я свой вычистил, будем воевать с ними до конца, пока не останется на земле ни одного из этих гадов.
После прорыва немецкой обороны мы вошли в белорусское село Конопляничи, Гомельской или Могилёвской области. Правда, ни села, ни его жителей не было.
От бывшего села остались только несколько уцелевших печных дымоходов, немцы всё село сожгли. По оставшимся пепелищам было видно, что село сожжено уже достаточно давно. Много видели мы сожженных немцами белорусских сел, и жгли фашисты села не только за то, что в них бывали, или могли бывать партизаны, но и при отступлении, видимо вошло в привычку.
Дальше села Конопляничи нам не пришлось преследовать отступающих немцев, нашему полку предстояло переехать на другой участок фронта для прорыва следующей вражеской обороны. На одной из лесных полян нам устроили привал на обед и на приведение себя в порядок перед переездом. Погода была тихая солнечная. Где – то недалеко гремели взрывы снарядов, но фронт за одну ночь так продвинулся, что здесь уже не свистели пули и не рвались снаряды. После спокойного и сытного обеда мы с Колей Никулиным уселись под стволом 76-милиметровой пушки, и самое первое, почистили свои автоматы. Затем нужно было аккуратно скатать шинель, чтобы ее можно было, при необходимости, одеть через голову на плечо, привести в порядок вещмешок. Послышался голос нашего старшины Аксенова, имя забыл, он звал Колю Никулина. Коля ушел, а я остался один под стволом 76-миллиметровой пушки. Сидел я не большого куста, который закрывал меня от жарких солнечных лучей. Все солдаты были заняты такими же делами, как и я. Шофера готовили свои, поступавшие в нашу армию по системе «Ленд-лиз» американские «Студебеккеры», это было одно из главных и ответственных дел, и не только для шоферов, при необходимости мы все старались им помогать. Автомобили у нас стояли на втором месте после орудий. На лесной поляне вместилась только половина нашего полка, три батареи, а это двенадцать «Студебекеров» и несколько других автомобилей. На поляне стоял постоянный рев моторов, шофера проверяли готовность своих машин к переезду.
И вот в такой шумной обстановке со мной случилась беда. Уже был почищен автомат, шинель и вещмешок тоже были в порядке, а я, вместо того, чтобы встать и идти к своему взводу, решил немножко полежать. А этого делать мне тогда не следовало, я двое суток не смыкал глаз, а мне ведь было всего 19 лет. И вот только я лег на травяной ковер, а голова моя коснулась вещмешка, я сразу же попал в «плен» крепкого сна. Уснуть мне не помешал рёв моторов и множество других звуков потому, что мы и спали то только под эти звуки, чаще всего сидя на ящиках со снарядами. И засыпали мы на тех ящиках в кузовах «Студебекеров» при переездах. А когда солдату удаётся поспать хоть минут десять – двадцать, то он уже целые сутки будет бодрым, как будто он спал всю ночь. А если требовала обстановка, то и двое суток, что и случилось со мной. Такое случалось и ранее, но тогда мне не приходилось оказываться в одиночестве, как сейчас. Наш артиллерийский полк готовился к прорыву обороны немцев. Командир полка подполковник Куприй приказал командиру нашей 5-й батареи старшему лейтенанту Драбкину разведать оборонные сооружения противника, чтобы во время артподготовки, их уничтожить в первую очередь. Вот в эту разведку и взял меня с собой наш командир взвода лейтенант Томковский. Целые сутки мы с лейтенантом изучали немецкую оборону, вместе с командиром роты пехотинцев определили пять главных, на наш взгляд, объектов, на которые мы и решили направить первые снаряды наших 76-миллиметровок. Данные разведки, проводимые до этого разведчиками пехотинцев, также говорили о важности этих объектов в немецкой обороне.
Продолжение рассказа следует.