Уильям Каллен Брайант. Летний ветер. Перевод

На редкость знойный день; с утра росу
На сочных травах высушило солнце;
Раскинувшийся над моим жилищем, 
Не шелестит величественный вяз,
В его тени сегодня нет прохлады. 
Всё тихо, слышно только как жужжит
Пчела, летая над цветком невзрачным, –
Прильнёт, замрёт, - и снова закружит.   
Расправила все листья кукуруза,
Зелёное своё убранство и цветы 
На солнце клевер долу опускает.
Но в солнечном сиянии холмы,
Стоящие вдали со строгим видом,
Как будто бы жару такую любят,
По нраву им пришёлся яркий свет.
Столбами встали облака на небе – 
Им служит основанием гора;
Как яростно сверкают их макушки:
Глаза от блеска всякий отведёт!
Что до меня, так я в тени валяюсь –
Там свежесть сохранилась у травы;   
Нетерпеливо ветер ожидаю,
А он оттягивает свой приход –
Непостоянен всё же дух эфира!   
Явись, о ветер! – принеси земле
Прохладу, жизнь ей подари! Быть может,
Услышит он мой зов!? Вот, наконец, 
Я вижу: на холме главу склонила   
Сосна заносчивая; в роще дуб
С орешником о чём-то зашептался.
Приходит всё-таки! Волной бежит
По травам на лугу, вмиг нарушая      
Глубокое молчание: шумы,
Он слил в единый гомон беспрестанный,
Движение смешал в один порыв!
Стал стряхивать с кустов цветы обильно,
Их аромат рассыпал; вдруг явил
Птиц музыку, шуршание побегов,
И отдалённых водопадов глас.
Сплелись травинки под его дыханьем,
И тысячи цветочков вдоль ручья
И у дороги дружно закивали,
Под солнцем глянцевый мерцает лист,
Как будто бы роса на нём осталась,
И заискрились воды серебром,          
Обрадованные его приходом.

Текст оригинала:

William Cullen Bryant
Summer Wind

It is a sultry day; the sun has drank
The dew that lay upon the morning grass,
There is no rustling in the lofty elm
That canopies my dwelling, and its shade
Scarce cools me. All is silent, save the faint
And interrupted murmur of the bee,
Settling on the sick flowers, and then again
Instantly on the wing. The plants around
Feel the too potent fervors; the tall maize
Rolls up its long green leaves; the clover droops
Its tender foliage, and declines its blooms.
But far in the fierce sunshine tower the hills,
With all their growth of woods, silent and stern,
As if the scortching heat and dazzling light
Were but an element they loved. Bright clouds,
Motionless pillars of the brazen heaven;--
Their bases on the mountains--their white tops
Shining in the far ether--fire the air
With a reflected radiance, and make turn
The gazer's eye away. For me, I lie
Languidly in the shade, where the thick turf,
Yet virgin from the kisses of the sun,
Retains some freshness, and I woo the wind
That still delays its coming. Why so slow,
Gentle and voluble spirit of the air?
Oh, come and breathe upon the fainting earth
Coolness and life. Is it that in his caves
He hears me? See, on yonder woody ridge,
The pine is bending his proud top, and now,
Among the nearer groves, chesnut and oak
Are tossing their green boughs about. He comes!
Lo, where the grassy meadow runs in wives!
The deep distressful silence of the scene
Breaks up with mingling of unnumbered sounds
And universal motion. He is come,
Shaking a shower of blossoms from the shrubs,
And bearing on the fragrance; and he brings
Music of birds, and rustling of young boughs,
And soun of swaying branches, and the voice
Of distant waterfalls. All the green herbs
Are stirring in his breath; a thousand flowers,
By the road-side and the borders of the brook,
Nod gaily to each other; glossy leaves
Are twinkling in the sun, as if the dew
Were on them yet, and silver waters break
Into small waves and sparkle as he comes.