Я - живой!

Баюкал мерный стук колес,
Дым в тамбуре стоял густой,
И скорый поезд к морю нес
Народ веселый и простой.

Там офицер седой курил,
Высокий, с тростью, но при силе.
На встречу он к друзьям спешил,
Что в братской полегли могиле.

Глаза закрыло пеленой,
Иль это слез была вуаль?...
Воспоминания волной
Вдруг накатили и печаль…

Туманный вечер, женский стон,
И крик под аркою забился,
И, не раздумывая, он
За честь девичью заступился.

Был трибунал. Итог – штрафбат,
И пекло самое войны,
И передышке каждый рад
Ведь все на смерть обречены…

Вот город Керчь и высота,
Что надо непременно взять,
А немцев тьма, и до утра
Их нужно с высоты убрать.

Штрафбат единственный, один
Был брошен на изгон врага,
Огонь стеною, взрывы мин,
И ночь смертельная долга.

Окончен бой, и солнца свет
Открыл ужасную картину -
Живых на поле боя нет,
Лишь трупы, ждущие могилу.

Но стон разнесся в тишине,
И вздрогнул санитар слегка,
В окопе стон, на самом дне,
Живая дернулась рука.

Достали раненого. Кровь
Повсюду на чуть теплом теле.
Боец, превозмогая боль,
Звал офицера еле-еле.

Он рассказал свой грех тому,
Что он штрафник, лишен наград.
Дал офицер совет ему
Все это скрыть, и в медсанбат.

Совету раненый не внял:
«Я офицер, хотя и бывший!»
Сознанье тут же потерял,
Очнулся под санбатской крышей.

В груди осколки и в ноге,
Хирург был опытный мужик!
А яркий свет на потолке
Казалось в самый мозг проник.

«Ну парень, повезло тебе!
Осколком сердце не задело!
И благодарен будь судьбе,
Что крепкое досталось тело!»

За то, что кровью искупил
В бою с врагом свою вину,
За то, что смел и честен был,
И защищал свою страну,

Он был прощен и получил
Тот документ, в котором Сталин
Своей рукою возвратил
И звание, и все медали.

Уже десяток добрый лет
С тех пор прошел, и мир в стране,
Но не забыть нам тех побед,
 Друзей, погибших на войне.

И седовласый офицер
Спешил туда, где вольный ветер
Песнь поминальную все пел,
Где небосвод высок и светел,

Где все под каменной плитой
Сто двадцать шесть бойцов лежали,
Где их штрафбат стоял стеной,
И немцев  с высоты прогнали.

Он ехал поклониться тем,
С кем хлеба пайку разделял,
Он ехал поклониться тем,
Плечом к плечу с кем воевал.

Про День Победы пел Кобзон,
Повсюду группки ветеранов,
И пятна яркие знамен,
И фронтовые сотня граммов…

И вот плита на высоте,
Под ней – кто сгинул в том бою.
Он  в черном списке на плите
Нашел фамилию свою…

Вот так стоял он и молчал,
И вспоминал все эти лица,
Чьи имена сейчас читал,
На слезы силы нет скупиться…

Слеза скатилась по щеке,
Он нервно дернул головой.
И где фамилия в строке,
Гвоздем он вывел: Я - ЖИВОЙ!