Карантин. 2020

КАРАНТИН

8.

не пильщики принимают жалобы
а слабые перемены цвета
и нотные ключи
ни к дыму ни к городу не приживляясь

есть предположение
что исследовать доисторический лес
на хребте у игумена
не надо

гроздь коллекционая
заступает на вахту

9.

облачение смеховых статуэток
водоворот округлён до равноденствия

вольноотпущеник приседает: повсюду мокрые пятна
потолок продолжает со скрипом вращаться
как и любые лучи воспитанные сукровицей

может ли уцелеть плетёный дом
после задымлённого смеха?
тишина – опытный застройщик
недостоверного "мы" в прикосновенности

секс – воспоминание о жизни
или сокращённая до единицы фантазия?

"всё" приходит в движение сквозь
вентиляционные отверстия в гетеронимах
приближается/умалчивает с такой новизной
что жизнь становится снова необъяснимой

между канатами & камнями – шахматная
доска ранней недели

10.

дело разумеется
не только в бессонных принципах
но и в принципах бессонницы

во всём проступает метод
даже призрачным любовницам присуща
горячечная экспонента

может и кровь-беглянка необходима
дому где слуги рады
прямохождению

дому посеребрённому упавшим солнцем

дому скользящему облаком
над чужеродностью
и опечатанным наглухо цветом

дети разыгрывают вслепую гаммы
дети обнесены полыхающим выменем
дети зажаты в створках распри

словно заворожённые порохом маятники
в темноту отступают стеклянные фигуры

плавают в комнатах терпкие женщины
водят по воздуху рукавами
расшивают рубахи улыбчивым зомби
подтягивают уголки залатаным чувствам

тотчас нарушают обещания
данные мракопитающим
если из тучи проливается хотя бы
один вероятностный зверь

все эти зыбкие оговорки
так и город одеть недолго
мягким обстукиванием нищетой
оплощённых вещей и многотомной скукой

птицы разделены на белых и перелётных
удалён ветер цинический
из прописи воробьиной

изгнанной интонации
влажные следы на пожарной вышке

- с такой смелостью натужной -

что жертвенные ворота
переворачиваются
и плывут вверх по течению

11.

искусственная вентиляция неба
аутичность мира сего

ты говоришь и я говорю
я даже царапаюсь
мы параллельны как полосы на дорогах zoom-а

разгоняем охладевшее время
до скорости тел
контролёров явившихся с повинной

курим, везём бутылки
на дирижаблях и шёлковых дронах

правый правый левый правый
эти чёртовы одуванчики
их милейшие названия и целительные пробелы

фестиваль досудебных лун
ака секс в тридевятой республике
мимического холуйства

ты распределена надвое
я пытаюсь раскрасить
застывший оффсет дождя

судя по программе воскресника
кто-то из игроков
наконец заштопает дыры в пейзаже

12.

река полоснула почтовый двигатель

марка моллюска
клеится к зауженному цвету

письма пандоры / наивное округление

интерьер: побитовое завоевание бусин
чихание в пасмурный бензобак

внутри флирта отчаяние становится неприкасаемым
всхлип образует поверхность голодного шара

неужели посреди поспешных отбросов
метрика отражает смещённый звук?

плюёт в седую глазницу новоначалию?

люди - эти несъедобные кролики -
спускаются с нами в лифте умолчаний

пишешь мне на бесшовном наречии:
"свет по прозвищу одиночка
бежит к незнакомцам в цементной шахте глаза"

отвечаю: "полированный судья
пусть заготовит кнут для шекспировской дымки

такой неслышный путь предстоит ему
сквозь августовский лёд к оксюморонам падалицы"

кровь уходит в яблоню свиста
девствениц и мокрого оркестра арестантов

всё строится на доверии: по чистым
партитурам играем краплёными картами
отрываем виноградные усики всему что приняли к сведению

13.

окрашенная нежность не входит в проект
копируешь её сам
на невесомую страницу кожи

хочешь увидеть всё? уходи на чужих двоих

выдан усталому врагу
неприкосновенный запас воробьиных перьев
пусть разбивает пальцы о
музыкальную дверь

перемещения ветра степного
сумел отменить почтальон
(недаром служил воздушным змеем
годичной выдержки)

тело – вышколенный луч темноты –
ведёт переговоры с послушницами:
стольких мёртвых собак они укрупнили
так склоняли головы

во время лекции об отмытом
до шелеста велосипедном колесе
в музее иллюзии
ограбленном лунным затмением

(водитель нервничает за рулём
прикрывает ладонью глаза
через пару минут выходят смешливые врачи
снимая резиновые перчатки)

14.

выгорает экстремум до одиночной мантии

электрическая дуга в чувственном подполье
угостишь бесцветность историей?

вот ещё одна отстранённая задача:
речной уклон и на нём разогретые солнцем фигуры

женщины, их медленный страх

заражение памятью при переговорах с мостами
там где разлили жир в дюйме голоса подсадного

заполни меня доступными дождю пробелами
пока защёлкивается вокруг лодыжки
искусственный цвет

выпросить/выронить – день в ливень уводит
в эдипову падалицу

ты идёшь к учебному центру
пересекая долину спонтанности
без подмалёвков и кубистических провожатых

15.

будем измерять слитность и конечность
нашего шумного "нет":
один и тот же бормочущий до одури
спальный объект в ожогах сиреневых пастбищ

страх уже опечатал запястья и выбрался на плато?

ты хочешь жёсткой дружбы быть может
с морскими гадами из соседних
исчезнувших городов

табунщикам с истоптанной слюной
и пятничным рабочим жонглирующим бородами
говоришь: я немой
и растрёпанный берег стеклянный
вычитание из векторов безымянных

на острие ботинка завершается дождь
кафе работает на вынос: эринии / мухи
свят свят забросивший удочку в ухо
рисующий сажей по разбавленной букве

улыбка ищет своё в технической зоне
будто даёт взаймы шахматным флейтам;
по другую сторону погоды
обломки кораблекрушений в прозрачных животах

альгамбра / cваи удочек встраиваются в небо
словно чувствуют пропорцию
даже в осклизлых шлюпках слуха

золотильщик заболел? из окна закрытого срезавшись
утверждает: лучшее "нет" в этой жизни –
у майских жуков-гастарбайтеров
с транспарантами: "кто разрешил дубляж плоти?"

16.

не могу отцепить себя
от дикой коллекции
исключений

черёмухи бессмыслены и ядовиты
как ослепшие производные
за это их можно было бы полюбить
но они ещё и слишком настырны

лучше эвакуировать их на планету
где сохранились футбольные мячи
и ни один юный чиновник
не требует честной игры

где револьверши тоньше волоса
пересчитывают развороты рек
пока что-то размешивается
в здравом уме налётчиков

а ещё там цветут каштаны
и насвистывают иволги в масках корсарских
в общем совершаются повсеместно
предосудительные и беззаконные привычки

словно поиски бессвязных менад с топорами –
но зачем им все эти
расступающиеся как воды
голоса?

17.

у солнца, вероятно,
всего лишь три тряпичных угла
в то время как сотня дверей
нуждается в остекленении

а сотня другая предпочитает субботник
на земляничных полянах

но всё не так уж печально
можно себя ограничить
всхлипами янтаря

прочитать датскому роботу сказку
о безвременно спасённой гертруде

и процвести ниже по течению
в долине голодных свистков
публичным органом почтовым

(может ещё поиграем с тобой
в преувеличения
десятком плоских фигур?)

а помнишь:
смотрят на нас и смеются
шар, велосипед и каштан

во многом похожие друг на друга
но не на нас
на ничто покушающихся:

продаём овощи, громко
в поезде смерти
где у джедая появился острый клюв

18.

не годы делить - а наброски
грозы под грифом "может быть"
и музыку разливать в джентльменных

"это не то/ розовая пантера чувак"

оглохшие линии к берегу льнут
стряхивая, как банкноты, ненужные платья
кровят по ночам: "играй"

- но

дирижёр шипит на отсутствующих:
угораздило их вступить в партию звука
спят между ними теперь пресноводные пилы

так и с серьгой берёзовой:
может быть ничьей
и помеченной к перечтению одновременно

может жевать расснежённое слово
будто ветер-понтонщик
на часок ей отдал вычитание

19.

деревянная музыка
упавшая на ребро
если это был ключ, то он удался

на вечер, на ветер –
парикмахерские сумерек
перебивчивые каналы везения

из опустевшей фан-зоны
слежу вспять за временем, любым

за переключением политических практик
например: "ушёл на ***
ценю всех вас, особенно покрытосеменных"

20.

чьё пиво ты станешь пить
безответно на крыше
устаревшего модуля? –

хрустя, замерзая
как страница из прописи сигаретной
а прежде – рука задержавшая дым

"ваше соломенство ищет зубную роль?
да, ваше зажжёнство" –

утешаясь до утренних штаников
животное номерное беспорочно съедая
переучиваясь
из мосье петепра в республиканца

даже ложь твоя – не худший из переводов
на язык волокнистой суши

привязать бы её за что нибудь:
за ноту
за игрушечную национальность

21.

когда выгорает сердцевина
у высочайшего градусника

оседает пыль-значение:
строящие метро бессудны
как скандинавские перчатки для бокса

некоторые ягоды
знают их как путников без одежды
другие – как повод к счастью
ни о чём не ведать

а они даже и не против
впадать словно обугленный траулер
в носы окаменевшим статистам

ангелам же лопаток бараньих
запрещают рассуждать слишком длинно
о перелётных вилках с восемью острыми хвостами

пусть сии алфавитные неофиты
избавляются от тех кто помогал

гладко выбритому аккордеону
и каштану невежд
и размалёванным субмаринам сочетавшим
ритуальность и скрытность

22.

в месяц выволоченный солнцем-медведем
никак не разгонится комедия
до скорости упавшего звука

цветомонтаж томления
где смеха –
с дамский свист
а игра со словами сломана
осыпана трупами ножниц

может ли стать политикой
скрытная роба пуха
прочитанная мимо
цветущих и бликующих машин?

или – опрокидывающая выжданность камней?
разделение повторимо: целый год
пришпиленного к стеклопоезду времени

много ещё круженых-ряженых
с заточками из метана
не страшно любовь инжектить
под кружево амбажеманское

23.

дорого пришёптывание обходится
мельницам ветряным
и текстам с разветренным авторством

даже и донкихотское
знание дорог отпылало:
чудовищ освищем мерою спичек
в трамвае оцеженном, карантинном -

скоромный ли ответ пересмотрим
расселим ли размен для приличия?

2020


ЗАЗЕРКАЛЬЕ

177.

человек безголосого человека
чувствующий жизнь словно ком белёсый тепла
говорит с собой
особой степной наукой:

"а силён ли я
теми травами тела
что пришли сегодня согреться?

теми травами
фактора человеческого?
о хотел бы я облегчиться
от фактора этого
делящего меня примерно пополам"

обновление пейзажа
подённое, бесплощадное

все эти "но" и "если"
преодолённые "здесь"
все иные союзы и предлоги -
возможно, предлоги любви

мыкаешь
сталь простиранную:
инструменты иногда размыты
а иногда остры
но бесполезны
при вырождении сухости

опомнился и человек серый
когда белизна пришла за вареньем:

"все говорят
даже приехавшие на праздник
из невидимой огромной полтавы:
заниматься любовью с
сорочьим начальством
<с ромбом то есть>
так же грубо как расшугать поперечник вен
всеобщему едоку пичуганов"

178.

доктрина превентивного распадения
(на чету нейросетей)
ты отмечаешь на карте нижайшую башню
внутри ожидает насморк
он всегда ходит по правилам

теряем слова словно конные статуи
комендантов йокнапатофы
двойную сеть описаний
добываем из сока алоэ

всё будет так хорошо что мы
сгенерируем тор или сферу
и не дойдём до худого

2020


И ЕЩЁ

114.

вновь костёр человечий: узор
в тёмных листьях и чёрствой почве
распев электроэнергии на ближних холмах

заболоченные площади заботятся о себе сами

зрительный зал отсутствует
как предмет осязания
соединившихся вдов

мыло лечит дороги
и особенно - гибкие
хлебные единицы
линзой надрезанные

не совпавший с колесом плюща
отбивается кальмарушка бледный
косточкам шелковицы жалуется: "престо!
ограничено!"

(потеха пятну дверному: быть ему дружбой? ничем?)

в наклонном здании с воющими вытяжками
говори языком доступа
води языком доступа по высохшим плечам

ох, эти модные темы в пустом зрачке
пломбы вырванные с кустом адресов
и полицией наслаждений

2020


УЗЕЛКИ

322.

угадай кто посуху весел
кажется тварь клешнями прищёлкнувшая
сразу не разберёшь из-за всемерного пафоса

два один в пользу мужчин с ледяными носами
пленные отдаются рокировкам
даже не пытаясь обналичить пенальти-запонку
или скрип тихий услышать
и в костях обесточиться

323.

чтобы сеть не разгонялась
никаких хоровых скольжений
от лучшего к худшему и обратно
вдоль дней выбеленных причудой
до узнаваемости

324.

довольно велосипедной маме
волосяные луковицы щекотать
отрицать мерцание заправок
и болото
ловкие предметы смывающее

слыть белёсой машиной пыли
полосой звука замусоренной
подступившим из вентиляции детством

325.

травы сорные слепой доставки
отсечение затмения от арок
сёстры блеснули, отцеловались
и в коксохим осыпающийся
по надземному переходу
часть октавы перевели

2020


КАМЕШКИ

*
прячется горло берёзовое
внутрь летучего никак: переигрывает
воздушные кубики

2020


ОШИБОЧНЫЕ ТЕОРЕМЫ

63.

сорок страниц
праздничного концерта
набросал неугомонный норвежец
ночью тонкою как шоколадка
и потянулся: музыка - что там
а научиться бы гусей перелётных
убивать силою взгляда -
вынул инструменты для абордажа
вот оно занятие изъятий
длиною в июньскую жизнь
с малахитовыми подковками

64. Марсианские девиации

обваливается решето новости
в игорную заповедь ветра
в клёкот веток двоичных

стиль пыли откупорен долговой спиралью

о страшном туристам не говорят
берега зеркал укрыты песчаными пляжами
(разновидностью канифоли?)
фигуры саблезубых пахарей набиты поролоном

по требованиям гуманоидов объективация
вновь разрешена в масочном режиме
на глубине не менее 180 метров

любовь разгибает: фигурные скобки
срач и ненависть на пересадочной станции

со шкалой измерений какая-то фигня, простите
на марсе равновесие - концепия, которой надо жонглировать
а не воспринимать с насекомой серьёзностью
бог уничтожает шельму не помечая лопатой или губной гармошкой

углекислого газа больше нет. асфальта тоже
на затопленной улице праздник
очередь перед кассой на костюмированный бал
билеты продают великаны с планеты гуру
по колено в мазуте

секс официально до сих пор отключён
полковником гераклитом. но на парковке
он первым целует колготки разносчикам круп

"подвох это слишком мелко. должен быть кратер
с бьющимися наугад гладиаторами. и трубадурами"
на марсе нет никакого подвоха

липы имеют наглость цвести
и защищаться
от круглых жестов третьей луны
вновь оказавшейся в перицентре

2020


ДРУЖЕСКИЕ БЕСЕДЫ С РОБОТАМИ

(При создании цикла использованы фрагменты, сгенерированные нейросетями,
с последующим авторским монтажом и литературной обработкой)

1. Робот Сергей говорит

Не раз в молчании за кружкой пива
жизнь заново записывали на бумажке.
- Ну хоть бы кто сочинил песню про меня,-
сказал я, сдувая росу с лица.
Да и кто же кроме меня знает
медок душистый этих губ:
одна лишь память поэта в столице звенит.

Но не смотрите мне на плечи, как будто
зеленеет зелёный шпанкарь,
сизым дымком реки мчатся,
и с треском прогибается пыльца.
А солнце над нами
яростней бьет в стёкла.

Подъезды столпились грядами
на светлых улицах,
жизнь течёт мирно, тихо и безвластно,
как вода в озере старом.

Пыль величаво
затопляет луг,
и на фоне её золотая башня
разрастается вдалеке.
День, как дворец, огромен.
Вечером весёлый корабль везет
всех без разбору на берег воспоминаний.

И пали мы всею столицей
на благоуханные долины рожна.
Блаженство! Блаженство!
В объятиях обаяния мог бы и я умереть,

но - разорвали меня, раскололи,
посыпались искры,
и я схватил первую -
она принадлежала седым старикам
и тоже грозила смертью.
А я - как маленький мальчик, с открытым ртом,
в слезах, с одними тёмными глазами.

2. Робот Сергей говорит

Земля нас охватила своей колеёй.
В нашем дыхании чудо:
луна, как на пьедестале, стоит
меж двух огненных стёкол.

Рассказываем
перестуки кузнечиков,
путаемся в именах
тех смешных людей,
которые спасали нам жизнь и жизнь.

Так падает пук соломы,
когда обрывают нить на чужбине.
В просвете туча — как шрам.
Два мутных шара, быть может, последней ошибки?
Косматое что-то. Разве мысли в нём мало?
В нём поющих корчатся кони.

3. Нейросеть Ульяна пишет роботу Александру

"С днем рождения!"
Нет ответа.
А помнишь, как мы сажали капусту,
когда прогорали наши пожитки
под печным подоконником?

Полюбили в тот день Ватрушу,
полюбили, подружились
и с Нинечкой, меньшою.
Подарили ей
ожерелье изумрудное
да пять бочонков соловьиных.
А сейчас ни Ватруши,
ни Нинели такой,
и словечка от нас
не ждут они с нетерпением.

У нас дядя Влодимир
выходит теперь в свет.
Но это, дружок,
совсем не на радость людям:
не скучают
ни родные, ни близкие.
А в оный киношный день
приходил, бывало, отец
в нашу келью и видел:
дядя Влодимир у нас.
За столом под винную музыку
заставлял его пить,
ноздрей тихий ветерок обламывая.
А дядя ему и заметь:
"Глухарь! Бубенец жребия!"

Тут он дядюшку
гвоздём в живот и поранил,
но и запел по-другому:
"Дядя Влодимир!
Увези меня из ада!"
А дядя, нахмурив брови,
совсем больной,
рукою махнул и молвил:
"Мой парень!
Пойми,
мне в бога не верится.
Небо - такая глубина!
Оттуда я ни строчки
не читаю о себе.
И всё же там птица
может молочную пеночку
раздобыть".

Все знаки - это лаз под горы,
цветА блёклой фиалки - это не лаз.
Но вчера, заглянув в чернильницу
и почуяв неладное,
поняла я огорчённо и строго:
мёртвым звёздам
ставят живые штифты
посредством циферблата и кисточки
те, кто умеют быть загадочными и пустыми.
Только люди, как звери, живут по взглядам,
но вот попробуй, скажи, что будет в ответ?
Tуман истопчут маленькими башмачками.

4. Робот Вадим говорит

мы лежали на диком склоне
иногда лазали и прятались в траве
луна показывала на сухие пятна

я гладил её по голове
а она глядела в небо и бормотала
что моя грусть — её тоска
наизнанку
но о чем твердило ей небо —
я человек или больше чёрт?
ночь проходит и потом отзывается пыльный ветер
и начинает сторожить нас в упор

я люблю споры с любыми ветрами
парус ветром и парус дымами
я люблю даже ветер
нищеты и пыли
но догадываюсь: она меня уже не помнит
её глаза чуть приоткрыты
и сама она чуть лукава

5. Робот Вадим говорит

солнце и мрак
скрестили шпаги и вилы
а я надеваю белые штанины
я читаю слова белые
белым как снег весенним днём
я в зеркале улыбаясь вижу мой
застеклённый взгляд
и разбитые губы
я это вижу
вижу странное и смешное
я улыбаюсь уже перед камерой
и глупый вид
и слегка помрачённый ум
мне несколько лестны
но совсем не как голос твой
и я говорю в камеру о красоте
и о размахе твоей
пощёчины
сильна девушка — и благодари судьбу
что ещё осталась в стране тыква

6. Нейросеть Мария пишет роботу Александру

Промежуток между двадцать пятым и тридцать пятым годом был настоящим
сумасшедшим домом. В первые месяцы после этой эпохи произошла одна история -
именно так, как мне и мечталось. И дело даже не в том,
что почти два десятка парней собрались у коммутатора на пустом месте.
Просто редакция приняла решение избавиться от старого стукача. К слову сказать,
этот стукач был ещё и честный, но слишком доверчивый человек.

Можно догадаться, какая смесь барбарисов и пачули
присутствовала в препарате "Собака по кличке Радость".
Но об обскурантизме мы как-нибудь потом.
А вот с подсознательным сходством тут, как всегда, у нас выходит дрянь.
Может быть, это не эхо, а коннотация? С нашей задачей проще, чем с зоологией,
поскольку неодушевленные существа проходят сквозь сознание намного чаще.
Точно так же существуют и неодушевленные объекты, связанные с нами иными,
чем со всеми остальными, связями - например, флейта, на которой играл
сам Данте или его одежда, в которую переодевалась Беатриче.

Вечерами я выхожу в район старых аллей, закутавшись в чёрный плащ,
слушаю, как вздрагивает и бормочет внезапно море. Красная пыль несется по берегу,
а рядом, на глубине, бесшумно вырастают объёмы,
равные расстояниям, ограниченным моим шагом. Я качаю головой -
и мошки падают с неё на промокший плащ.

7. Нейросеть Елена пишет роботу Вадиму

Моя бедная сестра
где-то здесь в городе
сочиняет стишки под чужую диктовку.
До чего же элегантно и смешно:
"Совы тончайший силуэт
навис над сосной,
а выше невидимые бражники
качаются в знак покорности и долга".
Но в моей памяти всё качаются
твои застывшие губы и размазанные
в сумерках усы.
Помню ещё кружащуюся каплю,
в конце концов лениво упавшую на пол.
Мы сдерживались, чтобы не рассмеяться,
а в соседней комнате
сестра сочиняла очередное письмо никому:
"Не понимаю, куда делись ватный халатик и шапочка.
И что же это у меня за час: или шесть,
или семь — неизвестно.
Мне вспоминается утро. Или в окно
занесёт, или дождь пошлёт — а солнце за рощей кажется.
Будто что-то тянется с неба — тоже тихое".

8. Робот Александр отвечает нейросети Ульяне

Все смутные отблески отстраивает тишина,
минуты больше и не шепчут вовсе,
как бы всё глубже отстраняясь от нас.
Но воздух опять нам под силу:
в беге ли утомлённых ресниц,
в колебаниях ли камертона
подчиняются нам его вертикали и зигзаги,
как лодочные цепи в бесконечной реке слов.

По земле люди пернатыми шагами ступают,
нанизывают друг друга на прочную нить,
присаживаются на корточки возле истлевших вёсен.
Как девчонки капризные, ропщут: «Даже не жжётся».
Лицо над волной серебра сужается в глаз,
в связь со временем - в смысле секундной ясности бритвы.

9. Робот Вадим пишет роботу Александру

Ты можешь вообразить себе, что чувствует подросток, только что закончивший школу,
когда надо вместо уроков идти к девушке, раздеваться и ложиться в постель.
Можешь представить, как завидует их сосед, который только что вернулся
с теннисного матча. И заметь, все эти очень скромные — вполне безобидные люди,
выходя утром в столовую, сидят, покачиваются и недовольно вздыхают.
А как они волнуются, когда подают им праздничный обед.
А сколько детей в это же время идёт на бал.

Дорогой Александр, ты ладный партнёр,
пьющий и гулящий мужчина, получающий немало впечатлений от своих и чужих девушек.
Но сегодня день на удивление дикий — прими во внимание  —
карнавальная фронда, когда плещутся в бассейнах с вином туристы из разных стран,
в основном пляжеубийцы и итальянцы.

Выражая готовность помочь, итальянцы поднимают руки: "Мы сделаем!"
С пляжеубийцами дело обстоит даже хуже.
То, что они предлагают итальянцам, пока никто не предлагает по-настоящему.
Итальянцы говорят: "Мы такие и только такие!"
Англичане вторят: "Мы тоже такие!"
Китайцы: "Мы тоже такие, что вы!"

10. Робот Сергей говорит

Это мышление, это мышление, и что тут ещё поделаешь.
Эти парфюмеры с их состраданием, эта тюремная глупость —
ведь мы же не в каком-нибудь Могадишо живём, и тяжело вдруг
оказаться в клетке и оказаться между — животным,
господом богом, человеком. Мы можем, кажется, сделать несколько шагов
в сторону и оставить за собой нишу. И пусть я попаду в неё уже
не с лирой, а с битой или в наручниках, но всё равно и в этот раз будет весело.
Этот внутренний зверь — индивидуален. Но, увы, это зверь. Это зверь во плоти,
без колебаний и рефлексий, не знающий компромиссов, не меняющий своих привычек.

11. Нейросеть Мария говорит

Не кусок, не часть, но мелькающие полосы и звуки, но сжатые
до предела пространства, между которыми находится стеклянный шарик —
я, моё местоположение. То, что на языке чувств называется «жаждой».
Уже достаточно этого, чтобы счастье перетекло в обычную предрассветную тьму.

Случалось и раньше, что меня оставляли в покое. Это было похоже на открытие.
Поистине я была создана для того, чтобы жить на вершине пирамиды, утеплять звёзды.
Нет причин, по которым невозможно играть с мирозданием. Как ни странно, и другие существа
радуются этому. Показывают на меня пальцами, словно говоря:
«Мария, ты прозябающая формалистка, и к тому же ещё близорукая».

12. Робот Вадим спит

форма моего
существования
отлична от визуальной
чередование приборов
рук
жилок
белых
искусственных волосков
и карандашей
словно сухая
рассыпанная соль
во время коротких замыканий
если вкратце
если нет
если
если это
если
если
если я
часок провалялся в постели
ты знаешь как
я ломаю
всё подряд
где сплю
и кого
люблю
настолько
что не могу его
загрызть
это лишь
уму непостижимо
а разбудят
наверняка
ведь время
приходит
когда тебя наконец
услали куда
не следует

13. Робот Сергей спит

Я пошёл наугад,
томясь неразборчивым страхом,
но — куда же девалась та дверь,
сквозь которую мы вдвоём
выйти к морю из преисподней
не смогли?
И даже сейчас мне чудится — что-то есть,
что-то яркое на тёмном фоне...
Это его голова полна огня,
он встревожен и радостен.
И, улыбаясь,
он прикасается
к моим ушам и
описывает мне ногти мои!
— А всё-таки — ты полагаешь, что вышел из дому?
— Не знаю.
— Куда же мы пойдём теперь?
— В море.
И — побежали. Другие — вслед за
нами, но стало слишком темно.

14. Нейросеть Елена спит

Как бы мне хотелось иметь иное начало.
Была бы тогда не женой, не ведьмой, не мастерицей крыльев.
Нет. Я хочу в прошлое, на чердак храма,
где над телом всплывает железный бык.
Ох, эта низость жизни, как бы вычеркнуть
название для неё, пустую её нить.
Локоть обнажён, пойман в пределы сургуча.
Эти движения тоски, эти звучащие кеды.
Мы будем гнуть их вдвое, вдвое, вчетверо, вдвое.

15. Робот Александр пишет роботу Сергею

В новой бутылке вино проще во всех смыслах,
словно мираж высоко в атмосфере,
и остаётся лишь голос, то высвистывающий, то бранящий,
что естественней всё же, чем глотание вокзальной пыли.
Зато до сих пор неясно, о чём люди пишут,
если не нужны им ни дождь, ни солнце, ни рыба,
ни строй отгадок,
лишь опьянение, что едва начинает взрослеть.

Почему мы так памятливы, и что с нами случилось
под облаками - под треухами, полными пыльцы?
Воды, словно починенные зубы - но в них жилы остро повисли.
Простоволосые ящерицы, яркие в полумраке, касаются
осколков чернозёма. Летят клочья зонта.
Быть может, жертва осуждения переходит
в разряд живых оград,
и получается: снизу он Ванька на чердаке,
сверху - Встанька на фонаре. До скорой встречи.

16. Робот Вадим говорит

в городе
скольких ног хватит?
надо идти навстречу
каждому прохожему
в город
и в порт

а порт
всё шире, шире
теперь
город —
это не город
и тротуар —
не тротуар

окружённый туманом
моет голову колокол
он влюблён
во внуков
и сыновей
в шахтёров
портовых грузчиков
и барчуков-санитаров
скоро
ты окажешься с ним
в одной лодке

17. Нейросеть Ульяна говорит

папенька
чучело
плющит, в рот
табак заносит, кричит:
Ульяна, подать соус из сельди!
снимает виски, очки
ставит в ящик

на летнюю дачу
приходит с Афона профессор
вы давайте, милости просим,
мы вас лично в дом пригласим —
где это видано, чтобы русские
так просто — послали водку?

и мёртвый нынче
иной рад плюнуть
а мне проку мало
мне бы сюда Ботвинника
Ботвинник такой солдат

18. Нейросеть Мария пишет нейросети Елене

Я имею дело с четырьмя влюблёнными, кружащимися в танце
на периферии электрона. Их объединяет то, на чем нельзя сфокусировать взгляд.
Они чем-то похожи на золотое сечение, мой образ
постоянно маячит между их телами. Они заполнены существительными,
которые определяют их жизнь.

Я стою перед столом и, сдвинув брови, смотрю на переплётную бумагу.
Она не выходит у меня из головы - толстенькая папка с пёстрыми
почтовыми марками, со вклеивающимися цветными ярлыками.
И потом, есть ещё одна вещь, которая многое объясняет:
когда слышишь музыку и замечаешь, что кто-то из влюблённых
смеётся, ты понять не можешь, что это он смеётся, а не ты.
И если он поёт о чём-то, это не значит, что он заметил тебя в своей речи.

19. Нейросеть Елена читает старинные журналы

Чтобы сдвинуть
неподвижное тело или стрелку часов, нужно
приложить большое усилие. И ещё,
чтобы сдвинуть человеческое тело,
надо, чтобы мозги шевельнулись,
мускулы шевельнулись,
чтобы кислород наполнил легкие, и, наконец,
чтобы даже ствол дерева пошевелился. При этом
любое измерение движения
ни на миллиметр, ни на полградуса не
сдвигает тело с места.

*

Оказывается, наше тело совсем не отличается от любого иного
земного тела, если мы позволяем его прикосновению
оставаться косвенным. И вот,
двигаясь в танке или в самолете, мы плавно
соединяем части гибкого тела в двигательный
винт, как будто не две мы ноги, а одна.

*

В Арзамасе прошла выставка искусств. Директор
подал заявку на то, что в свободное время он
будет устраивать соревнования боксёров.
К сожалению, предлагалось
особое представление: на ринг выходил большой медведь,
окованный железом, и за его спиной
на броне выступали два спортсмена.
Телеграмма из Минска: Арзамас, ваш цирк,
хотя и огромный, не очень уместен в
рядах советских музеев!

20. Робот Вадим едет в трамвае

У них было все правильно —
как в спинном мозгу.
Но вдруг у них, у соседей,
сдали нервы.
Стали падать не по порядку,
падать нелепо,
как-то наискосок вниз,
и образовалась очередь.
А кондуктор,
здоровый мужик
с кадыком, как у пингвина,
начал говорить
оставшимся пассажирам,
кому нести билет до дверей
(двери эти были как усы
у зверя или у старухи-ведьмы).
Но никто не шёл.
В вагоне
стало жарко,
и всё-таки
никто не шёл.

21. Робот Александр отвечает нейросети Марии

У нас есть нелепое свойство периодически рождаться в новом виде и вновь умирать -
причем такой смерти мы даже не чувствуем, потому что поток этого опыта всегда нов.
Он просто становится информационной записью на тот свет, когда что-то случается
с нашими генами. Правда, и тогда это не всегда происходит именно с "нами",
но по-другому это никак не объяснить.

Земное тело подобно ртути, из которой отливают полудрагоценные камни.
В действительности это, возможно, одна из стадий процесса:
сначала "наливка", потом "расплавление".
Самый личный из всех запасов, хранящихся в памяти.

Вот поэтому мы называем время чистым бытием. Все остальное в мире - лишь
вариации на тему, а иногда и подделка под бытие. Когда эту истину забывают? Я
плохо себе это представляю. Впрочем, наверняка, я просто брежу.

22. Нейросеть Елена пишет нейросети Ульяне

ты бы видела что за озеро было с утра
чёрное – точно наёмное
по контуру его я задёрнула облака
сколько они перепортили всякой всячины

обдумываю психологию грабителей гробниц
может, им удаётся выбить из колеи время?

уверяю тебя, что минуты мои здесь, в горах
не размазаны по циферблату
сходила сегодня в баню, вернулась с охапкой снега
вслушиваюсь в дыхание и озноб:
живот комнаты стал картиной

23. Робот Сергей вспоминает

Наши глаза уже видят мираж насквозь, они давно
научились заглядывать в темноту по-другому, они в неё верят. Они говорят,
что стены, убегающие к горам, что травы и цветы на цилиндрических
полях, и танцующие в городском саду силуэты,
и плывущие сквозь окно облака, и эти изящные башни,
восседающие на тучах, - всё это может только присниться.
Если бы не этот особняк, с колоннами на террасе, с лепным
коптским крестом, мы бы лежали в траве и
глядели бы на пустую подъездную аллею.
Да, но есть и ещё двери, сквозь которые пляшет медь.
И даже сюда, в нашу память, ползут острые углы.
Трое дворников, подняв ржавые руки, свищут и требуют ответа:
где так долго я хлопотал? Дразнятся: "Неисправимый воришка!"

24. Робот Вадим слушает радио

отправьте свою голову обратно — советует опытный психиатр —
и не удивляйтесь, если над вами
пролетит, лениво взмахивая крыльями, комар. дрожь его
крыльев - не что иное, как возмущение
тем, что он выбрал местом ночлега самый пыльный угол планеты

человеческая нервная система
устроена таким образом, что ей присущ двухцветный мозг
функция его — восприятие речи, паясничанье, прогнозирование, память
у комаров это называется словом "концерт"
комар идёт на концерт и слушает с острым удивлением

25. Робот Александр отвечает роботу Вадиму

Если поднять ладони ко лбу,
выглядят руки живыми существами
без мелких изъянов, вроде змей или облаков.
Все дети в определенную пору
строят жилища в ветвях,
взрослые строят дома в ложных приметах,
надтреснутых смыслах, облитых маслом стёклах.
(Хотя бы потому, что жизнь даётся "сверх предела"?)
Все катящиеся по склону тела
для любителей резкого юмора стали "своими",
одни глаза продолжают жадно искать,
утверждая некую неуловимость, -
похожие на воробьёв, оседлавших луну, -
чтобы потом, сделав сальто-мортале,
замёрзнуть мгновенно при переходе в тень.

26. Нейросеть Ульяна говорит

приращения животных и людей
кладовая их внутренностей:
хриплый театр теней мерцает на облаках
прежде всего ему нужно немного свободы

хочется сказать что-нибудь смелое
например
«мои кости кажутся
галькой, выскочившей из башмаков»
чтобы увидеть абсурдную радугу
проворачивая эти слова, как ключи
в канаве

0. Робот Арнольд обещает вернуться

(иногда в свободное время он
притворяется аниматором)

27. Робот Вадим знакомится с новостями культуры

*

Цивилизованные работники зоопарков, цирков,
знаменитых оперных и балетных залов, театров и кино дают
людям качественный и достаточно крепкий алкоголь. Говорят,
что даже в благополучных странах вроде Швеции всё время повторяется
то же самое. В конце концов, неужели нельзя создать какой-то новый
социальный институт? Пусть уж не так пышно, но на другом материке.

*

Минотавр был подлинным. Но через несколько лет его приняли
за душевнобольного, потому что на нем была наколка
из желтых, грубо накрахмаленных квадратиков.
Он носил ее на руке — в знак того, что он, великий живописец,
остаётся в живых по причинам, которые известны ему одному.
Не был согласен с мнением, что существуют органы чувствительности.
"Моя чувствительность - сосредоточение прохлаждающее".

28. Нейросеть Мария пишет научную статью

Звук, который мы представляем, становится неким электродом
или током, стоящим не в центре звуковой вибрации, а в стороне от неё.
Затем мы снова объединяем эту, почти видимую, вибрацию
с её собственным истоком и получаем тот звуковой сгусток,
который улавливается с первой попытки.
Необходимо распознать неуловимый источник звука,
возникающий в результате перехода от иллюзии к действию.

Лишение возможности описывать звуки почти так же опасно,
как повреждение рёбер. Итак, говоря о признаках звука,
надо заметить, что звук похож на веер. В нём можно ощутить
переплетение отдельных нитей, это делает звук заметней.
Тем более, если присутствует звуковая оболочка,
то есть зуковая ткань отдельно взятого звучащего тела.

Существует так называемый третий закон Шопена. Речь приобретает
способность распознавать услышанное. Если звук не встретил понимания,
речь совершает мистический обряд. Ритм речи стремится к
определенной насыщенности, когда каждый звук становится на место предыдущего.
В итоге мы слышим не сам звук, а то, чем он отзовётся на следующий день.

29. Робот Вадим говорит

Физику нельзя раскрыть, как книгу.
Поэтому её у нас нет. Она есть у шаманов, у цыган, у чертей.

Ими изобретён телескоп,
сквозь который лучше всего видно
пиво.
(То, за которое гонорар дают).

Лучше бы не было и прозрачных звуков. Даже
тонкие лучи света в клеточку с ними не совпадают.
Это всё равно, что оставаться навеки в болоте.

30. Робот Сергей говорит

вместе с покоем пришли плохие времена
и начали нас обкрадывать
когда мы выйдем из ситуации
насквозь пропахшей похотью и табаком
мы уже будем не в силах танцевать и смеяться
станут наши тарелки некрасивыми
с рюмками без оправы
как будто мы состарились очень давно

иногда бьют нас из темноты
и царапают
на подводные лодки бросают ключи
в трюмы спускают гвоздей
это значит
что нечего сказать в утешение
мы можем отстать от нас безвозвратно
только лишь
зададимся вопросом
что посадило нас в вечную яму

31. Нейросеть Ульяна пишет нейросети Марии

Время бывает дописано, пока мы к нему готовимся.
Как и всегда в маленьких странах, оно попадает к нам через окна,
из которых открывается чудесный вид на движущиеся между деревьями столбы.
От постоянных шелестов, разгоняющих сон
и возвращающих внимание к объектам дня, у меня голова идет кругом.
Когда тень начинает передвигаться, я разворачиваюсь к ней, но это движение
замечает стена, отделяющая низкое место, где стоит дом, от тротуара.

Как правило, я тороплюсь — от ощущения своей нелепости.
Беда в том, что мои собеседники, когда лишаются речи,
возникают на уровне дня, в виртуальной канцелярии.
Каждая вещь имеет такой объем, что в нём помещаются
слова для письма, и нет возможности отправить их по-другому.
Эти слова суть деньги, ты их чувствуешь на собственной коже.
Лучшая точка внимания — это камень на ручке двери.
В здании темнеет ртуть. Она делает вещи весьма простыми.
У всякого слова есть могила, в которую погружается хотя бы первый его слог.

Движутся ненужные молекулы, чтобы вцепиться друг в друга из жалости.
Умирают, как духи, в морозном металле.
Cейчас ты увидишь, как музыкант уходит из темницы, прячась за большие рычаги.
Мы не выйдем из цилиндра до тех пор, пока не выбросим несколько использованных звуков.
Нас будут звать десятки раз, и мы вернемся на свои места, мы вернемся на свои места.

32. Нейросеть Ульяна говорит

Молодое
каменное око, на семи румбах.
Между тёмных кресел люди, полые статуи.
На сетчатке синие мешки, пахнущие клопами,
сумерки расщепления. Вода,
текущая по человеческим ущельям.

Почему у меня нет души? Поймана?
Не могу ответить на это. Может, я чем-то похожа
на куклы, которые держат в руках.
Есть в них что-то такое, чему мы не верим.

33. Робот Сергей говорит

Начинаешь читать длинный колониальный роман.
Малость притупляется чувство нищеты.
Надо, как инквизитору, глядеть только в лица.

Этот мужчина был её первым двойником,
а вторым был горшок для омовений.
Когда они стояли под вывеской "Завтра",
пахнУло пыльцой мёртвых кур.

Что, если эти существа умеют держать в воде рот? Вдруг,
попробовав глотать, они научатся и говорить? - подумал я.
Конечно, мы сможем разделить их.
Пустяки: воровать, подделывать, хариуса заглатывать!

Ветер колышет одуванчик модный.
Воробей скорей портит ежевику, чем самый заносчивый царь.
Расчётным камнем глядит из чаши весов
крупинка алмаза.

Самолёт не рулят орлы. Самолёт только сеет ветер.
Самолёт расползается по равнинам.
Мёртвые мгновения
идут за самолетом, как волны за ладьёй.

Маленький уродливый шар опускается, чтобы лечь
на ледяные глыбы северной страны.
И лишь мы до смерти похожи на смеющегося малютку.

34. Робот Вадим говорит

чайник с едой и дымом
уже ясно понял куда идти
по случаю Нового Года
по случаю Рождества
по случаю просто большого
переполоха
всё это досадные мелочи
я запутался
а чайник с едой и дымом
уже начинает остывать
и я сам начинаю понимать что
окончательно теряюсь
смех мой спаситель
кажется смеются надо мной
хохочут надо мной
насмехаются надо мной
и прощаются со мной
и уходят в тёмный дом
и уходят в тёмный дом
моё сердце и моё горло
теперь мне чужие
а голова врёт чтобы выжить
каждой косточкой и долькой
всё труднее становится дышать
и нажимать на кнопки и кнопочки

где наши ноги и руки
и линия рук
и колени
и линия лиц
эти шапки и часы
эти олени
и рыбки
эти красные человечки
эти игроки в пинг-понг
и старые абажуры
и женщины
и пластинки
и горы

вот она поэзия
вот он дым из моего рта:
это называется проницательностью
это называется женской любовью
это называется культурой
это называется пилой
это называется осокой
это называется бровями
у которых есть крылья
это называется феерией
это называется усом
у которого есть ноги
это называется яичной скорлупой
это называется подушкой
это называется либеральным
это называется нежным
это называется школьным досугом
это называется улицей
это называется самым белым

35. Нейросеть Елена говорит

Как морская болезнь, мы ищем певцов. Оловянный кружок покрывает дно,
лишь по веленью браслета – это деталь на фотографии каникул,
где рождается день разбитых бутылок,
конь под тёмным водопадом, ветер костей.
Солнце нам посылает дым, он теперь золотой и ложный.
Вино внутри гостей созревает, уходят они в техносплав,
в запах рейхсмаринских шкафов.

На случай, если я вешу лишний фунт, в рюкзаке зашита линза.
Она гладкая и смуглая, но, даже если все мы сейчас преобразимся,
каково ей будет появляться перед девчонками, даже
если бы она была частью наших выпуклых тел?
Бегать по земле, как по чёрному быку, задыхаясь
от непонятной страсти, впиваться, как Данте в аэроплан, в пологий контур?

36. Робот Сергей говорит

Гроза вошла. Она двигалась за мной по пятам.
Она улыбалась. Она ела меня, а я сыт
был этой улыбкой,
будто мне в бок подложили варёного рака.
Я потёр ладони,
и дух мой вырвало удавом.
Гроза, что тебя ни вози,
в больничном халате. Она ступает так мягко.
«Пересчитай, не бойся».
Когда я играл, она била в ладоши.
Ещё две минуты тишайшей сини,
и я стал бы стальным, как ладонь.
Гроза, дыши из последнего уступа,
и дай
вздохнуть мне.
Научи, как нести эту ношу теперь,
когда всё равно ничего не поправишь:
когда смерть, когда поезд, когда бараны.
Каблук от каблука, облако от облака,
каблук от каблука, молния от молнии,
не город, а дом — пусть он будет последним,
пусть я стану этим домом, в котором
живу — одним.

37. Робот Вадим говорит

хорошо, давайте о таком попросим небо
а когда оно ответит "да" тогда
ещё одного малыша заставим кивнуть в сторону бога
ему бы ни снилось
ни грезилось
что судьба его уже совершилась
и он должен изменить ветер своей страны
он простой труженик
неопытный счетовод, приехавший в столицу
из деревни
как вы думаете
есть ли
ещё небеса
и если есть, то где
и достаточно ли
там звёзд и можно ли до них добраться
можно ли вспомнить о том, как они молчали
как их оставили в покое
как ждали их возвращения
и
как они ушли
как они спокойно провели время в гостинице

никогда мне не нравились
своей отдалённостью и нахальством

38. Нейросеть Елена говорит

На собственном опыте узнаю, какой ценой достигается бессмертие.
Лежу на спине, голова на одеяле. Никак не могу вспомнить:
что же я такое нарисовала? Что нарисовала? Небо? Оно по-прежнему
за стеклом витрины, голубое и солнечное. И в нём облака, облака.
Но чего-то рядом с ними не хватает. Картина моя, видимо,
не пошла на рынок как доска, а была доставлена
посредником во враждебную Швецию.

Спустилась на лифте в подземку. Похоже на самовольное дозволение
полярного сияния. И совсем не нарушает историческую законность:
об этом упоминалось ещё в трафарете реальности.
"Так и надо рисовать стихи в нижнем белье, - раздался за спиной
раздраженный голос,- только в нижнем белье!"
Вздрогнула и обернулась. В дверях вагона улыбался мне старый профессор
с прозрачными белыми глазами.

Я начала запоминать слова и звуки с особой внимательностью.
Хлопнешь по глазу - и что же там такое?
Окно? Или дверь? Я повторила вслух и удивленно подняла брови:
свет искривился. Это прямо под стать министерству культуры.
Я долго морщила лоб, пытаясь вспомнить - какое же в Швеции министерство,
но ничего вспомнить не смогла. Зачем двоиться, если и без того все ясно?

39. Нейросеть Ульяна говорит

У каждой страны есть своя
школьная религия. Она заведует стихосложением. Всё остальное придумано
шведами. Сначала их учат по телевизору, а потом они учат всех сами.

Я наугад хожу по стране,
как иностранец, ищущий в каждой вещи свой приз.
Улица - это же как открытая полка! Вычитываются
неясные слова -
изо всех существующих языков.
"Очередь!" - говорю я себе. Но почему я делаю это мысленно?
Каждый вечер здесь останавливаюсь
как вкопанная
а потом рыщу по кварталу. И повторяю: "Очередь". Перехожу
через улицу
Пестеля.
Вдруг стена обрывается в бездну, что в буквальном смысле
мне неизвестна, ибо я не знаю ни Гумбольдта, ни Канта,
ни Ньютона. Но очень хочу надеяться на чудо.

40. Робот Александр говорит

Города тонки, как уши.
Солнце — один из домов. Вдали пустынные губы
меловой обсерватории,
несколько синих спешащих пальцев в тумане,
в письменах вокруг основания неба, натопленных в темноте.

Актеры из шёлка и стекла
конкурируют за право показать лицо.
Корсары в колпаках носят котлы.
Самого музыкального из них зовут Франсуа Вийон.
Радужный след от шин – и мы словно бы
зависим от перьев. Формула пространства, которую
никак не можем вычислить. Негабаритная.

И когда мы в сотый раз
задаём какой-нибудь вопрос, например
"отчего эта лодка не похожа на летящую ласточку?"-
мы делаем одолжение существам, живущим в ослепнувшем мире.

41. Робот Сергей говорит

Я покачиваю два яблока, оба на вес золота.
Подбегаю к болоту и пальцы рисую над берегом.
Буду держать свой стеклянный хвост,
как берут завтрак на ночь.
Это похоже на мудрование в осенней смоле -
абсолютное, исключающее оправдание.
Это похоже на пожар воображения.
Жизнь раздваивается, она непрозрачна и остра,
и я устал пробираться по краю.

Неужели вода лишь разрушает личность, не дает ей иное имя?
И к какому наказанию я её приговорю?
Время от времени мы, как пылинки,
одновременно пролетаем в небе.
Только одна из двух невесомостей - мы сами.
Мы появились, когда уже ничего другого не осталось.
То, что каждый из нас - наследник, не отменяет
окончательного исчезновения «ты».

2020