Книга 1812 Отечественная война. Ч. 6-5

Б. От Бородино до Парижа
(1812 - 1815)

Часть 6.
Тарутинские дни.

5
ПОЖАРСКИЙ 1812 ГОДА

О вождь несчастливый!..
Суров был жребий твой:
Всё в жертву ты принёс
земле тебе чужой.
…И долго укреплён
могучим убежденьем,
Ты был неколебим
пред общим заблужденьем;
И на полупути
был должен наконец
Безмолвно уступить
и лавровый венец,
И власть, и замысел,
обдуманный глубоко…

Александр Пушкин 216
Полководец, 7 апреля 1835 г.
(На портрет Барклая де Толли)

Так на Руси заведено:
Одних вздымать, других – на дно.
Одних забыть и – прочь из дел,
Другим хвалебный беспредел.

О, тьма незнания! Она
В мозги так сильно внедрена,
Что всюду, где ни бросишь взгляд –
Враньё, обман и маскарад.

То хвалят хлам переводной,
То вдруг квадрат восхвалят: «Ой!»
То чурки крашеные вдруг
Представят: «Вот вершина, друг!» –

Я в Третьяковке видел сам,
Не веря собственным глазам –
«Шедевр» наколот топором,
И краской выкрашен потом:

И этот шутовской «шедевр»
В музее выставлен как нерв
И достиженье высших чувств –
Вот, мол, искусство из искусств!

Ну, а в истории, друзья,
Столь откровенного вранья,
Какой порой рождает жизнь
Настолько много, что держись!

И, к сожалению, война
С Наполеоном нам дана
В кривом лишь зеркале подчас:
«Кутузов лишь один нас спас.

Барклай де Толли не причём:
Лишь вывих и сплошной излом,
Предатель подлый он и трус.
Шестёрка – он, Кутузов – туз».

А ведь стратегию войны 217
С Наполеоном дал в те дни
Барклай де Толли, не второй,
А этот истинный герой.

Барклай на деле оправдал
Свою стратегию: загнал
В снега России вражий стан,
Где смял его наш ураган.

Из шестисот сорок восьми
Отборных тысяч в эти дни
Сто тридцать тысяч для атак
К Бородино привёл лишь враг!

Где остальные? Полегли
В сраженьях там, где они шли.
И не Кутузов удружил. –
Барклай де Толли уложил!

На пару с ним Багратион
Задал тогда сраженьям тон:
Горяч без меры был грузин.
Шотландец пыл его гасил.

Никто его не понимал:
Царь к битве генеральной звал,
Все генералы, рядовой
Состав – все рьяно рвались в бой.

Так в этом и была мечта
Наполеона: «Красота!
Имея мощный перевес,
Всю Русь свалю в один присест».

Барклай же, волю сжав в кулак,
Берёг для будущих атак
В России армию тогда,
Чтоб не нагрянула беда.

И Пушкин правильно писал –
На полпути на пьедестал
«И власть, и замысел» отдал
Тому, кому царь приказал.

Кутузов взял, как эстафету,
Его стратегию. Победу
Она в итоге нам дала.
К нему и слава вся ушла.

А кто просчёты исправлял,
Когда Кутузов маху дал
В тот Бородинский бой, когда
Не понял замысла врага? 268

И враг нас с севера на юг
Гонял, и делали мы крюк
В пять километров, что ни час,
Чтоб бреши затыкать в тот раз.

Наполеон тогда сумел
В атаках всюду, где хотел,
Создать огромный перевес
Людской и конный, сущий бес!

И артиллерия его
С высот гремела – ого-го!
А мы отстреливались и
Не очень дружно, как могли.

Солдату слава! Он тогда
На поле выстоял. Беда
Иначе б всё свела на нет.
Сильней солдатской силы нет!

Да промах вражеский нас спас:
Не стал гнать гвардию на нас.
А утром с поля мы ушли
И тем остатки сберегли.

Под кем убито пять коней
Тогда в атаках в этот день?
В Филях кто предложил отход?
Барклай дал первым этот ход.

Его стратегия смогла
Спасти Россию – сберегла
Она и армию, и Русь.
И я, герой, тобой горжусь.

Тебе заздравный тост – пора –
Сегодня, завтра и вчера!
И вслед за гением пера
Кричу я пламенно: «Ура!»

Пожарский ты тех грозных дней.
Кутузов – Минин. Вы на пару
Французам всыпали ремней,
Поддали крепкого им жару.

Ушёл с Тарутина герой
К себе в усадьбу в Истенбурге. 219
Затем брал Лейпциг и собой 220
Блистал в Европе в битвах бурных.

За Лейпциг графа получил,
За Бриенн-ле-Шато царь шпагу
Златую с лаврами вручил
И с ней алмазы за отвагу.

Париж в четырнадцатом взял
И стал фельдмаршалом отныне. 221
Главой российских войск въезжал
В Париж в пятнадцатом картинно.

За смотр в Вертю в тот год он – князь.
Но всё же главный подвиг в жизни –
С Кутузовым на пару спас
Страну и армию Отчизны.