туман

вышел в подъезд. забыл о том, куда шел.
окна в тумане. высохшие цветы.
миша пьет джин на курской, и хорошо
было бы ненадолго к нему зайти.

или на пиво к даше. хотя она
вряд ли оценит странный ночной визит.
даша тем более вряд ли сейчас одна:
важная встреча - с первым из десяти

за предстоящий месяц (а вдруг он - тот,
кто с ней останется утром и навсегда?)
я шагаю по валу мимо ворот
церкви, навек присохшей к своим крестам.

между тюрьмой и речкой гранитный дом
паши, мастера старых славянских книг.
окна захлопнуты, будто священный том -
тот, что молитву дружбы в себе хранит.

младший брат венеры - ночной фонарь
весь в тумане, как оружейный ствол.
глубже толкаю пальцем iphone в карман:
предупреждать - рассеивать волшебство.

если когда-нибудь будет какой-то дом,
если до этого я себя не сожгу,
то введу для друзей там простой закон:
здесь - всегда и каждого - очень ждут.

бар на чеховской, вопли и пьяный смех.
все, что дальше метра, сожрал туман.
к оле в бутово? к юле по синей вверх?
где мне спрятаться, чтобы не понимать,

что прожег полжизни меж губ и глаз,
став лишь взглядом, строчкой для этих губ?
если бы обо мне написал рассказ
лавкрафт - то назвал бы: "привыкший труп".

я по привычке вечно взволнован, рад,
с ложью спорю, с мельницами - борюсь.
я по привычке двигаюсь - наугад,
и по привычке грею, горю, искрюсь.

я оккупировал юго-восток москвы.
выдумал цели, к ним себя привязал.
в южнопортовом районе за год открыл
южного города маленький филиал.

здесь я высадил яблоню в школьный сад.
здесь ослабло чувство - окрепла мысль.
здесь возникли планы - пропал азарт.
здесь обрел семью и утратил смысл.

здесь я встретил первые имена -
те, не ради, а из-за которых жить.
в окнах маши на достоевской - тьма
растревожена визгом ночных машин.

и включается где-то внутри инстинкт -
как не дать нарушить ее покой?
больше я не знаю, куда идти,
и ловлю такси на шоссе рукой.

я вхожу в подъезд, отбиваю ритм
по ступенькам (лифт ко мне не пришел).
дядя саша вышел в подъезд курить
и роняет пепел к цветам в горшок.

вспыхнет лист, окно, загорится дом,
свет слепой зари разорвет туман -
я был уверен искренне, но не в том
(худший из всех обманов - самообман).

снова рухнет храм этих хрупких стен,
снова богу-бегу все отдано.
каждой из своих жизней я должен тем,
кто позволял быть свидетелем их одной.


Рецензии