Исповедь неудачливого посредника

О романе Л. Гроссмана "Записки д'Аршиака" (1930)

Роман знаменитого писателя и исследователя повествует об обстоятельствах, приведших к последней дуэли и смерти Пушкина, в форме мемуаров одного из участников событий - атташе французского посольства виконта д'Аршиака. Это кузен и секундант Дантеса (к такому написанию фамилии я привыкла, но в книге употребляется написание "д'Антес", его я собираюсь придерживаться). Д'Аршиак спустя время после событий пишет мемуары, которые адресует Просперу Мериме. Роман можно характеризовать не просто как исторический, но как историко-политический детектив. Д'Аршиак хочет ответить Мериме на вопрос, как случилось, что погиб Пушкин. И точнее - почему лично он эту гибель допустил.
Зачем читать эту книгу тому, кто с ней не знаком? Хотя бы для того, чтобы узнать, как изображены в ней от имени мемуариста д'Аршиака и Пушкин, и д'Антес. Одно из отличий этого романа от другой известной литературной версии событий - в пьесе М.А. Булгакова "Александр Пушкин"/"Последние дни" - в том, что в романе Пушкин не за сценой или в глубине сцены, не все заполняющий невидимый, а действующее лицо наравне с другими: с описанием внешности, передачей настроения, участием в диалогах. (А известный фильм "Последняя дорога" о тех же событиях берет и от пьесы Булгакова, и от романа Гроссмана. Как и в пьесе, Пушкин там если показывается, то только неясно в отдалении, но среди действующих лиц этого фильма есть д'Аршиак, который рассуждает так же, как в романе). Кроме изображения и сравнения антагонистов, у романа есть и другие способные заинтересовать черты.
Для начала это сам прием литературной стилизации под мемуарную прозу первой половины XIX века. (Рассказчик, понятно, пишет по-французски, но роман-то русский). Д'Аршиак - поклонник французской литературы и XVIII века, и романтизма. На основе этих двух стилей он вырабатывает свой. Иногда у него бывают какие-то странные образы: они оригинальны, но кажутся неловкими, как будто вызваны его большой восторженностью. Сперва занятно следить за этой игрой в стилизацию, но по мере развития событий ее перестаешь замечать - тем более, что к ней привыкаешь.
Поскольку повествование ведется от лица рассказчика, важно, каким он представлен. (И на всякий случай здесь следует еще раз вспомнить эпоху, в которую появился роман Л. Гроссмана, и взглянуть на год первого издания: эпоха создания романа - соавтор образа рассказчика, как и эпоха действия). Д'Аршиак - молодой человек, представитель знатного рода, к которому принадлежат Сен-Симон-мемуарист и Сен-Симон-философ; он образован, очень начитан, живо воспринимает новые впечатления и, как можно ожидать, несколько наивен из лучших побуждений. Он состоит на службе французской Июльской монархии, но верит в счастливое будущее человечества благодаря индустриализации и достижению социальной справедливости. Террор власти ему отвратителен, а революции его вдохновляют наблюдать и рассуждать. Кузен его д'Антес - легитимист, то есть защитник свергнутых Июльской революцией старших Бурбонов, но это не становится поводом для вражды кузенов.
В России д'Аршиак проводит тринадцать месяцев. Впоследствии он объявляет Мериме, а равно - и всем остальным читателям, что у французского посольства, в состав которого он входил, было две задачи. Одна - добиться поддержки императором Николаем Июльской монархии (а Николай поддерживает свергнутых старших Бурбонов и к ней настроен враждебно). Другая - подготовиться к будущей войне, время начала которой неизвестно, но которая уже представляется неминуемой. Д'Аршиак в романе - дипломат при исполнении: он знает, что мир и война в отношениях государств сменяют одно другое, и до тех пор, пока сохраняется мир, он живет в мире, имея в виду возможность войны. Но ему выпадает такая роль, которой он при своем назначении в посольство не мог бы предвидеть. Он должен стать мирным посредником в личном конфликте между французом на русской военной службе и русским поэтом, между своим кузеном и знакомым человеком, внушившим уважение. Противостояния между ними он искренне хотел бы избежать. В первом случае, после ноябрьского вызова Пушкина д'Антесу, д'Аршиаку удается отвратить дуэль. Оказывается, что только отсрочить. После письма Пушкина Геккерну дуэль, как известно, происходит, и д'Аршиак при ней присутствует.
В книге множество портретов исторических лиц. Рассказчик хотел бы быть и политиком, и писателем, поэтому вдохновенно описывает всех, кого встречает, даже тех, кто вызывает у него неприятие. Д'Аршиак всегда помнит, что он - родственник знаменитого герцога де Сен-Симона, и потому он, как и де Сен-Симон, хотел бы создавать запоминающиеся литературные портреты; кроме того, он приехал собирать любую полезную для своей страны информацию о чужой (официально). Портреты у него выходят краткие, но насыщенные деталями: он наблюдателен. А наблюдать ему есть кого: тут и Николай, и Бенкендорф, и французский посол де Барант, и военный министр Чернышев, и Монферран, и Глинка, и Вяземский, и Жуковский, и Долли Фикельмон, и сестры Гончаровы ... Появляется в одном эпизоде даже Сергей Львович Пушкин-отец - и его рассказчик успевает рассмотреть так, чтобы описать в подробностях и внешность, и характер . В романе много лиц помимо главных героев - и потому что д'Аршиак собирает свою галерею литературных портретов, и потому, что автор показывает общество, где произойдет трагедия. Д'Аршиак описывает также пейзажи и массовые сцены. Государство, куда он попал, и город Петербург ему не нравятся: его угнетает дух несвободы. Среди массовых сцен романа - страшное наказание шпицрутенами. Но д'Аршиак встречает также довольно много людей, симпатичных ему ввиду общности интересов, и с ними он с удовольствием поддерживает знакомство. Это преимущественно те, кто знает и любит французскую культуру, а также сочувствует свободомыслию.
История дуэли в романе помещена в контекст, политический и культурный. Прежде, чем развязка не то чтобы приблизится, но даже наметится, читателю сообщается множество подробностей, которых он мог не знать, но которые создают окружение основного сюжета и призваны, по-видимому, пояснять его: тут и сведения о распространившемся обычае "политических дуэлей" между политическими противниками, и провозглашенная мысль о трагизме судьбы поэта в современном мире - поэт не примирится с тем, что легче перенес бы другой, - и высказанное самим Пушкиным в беседе с д'Аршиаком его отношение к вопросам чести, и сообщение о том, что посылка издевательских дипломов была, оказывается, светской шуткой, заимствованной из Вены.
Когда д'Аршиак рассказывает о людях, которых встречает, он - писатель; когда хочет назвать причины дуэли, он называет их, как политик. Столкновение д'Антеса и Пушкина он определяет как борьбу монархической реакции, которую представляет д'Антес, и свободомыслия. По мнению д'Аршиака, Пушкин незадолго до смерти думал пересмотреть свое примирение с властью Николая, уйти от двора и уединиться на свободе для творческого совершенствования. Убийца Пушкина в этом романе - коллективный: все враждебное общество, как часто изображают. Но в повествовании д'Аршиака можно выделить два главных, наиболее зловещих отрицательных персонажа. Один - император Николай, которого рассказчик ненавидит (поклонникам Николая Павловича этот роман не рекомендуется). Николая д'Аршиак (и Л. Гроссман) рисует как императора-актера, превращающего жизнь своего мира в череду пышных спектаклей, где все его подданные и гости принуждены участвовать. Но этот образ используется в романе без уважения: он означает поверхностность, торжествующий и надменный самообман главного человека в государстве и жестокое наказание для тех, кто не желает этого обмана поддерживать. Другой главный злодей - Геккерн: обстоятельный и изысканный интриган, влюбленный эстет. Деталь портрета, призванная его характеризовать, - змеиный затылок.
К отрицательным персонажам этого романа - сейчас вы, может быть, удивитесь - не принадлежит Наталья Николаевна. (И я думаю, что это - достоинство романа). Автор старается отнестись к ней с жалостью; д'Аршиак, впервые увидев ее при дворе вместе с Пушкиным, описывает супругов как дополняющих друг друга. Наталья Николаевна - почти безупречная красавица, но мало эмоциональная и с выражением не то страдания, не то предчувствия страдания на лице. Занимательно, что примерно такая же запись, где упоминается страдание на лице красавицы, есть, оказывается, в подготовительных материалах МА. Булгакова к пьесе "Александр Пушкин", но там отношение к Пушкиной другое - осуждающее. В романе Л. Гроссмана Натали выражает себя не какими-нибудь запоминающимися словами, а взглядом и своим обычным поведением. Увидев однажды ее разговаривающей с ее маленькими детьми, д'Аршиак решает, что ее настоящее жизненное предназначение - именно быть матерью, а не украшать императорский двор. В романе есть упоминание и о тяжелом детстве Натальи Николаевны, и о том, что она сама когда -то писала стихи (а где еще сказано об этом? - например, в одном письме к ней Пушкина).
Изображения д'Антеса и Пушкина в этом романе интересны тем, как они меняются по мере того, как оба противника проявляют себя перед рассказчиком, д'Аршиаком. В каждом из двоих он замечает что-то новое и записывает свое наблюдение. (Желая быть справедливым к обоим). И вот благодаря этим наблюдениям передан контраст между Пушкиным и д'Антесом. Еще за несколько месяцев до дуэли будущие смертельные противники - всего лишь светские знакомые, остроумные собеседники. Должно быть, самый запоминающий эпизод романа: Пушкин и д'Антес как ни в чем не бывало болтают. Пушкин рассказал д'Антесу о том предсказании, что для него, Пушкина, опасен белый муж на белом коне.
" Уж не собираетесь ли вы убить меня?
– Разве за карточным столом, – звонко расхохотался д'Антес, – и тогда уж, конечно, и ограбить. Вы же в ответ убьете меня эпиграммой.
– Вы согласны на такой обмен?…
– Двойной выигрыш, помилуйте. Я захвачу ваши червонцы, а вы обессмертите меня своим пером…"

Это все при том, что д'Антес действительно влюблен в жену Пушкина и не отказывался от намерения завоевать ее.
Д'Аршиак, еще раз, - родственник и приятель д'Антеса. Он привык относиться к родственнику хорошо, даже любоваться им. Поэтому вначале романа он подчеркивает положительные черты кузена: победительное обаяние, остроумие, целеустремленность. Д'Антес легко нравится, и он стремится быть во всех отношениях завоевателем. Но по мере того, как рассказ движется вперед, в особенности после того, как действие переносится в Россию, в описания кузена, которые дает д'Аршиак, все чаще прокрадываются упоминания хищности, жестокости, проскальзывает презрение рассказчика. Очаровал д'Антес Екатерину Гончарову, чтобы приблизиться к Натали, - и все равно ему, что с Катрин будет. Он и свергнутых старших Бурбонов поддерживал не из бесконечной преданности герцогине Беррийской, а ради большего выигрыша для себя в случае перелома в ее пользу. На первый взгляд он - человек, вжившийся в роль безупречного рыцаря, на второй - карьерист.
По сравнению с д'Антесом, украшением салонов и парадов, желающим и умеющим блистать, Пушкин создает впечатление полутьмы. Большей глубины характера и большей усталости от жизни - не без причин. Ему в это время нужны покой и воля. Заметное слово в характеристике Пушкина романным д'Аршиаком - медлительный. Что-то, чего совсем не ожидаешь услышать о Пушкине, но в этом возрасте и в этом романе он предстает таким. Вводя Пушкина в круг русских знакомств рассказчика, то есть д'Аршиака, автор использует прием "от отрицания к похвале, от слов врага к словам друга". Сперва д'Аршиак слышит о Пушкине от четы Нессельроде, отзывающейся о нем с отвращением, как о нераскаянном вольнодумце. Уже при первой личной встрече д'Аршиак понял, что новый знакомый не просто располагает к себе, но ошеломляет - и так о нем нужно записать, не сдерживаясь. "Его некрасивое лицо было прекрасно" (С). Надо обратить внимание, что произведений этого нового знакомого по-русски д'Аршиак не читает. Сюжет "Онегина" известен ему в отрывочных пересказах. Впечатление д'Аршиака о Пушкине основывается на личных беседах по-французски и на французских же устных рассказах Пушкина. Благодаря им Пушкин представляется д'Аршиаку человеком итальянского Возрождения или античности, благородной старины, перенесшимся в новейшее время и в конфликте с этим временем. "Мне казалось, что перспектива столетий раздвигалась перед нами и стройные портики флорентийских вилл замыкали в свою легкую колоннаду восхищенных слушателей этого магического рассказчика, чей образ не переставал вырастать и разгораться перед нами, принимая легендарные очертания великих любимцев Капитолия с орлиными профилями и крылатыми лавровыми сплетениями над их сияющими гордостью и славою медальными ликами" (С). Такое же мнение о Пушкине складывается и у начальника д'Аршиака, французского посла де Баранта, которому автор предоставляет высказаться в эпилоге романа, хотя и не доверив ему самого последнего слова: человек Возрождения в новейшее время.
Почему же дипломат д'Аршиак - по этому роману - не предотвратил дуэли? Сказалась еще одна перемена в Пушкине, на сей раз - неприятно поразившая д'Аршиака после удовольствия очень культурных бесед: откровенное и яростное желание Пушкина убить д'Антеса. (Что и попало в фильм "Последняя дорога"). Это был большой контраст с ранее сложившимся возвышенным и привлекательным образом поэта, потому д'Аршиак, до сих пор равно заинтересованный в безопасности обеих сторон, решился окончательно встать на сторону д'Антеса, своего кузена. "Глубоко понимая значение Пушкина для России, я не мог принести ему в жертву моего друга и брата. Сообразно с этим я и решил действовать. " (С) То же намерение Пушкина по роману послужило причиной исхода дуэли. Д'Антес хотел, чтобы решающая встреча произошла,- дабы показать свою храбрость: "Так я же докажу ему, боится ли первый стрелок Сен-Сира дуэли с русским сочинителем." (С) Но между ним, Геккерном и д'Аршиаком как секундантом было условлено, что смертельный выстрел д'Антес сделает только, если на месте убедится в намерении Пушкина убить его. Иначе он бы выстрелил противнику в ногу.
Выясняется все же, хотя слишком поздно, что д'Аршиак, желавший действовать как можно лучше, принял неверное решение из-за недостаточной осведомленности. Дипломату не хватило информации, проще говоря. Он знал, что д'Антес дома у Идалии Полетики поймал Наталью Николаевну в ловушку и попытался атаковать ее добродетель, - д'Аршиаку рассказал сам его кузен, - но не знал о том, как об этой атаке поставили в известность Пушкина, очередным анонимным письмом с издевкой. То есть д'Аршиак вовремя не узнал о том, какие у противника его кузена были причины для ярости, высказанной в известном письме Пушкина Геккерну, спровоцировавшей дуэль и показавшейся д'Аршиаку чрезмерной.
Вывод. Я ловлю себя на том, что из персонажей этого романа - персонажей, а не прототипов - меня больше всего занимает д'Аршиак, как человек, запоздало сожалеющий о своей беспомощности. В романе изображено такое положение, при котором нужен был дипломат, - и он ошибся. Можно ли представить развитие, при котором примиритель оставался бы беспристрастным? - вероятно, нет. Д'Аршиак в романе ошибается, неверно определив, кто из сторон конфликта страдает сильнее всего, чей враг страшнее. Но все же маловероятно, чтобы он защищал не своего родственника. Может быть, если бы он сразу знал все обстоятельства, он предпочел бы устраниться от участия в конфликте, поручив попытки влиять на его исход кому-то из русских знакомых. А дальше - от большого благоразумия уже русского посредника, подобного романному д'Аршиаку, произошло бы то же самое ...
С исторической концепцией этого романа Л. Гроссмана, наверное, многие спорят. У меня, например, впечатление, что пьеса М. А. Булгакова о Пушкине опровергает мысль, высказанную в этом романе от имени французского посла де Баранта, о том, что у Пушкина было "великое языческое мироощущение", противопоставленное христианскому. Потому что "Александр Пушкин"/ "Последние дни" выражает очевидные христианские мотивы. Но я также думаю, что основной конфликт в этом романе может быть сформулирован более широко: не между угнетающей властью и стремлением к свободе, но между идеей следования норме и свободой. На стороне нормы на первый взгляд оказываются и д'Антес, который хочет выгодно представать в глазах света, и д'Аршиак, следящий, чтоб дуэль была по правилам. И тут главный вопрос: какую норму избрать для защиты и как ее толковать? Норму нравственности? Норму поведения, ведущего к светскому успеху? Норму должного, норму чувства? Норму чести - но кем она на самом деле нарушена? Не играет ли приверженность норме странную шутку с людьми? Понятие нормы может оказаться довольно противоречивым, когда его применяют на практике. И д'Аршиаку в этом романе остается только ссылаться на решение судьбы, пожелавшей, чтобы он признал бессилие своего благоразумия и ее могущество.
Хотелось бы, чтобы судьба, уделяя мудрости миротворцу, не отказывала ему также в удаче.