Глава 3. Магда

В течение многих лет Книгоед пожирал книги в одиночестве, без всяких церемоний. Но со временем ему это надоело. Книги, которые он еще ни разу не читал, попадались ему все реже. Память у драконов просто поразительная. Однажды прочитав книгу, Книгоед навсегда запоминал не только каждое написанное в ней слово, но и каждую иллюстрацию, даже каждую описку. Поэтому у него выработалась привычка не заглатывать книгу залпом, а смаковать страницу за страницей, выискивать новые оттенки смысла и стиля в уже знакомом тексте. Постепенно у него появилось желание читать не в одиночестве, а бок о бок с кем-нибудь, с кем можно было бы поделиться мнением, обсудить прочитанное, даже, может, поспорить. Короче, дракону захотелось найти себе собеседника, который тоже жил книгами и помогал бы ему находить что-то новое и свежее в чтении.

Книгоед твердо верил, что исполнение его желаний является обязанностью и главным предназначением Семи Холмов. Так что заботу о поисках для себя товарища по чтению дракон, недолго думая, возложил на совет старейшин города. Совет старейшин выпустил прокламацию. Глашатаи объявили, что любому человеку, который подойдет Книгоеду в качестве такого компаньона, город будет платить пять фунтов чистого золота в год и что ему и его наследникам будет предоставлено право иметь фамильный герб с изображением летящего дракона.

Нельзя сказать, что ратушу осаждали толпы желающих попытать счастья на этом поприще. Хотя все жители Семи Холмов чтили дракона, и почти за два века соседства дракон не убил и даже не изувечил ни одного из граждан города, все же все знали, что характер у него весьма вспыльчивый. А поскольку дракон заявил, что товарищ по чтению должен обладать «смекалкой, остроумием и достаточной отвагой, чтобы иногда и поспорить со мной», то было ясно, что это будет работа нелегкая и небезопасная.
Все же нашлись три человека, которые вызвались «читать с драконом». Каждый из этих добровольцев попытался явиться в пещеру Книгоеда. Но тут дело зашло в тупик. Оказалось, что драконы не переносят появления людей около их пещер, по крайней мере, людей мужского пола. Это – основополагающий драконий инстинкт, и его существование не удивительно: ведь с незапамятных времен драконы и воины бились не на живот, а на смерть. И хотя Книгоед во многом отличался от своих собратьев, даже он не мог преодолеть этой черты своей натуры. Книгоед вполне любезно беседовал с мужчинами, когда навещал город. К некоторым из них он испытывал искреннее уважение и даже дружеские чувства. Но стоило одному из них приблизиться к пещере Книгоеда, как дракона обуревало жгучее желание превратить дерзкого посетителя в обугленную головешку.

– Ну почему они всё мужчин посылают? – пробормотал раздосадованный Книгоед, в третий раз опалив валуны у входа в пещеру.
Он только что чуть не испепелил городского архивариуса, но тот, к счастью, успел увернуться и спрятаться за камнем.
– Пусть в следующий раз попробуют прислать женщину. Некоторые драконы девушек крадут и держат их в плену. Может быть, я смогу вытерпеть присутствие женщины! – прокричал дракон вслед улепетывающему бедолаге.

Совет старейшин внес соответствующие изменения в прокламацию. Однако прошло несколько дней, но никто из жительниц Семи Холмов не вызвался «читать с драконом». Во-первых, очень немногие женщины в городе имели доступ к образованию. К тому же заявление дракона, что он «может быть, вытерпит присутствие женщины», пересказанное трясущимся от страха архивистом, было не слишком ободряющим.
Мэр Семи Холмов обратился было в находившийся неподалеку женский монастырь, но игуменья заявила, что «читать мирские книги у дракона в пещере – не подобающее занятие для послушниц». Пронять ее невозможно было никакими доводами.

Совет старейшин не мог найти выхода из положения и вынужден был начать обдумывать, как сообщить Книгоеду неприятное известие, что город не сможет исполнить его пожелание. Во время заседания совета старейшин, когда они составляли письмо дракону с нижайшими просьбами о прощении и милости, в зал вошел посланник и сообщил, что Витиус и его дочь, Магда, желают обсудить со старейшинами драконью просьбу. В зале послышались удивленные восклицания. Мэр нахмурился. Витиус был высокообразованным человеком и уважаемым врачом. Но все знали, что Магда, его единственный ребенок, – «скорбная головой», дурочка, к тому же еще и немая. Ее так и звали в городе – «Немая Магда».

Витиус как бы не замечал проблем своей дочки. Он был всегда приветлив с ней, наряжал ее в шелк и бархат, всюду брал с собой и говорил с ней так, как будто она была полноценным человеком и все могла понять. Но дочь не произносила ни слова в ответ. Если кто-либо, кроме ее отца, обращался к ней, она опускала глаза и стояла недвижно, как истукан, уставившись в землю и сжав подергивавшиеся руки.

Жена Витиуса, мать Магды, умерла много лет назад. Витиус не женился во второй раз. Жил он с дочерью и с няней Магды. Старенькая няня была неграмотной крестьянкой. Так чем же могли Витиус и его домочадцы помочь Совету старейшин? С другой стороны, от того чтобы выслушать его, вреда не будет. Витиус и Магда были допущены в зал.

Отец и дочь вошли, неся с собой три большие книги. Они поклонились Мэру и старейшинам. Витиус заговорил:
– Моя дочь Магда желает читать с драконом.
В зале воцарилось неловкое молчание. Магда, как всегда, стояла безмолвно, уставившись в пол.
– Витиус, – сказал наконец Мэр, и в голосе его слышалась смесь жалости и досады. – Книгоед пожелал найти кого-нибудь, кто может читать, кто сможет разговаривать с ним, даже что-то обсуждать и спорить. Он – Огнедышащий Дракон. Семь Холмов никогда не противостояли ему. Кто знает, что он учинит, если мы пошлем к нему кого-нибудь... Кого-нибудь вот такого.

Внезапно Магда подняла голову. Её карие глаза и глянули прямо в лицо Мэра. «Я-я-я…» – начала она, заикаясь. Ее голос был хриплым и скреб слух, как давно заржавленный механизм, который вдруг пришел в движение. Она густо покраснела, на глаза навернулись слезы. Ее взгляд беспокойно заметался по залу и вдруг остановился на гобелене, висевшем на дальней стене. На огромном полотнище был выткан огнедышащий дракон над бушующим морем, ведущий за собой корабль.
 
– Я умею читать, – внезапно сказала она ясно и звучно, обращаясь к черно-золотому образу на гобелене. – Я и на нашем языке читаю, и на латыни, и на древнегреческом. И я не боюсь Книгоеда. – Магда открыла книгу, которая была у нее в руках, и все тем же ясным и звучным голосом прочитала стихотворение на латыни. Потом она прочла отрывок из книги Бореалиса Терханда, а потом страницу из Аристофана на древнегреческом. Совет старейшин разразился аплодисментами и криками: «Чудо! Бог даровал нам чудо!»

Магда, все еще дрожа от усталости и волнения, прислонилась к отцу. Тот обнял ее, и его глаза блестели слезами радости и гордости. Действительно, произошло чудо. Но оно было не даровано, а заслужено.

Магда никогда не была дурочкой. Первые два года своей жизни она была веселым, общительным и разговорчивым ребенком. Но произошла трагедия. Мать Магды была убита камнем, случайно выскользнувшим из рук каменщика, чинившего городские ворота. Произошло это на глазах у Магды. Когда ее мать, только что говорившая и смеявшаяся, замертво упала у ног своей дочки, та в буквальном смысле лишилась дара речи. Возможно, Магда осталась бы немой на всю жизнь, если бы не Книгоед и не война с Сэром Мурзастом, которая произошла, когда Магде было лет пять. Вот как было дело.

Погожим майским утром, когда жители Семи Холмов только приступили к своим делам, раздался грозный гул «Толстушки Нюшки». Стражники города заметили на горизонте подозрительное облако пыли. Дровосеки, рубившие дрова, женщины, стиравшие белье на отмели, девушки, собиравшие съедобную зелень, мальчишки, удившие рыбу, – все бросились обратно в город. К тому времени, когда из клубов пыли показалась большая армия, состоявшая из конных рыцарей и пеших лучников, разводные мосты были подняты и окованные железом ворота города заперты. Книгоед успел уже прибыть в город, и теперь разглядывал приближающееся войско через бойницу крепостной стены.

Армия расположилась на берегу реки, чуть дальше, чем могли долететь стрелы из города. Могучий воин в шлеме, украшенном плюмажем из павлиньих перьев, выехал вперед в сопровождении нескольких рыцарей с яркими знаменами и двух трубачей. Трубачи подали сигнал, означавший, что он хотел начать переговоры. Через некоторое время Мэр и несколько членов Совета старейшин появились на башне над городскими воротами.

– Я – Сэр Мурзаст Бесстрашный, – прокричал воин с плюмажем. – Я объявляю этот город и все прилегающие к нему земли моей вотчиной отныне и вовеки. Вы должны немедленно покориться мне. Если вы поклянетесь быть моими верными подданными, поставлять людей и коней для моей армии и платить мне каждый год оброк золотом, то я буду вам защитником от врагов и милостивым властелином. Но если вы дерзнете противиться мне, я подвергну город осаде. Тогда те из вас, кому посчастливится выжить, будут горько проклинать свою непокорность. Сдавайтесь сейчас же, пока можете это сделать добром.
– Мы не сдадимся, – прокричал мэр. – Это свободный город, и ничьей вотчиной становиться мы не собираемся. И защита твоя нам не нужна. Убирайся отсюда!
– Даю вам три ночи на то, чтобы поразмыслить и отказаться от своего нахального и неразумного ответа. Если на третье утро вы не сдадите мне город, то мы забросаем его горящей смолой из катапульт, – пригрозил Сэр Мурзаст. – Три ночи – вот весь ваш срок, да и то даю вам его по своей благородной милости. И не думайте, что ваше богомерзкое якшанье с этим вашим драконом спасет вас, – добавил он. – Наши разведчики побывали в вашем городе, и нам все известно об этой летучей ящерице. Мы знаем, что он всего лишь толстопузый книжный червяк. У нас уже заготовлены стрелы, обмакнутые в чернила, специально для его брюха!

Сэр Мурзаст захохотал, увидев два облачка едкого черного дыма, поднявшихся над крепостной стеной. Было очевидно, что дракон слышал все эти оскорбления и что он был сильно уязвлен. Довольный собой, Сэр Мурзаст поскакал обратно в свой бивуак.
Через час вражеское войско начало собирать катапульты, намеренно делая это на виду у горожан Семи Холмов. Сэр Мурзаст искренне надеялся, что горожане испугаются, одумаются и сдадутся без боя. Конечно, кровопролитие его нисколько не смущало, но неповрежденный город и оккупировать комфортнее, и грабить выгоднее, чем пожарище.

Население Семи Холмов было перепугано. Город, правда, был обнесен мощной крепостной стеной, но войско у него было небольшое. Вражеская армия была во много раз многочисленнее, чем защитники города, и, судя по большому количеству обозов, подъезжавших к тылу, хорошо снабжена для длительной осады. Более того, Сэр Мурзаст явно был осведомлен о защите города, в особенности о драконе. И, похоже, он придумал действенное оружие против Книгоеда. Ведь дракона-златокопителя можно убить, попав ему в живот стрелой с золотым наконечником, дракону-людоеду страшны стрелы, обмакнутые в человеческую кровь, а против дракона, уносящего девушек, действенны стрелы, окропленные женскими слезами. Скорее всего, стрела с чернилами на наконечнике действительно может убить дракона, который питается книгами.

Что касается Книгоеда, то он не слишком встревожился. Хотя Сэр Мурзаст явно овладел первым правилом военной стратегии («Познай врага своего»), он пренебрег вторым правилом («Скрывай свой план атаки»), а также третьим, специфическим для сражений с драконами («Не оскорбляй дракона, с которым предстоит битва»). Оскорбления только повышают температуру драконьего пламени, переводя его из настройки «обуглить» в настройку «испепелить». А Книгоед действительно чувствовал себя сильно уязвленным. Дракону примерно так же по душе, когда его называют ящерицей, как человеку, когда его называют обезьяной. Но еще больнее задело Книгоеда словечко «толстопузый». Несмотря на юный (по драконьим понятиям) возраст, от сидячего образа жизни у него и правда было заметное пузцо.

Не обращая внимания ни на нервно тараторившего Мэра, ни на командиров городского войска, Книгоед все шагал взад и вперед по главной улице города. От досады у него началась изжога. А от изжоги... А от изжоги у него возник в голове план действия!
Всего за несколько месяцев до нападения Сэра Мурзаста Книгоед получил партию книг из Китая. Среди прочих там было и пособие по изготовлению петард для фейерверков. После того, как дракон прочел эту книгу, у него была изжога, и он некоторое время отрыгивал разноцветные искры. Но это не помешало ему заинтересоваться фейерверками. Он собрал нужные ингредиенты и изготовил на пробу несколько шутих. Он даже подумывал о том, чтобы устроить для горожан Семи Холмов настоящую огненную потеху в честь какого-нибудь важного празднества, но поскольку он был несколько с ленцой, у него до этого все как-то лапы не доходили. И вот теперь, вспомнив об этой книге, он решил, что наступил момент для очень большого фейерверка.

– Не трусьте! – сказал дракон удрученным горожанам. – Не вздумайте пустить этого павлина в город. Я вернусь с петардами и устрою им на третье утро фейерверк по всем правилам.

Горожане не имели ни малейшего представления о том, что такое петарды и фейерверк, но слова эти звучали по-драконьи убедительно. И ведь Книгоед никогда еще их не подводил. Они решили держать оборону и ждать его подмоги.
Прежде чем улететь из города, Книгоед собрал необходимый материал. Сочетание селитры, серы, угля, различных минеральных солей, маленьких деревянных бочонков, холста и веревок сильно озадачило жителей Семи Холмов. Для чего же все это понадобилось дракону? Для занятий алхимией? Для выведения крыс? Для того, чтобы открыть какую-то странную лавку? Но поскольку Книгоед все еще изрыгал облачка едкого черного дыма – что было верным признаком изжоги и досады, – никто не решился приставать к нему с вопросами. Люди беспрекословно помогли ему запаковать все это в большой узел. Дождавшись темноты, он улетел с этим узлом к себе в пещеру.

Сэр Мурзаст знал, где находилось драконье логово. Он уже успел отрядить туда своих людей в надежде, что там окажутся сокровища. Однако, переворошив всю пещеру, они там не нашли ничего, кроме книг. Сэр Мурзаст, гордившийся своей свирепостью и необразованностью, с презрением заключил, что дракон, не проявляющий кровожадности и копивший в пещере не золото, а книги, должен быть трусом и слабаком. Он был настолько уверен, что дракон этот, перепугавшись чернильных стрел, бросит Семь Холмов на произвол судьбы и улетит в дальние края, поджав хвост, что он даже не позаботился оставить охрану у драконьего логова – на случай, если тот вернется в пещеру.

Вернувшись к себе домой и обнаружив, что в его пещере все перевернуто вверх дном, Книгоед впал в еще большую ярость, чем прежде. Он направил всю силу своего гнева  в работу, от которой не отрывался два дня. Он растирал, отмерял, смешивал, заполнял, упаковывал и увязывал. При этом он строго следил за собой, чтобы не чихнуть, не кашлянуть и не пустить в воздух весь свой проект раньше задуманного времени.

На третий день Сэр Мурзаст велел разжечь большие костры около катапульт. Войско его занялось расплавлением смолы в котлах и заготовлением деревянных шаров, обмотанных соломой. Сэр Мурзаст все еще надеялся взять город испугом, без боя. Черный дым его костров полз над крепостными стенами. Тревога в городе почти уже перешла в панику.

Спустилась ночь, последняя ночь перед атакой. Когда совсем стемнело, жители Семи Холмов вздохнули с некоторым облегчением, увидев над гаванью знакомый крылатый силуэт на фоне звездного неба. Книгоед приземлился на главной площади. Он притащил с собой какой-то странный предмет – длинный, тяжелый и бугристый. Это было что-то вроде гигантской змеи, проглотившей целую шеренгу жирных кроликов.
Хотя часовые Сэра Мурзаста наблюдали за городом день и ночь, он и его командиры были настолько уверены, что дракон удрал раз и навсегда, что им не пришло в голову наблюдать за тем, что происходит в небе. Так что Книгоед, пролетев бесшумно, как летучая мышь, сумел выложить свою странную длинную штуковину на ничейной полосе между неприятельским лагерем и городской стеной.

На следующее утро войско Сэра Мурзаста пришло в движение задолго до рассвета. Сэр Мурзаст хотел, чтобы все было готово – пусть первые лучи солнца засияют на оружии и доспехах, а рев труб оповестит наступление грозного часа.

Когда небо только-только начало светлеть, становясь из черного сапфировым, голова дракона внезапно появилась над крепостной стеной, дохнула пламенем и снова исчезла, прежде чем кто-либо из вражеских лучников успел натянуть тетиву. Через мгновение оглушительное «БАБАХ!» сотрясло воздух. Взрыв выбросил шар розового огня высоко в темно-синее небо. Фонтан ослепительных искр хлынул вниз. И опять раздалось: «БАБАХ!», потом «трах-тах-тах», а там уж целый концерт грохота, свиста и прочих взрывных звуков, сопровождавших разрыв петард, расцветивших небо серебряным, золотым, розовым, изумрудным и алым огнями.
 
Осаждающее войско и слыхом не слыхивало о «фейерверках». Поэтому им, конечно, показалось, что дракон какой-то дьявольской магией поджег небо, и небесная твердь вот-вот обрушится, полыхая, им на головы, как крыша горящего дома. После первого взрыва они застыли в шоке. После второго их охватил панический ужас. Не стоит тратить серьезное слово «отступление» на описание того, как все они кинулись наутек. Они не перестали бежать до тех пор, пока не оказались в другой климатической зоне. Что же касается самого Сэра Мурзаста Бесстрашного, то он, удирая, с перепугу намочил доспехи.

В течение всей осады маленькая безмолвная девочка с утра до ночи простаивала у окошек своего высокого дома над городскими воротами, всматриваясь и вслушиваясь во все происходившее. Когда взорвалась первая петарда фейерверка, она вскрикнула и спряталась под рукой стоявшего рядом с ней отца. Но услышав, как он ликует, она выглянула и увидела разноцветные букеты огня в предрассветной синеве и разбегающихся врагов. В сильном волнении она потянула отца за рукав, указывая на небо.
– Дракон! Сад огня – драконий! – внезапно прозвенел голос Магды в миг затишья между взрывами.

После этого Магда постепенно научилась говорить все более и более свободно – в присутствии своего отца и старушки-няни. Но стоило ей попытаться сказать что-нибудь при любом постороннем человеке, как ее душило чувство тревоги, она начинала отчаянно заикаться, и никакого разговора не получалось. И она приучилась отступать обратно в безмолвие, если ей приходилось быть на людях.
Витиус был счастлив, что маленькая Магда снова приобрела хотя бы ограниченный дар речи. Он заметил, что все, что касалось Книгоеда, вызывало у нее живейший интерес и было лучшим способом разговорить девочку. Поэтому он много рассказывал ей о драконе, о его роли в истории города. Магда так увлеклась этой темой, что даже попыталась в подражание своему герою грызть пергаментные страницы книг. Отец усмехнулся:
– Ты у меня скоро начнешь дышать огнем!
Потом, уже более серьезно, он добавил:
– Если ты и вправду хочешь быть похожей на Книгоеда, то давай-ка мы тебя научим читать.

Очень скоро Магда стала просто-таки прожорливым читателем. В те времена было мало книг, которые мы сочли бы подходящими для детей. Но это не было для нее препятствием. Она читала все, что попадалось ей в руки, – и поэзию, и древнюю историю, и даже медицинские книги отца. Долгими зимними вечерами она сидела у огня, читая вслух своей няне или обсуждая книги с отцом. Тот, видя, какую радость приносят книги его одинокой дочке, начал учить ее латыни, а потом и древнегреческому, чтобы расширить круг ее чтения. Магда оказалась удивительно способной и старательной ученицей. Отец гордился ею, хотя таланты ее долгое время оставались скрытыми от всех, кроме него самого и старой няни. К пятнадцатому дню рождения дочки Витиус даже заказал для нее золотой браслет в виде дракона, читающего книгу.

Когда Витиус рассказал Магде о том, что Книгоед ищет себе товарища для чтения, глаза ее зажглись интересом. Несколько дней она собиралась с духом, чтобы предложить свои услуги, но боялась она вовсе не дракона. Она трепетала при мысли, что ей придется заявить о своем желании Совету старейшин.

Новость, что «Немая Магда» чудесным образом излечилась и будет пытаться читать с драконом, облетела город с невероятной скоростью. На следующее утро, когда Магда, Витиус и весь городской Совет старейшин выехали из городских ворот и направились к холму, где жил Книгоед, их провожала огромная толпа. Одни кричали им слова ободрения, другие бормотали и качали головами, а третьи только глядели в немом изумлении, как будто тень привычного безмолвия Магды упала на них самих.

На холме, где жил дракон, кавалькада остановилась на поляне у небольшого сарайчика, в котором представители Семи Холмов обычно оставляли для него книги. Магда слезла с лошади. Она обняла отца и ободряюще улыбнулась ему. Он попытался ответить такой же бодрой улыбкой, но был страшно бледен и обливался потом. Зажав под мышками пару книг, Магда скрылась среди сосен. Через некоторое время она снова показалась, на этот раз на склоне холма, у самого входа в драконью пещеру.

Витиус и Совет старейшин ясно видели ее маленькую фигурку. Морской ветерок трепал ей волосы и юбку. Они смотрели затаив дыхание. Из пещеры показался дракон. Магда сделала реверанс. К изумлению наблюдающих, Книгоед любезно поклонился в ответ. Через несколько минут дракон и девушка уже сидели бок о бок на солнышке, погрузившись в книгу. Время от времени эти читатели поворачивались друг к дружке и, судя по жестам, что-то оживленно обсуждали. И вот, наконец, ветер донес до ожидающих на поляне необычайный для их ушей звук – какие-то басовитые раскаты. Дракон смеялся! И над волнами его смеха, как чайка над морскими валами, мелькал серебристый смех Магды.

Хотя поначалу Магда испытывала почти благоговейный трепет в присутствии Книгоеда, она не чувствовала той тревоги, которая лишала ее дара речи среди людей. Дракон и девушка сдружились, сошлись характерами. Они читали, обсуждали и спорили. Магда целые дни проводила у дракона, возвращаясь домой только по вечерам да оставаясь с отцом и няней по воскресеньям.

Общение с драконом сильно изменило Магду. Она перестала заикаться. Постепенно она стала вести себя уверенно в обществе людей. В городе ее теперь почитали. Ее стали уважительно называть «Драконья Дева» и приглашали участвовать во всех заседаниях совета старейшин, где обсуждались решения, так или иначе связанные с драконом.
Весь первый год, который Магда провела в качестве «Драконьей Девы», был для нее воистину счастливым. Конечно, узнав героя своего детства поближе, Магда должна была признать в душе, что порой он бывал раздражительным, упрямым и неразумным. Но, в общем и целом, он был очень славным существом. И что на свете может быть приятнее, чем сидеть на солнечном склоне высоко над городом, вести дружеские литературные беседы или просто читать бок о бок с драконом?

ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕЙ ГЛАВЕ