Сигне и Гуннар в Швеции и в Миннесоте

1____________________


Стоит, невдалеке от горы Гёуста, дом,
Дверь которого пока ещё закрыта,
Но стук в неё уж прозвучал...
Как раз в это время --
Знакомое всем скептикам по части непредвиденных знакомств --
Тучи решили подать свой национальный напиток,
А то вдруг внизу с ним кто-то ещё не знаком!
Открылась дверь. Открывший не колеблясь взял
Себе минуту или две на поиск дара речи:
В накидке из шкуры оленьей;
С обожжённым справа, слева -- обмороженным лицом,
Пред ним --
Колдунья Сигне Олафссон...

Для чего ж к Бьёрну Лундквисту Сигне пришла?
А может быть она не приходила?
А может быть он вместо молока
Чего иного выпил накануне по ошибке?
Впрочем, Сигне в дом приглашена...
Кофе? Немного вяленой рыбки?
Яичница? Сейчас мигом в курятник одна из сестриц...
Сигне молча протянула Бьёрну свою руку --
В ней корзинка орлиных яиц...

За трапезой, Бьёрн, всё бери да и касайся
Плотней вопроса, в чём визита Сигне повод
К вопросам сим колдунья холод,
Как ни странно, не проявила
И прочих к ним не выказала знаков неприветствия.
Напротив, хоть и сдержанно, но и не менее чем вполне,
Распросам Сигне удовлетворила...
Да, она -- Бьёрну Лундквисту к сведению --
Отправляется к подножию горы Кебнекайсе.
Это далеко от дома Бьёрна,-- северная Швеция.
Так что Сигне покидает Норвегию...

Но Бьёрну что за дело в том?
Ведь не родня ж они!
По воле своей, вероятность
Такого случая Господь бы исключил!
Не родня...
Что ж, Бьёрна ждёт неприятность:
На миг от него отвернувшись,
К нему повернулась Сигне
Своим, старушечьим слева, справа -- девичьим лицом...
Справа -- Бьёрн узнал свою юную мать,
Которую отец при детстве его уж похоронил;
Слева -- ту, что до самых похорон своих любил...

Итак, попрощавшись с Бьёрна Лундквиста домом,
Ведьма Сигне Олафссон пошла на северо-восток.
Была ль она оттуда родом?
Прошу тебя, читатель любознательный сих строк:
На авторский домысел не полагайся...
А Сигне не поздней, чем этим годом,
По прохождении путей истинных,--
Какими ей и полагается бродить промеж землёй и небосводом,--
Вся будет в колдовских делах своих обыденных:
У подножья ли, склонах, вершине...
Горы Кебнекайсе.


Чрез безлюдные топи болот Сигне шла.
Облепляла ль её мошкара?
Читатель, обратить внимание позволь твоё: сидит
Посредь болота, Сигне, на поваленной берёзе.
Ровно тысяча сто девяносто один паразит
Кружит вокруг неё в прямой угрозе.
Штук пять садятся ей на лоб.
По их примеру, смельчаков пятнадцать тоже.
Напились бы и прочь --
Да не в мочь...
Уже засасывает их по закону,
Им столь благоприятствующих, болот,
В неведомую глубь свою колдуньи кожа...

Пробираясь сквозь сумрачный лес, Сигне делала
Привалы на стоянках эльфов, по их просьбе.
Радушные хозяева вкуснейший предложили своей гостье
Отведать суп из свежих отражений,
Какие так не трудно эльфам извлекать из зеркала...
Как добр и чуден запах хорошенько проваренной злости!
И разве не приятно на закуску обглодать косточку совести!?..

Как-то раз, купаясь в речке горной, Сигне Олафссон
Видит: ища взглядом нежизнеспособного пловца ботинки,
Плавниками своими метя и хвостом
Жизнеспособные рыбьи икринки,
Ей навстречу по дну ползёт сом.
Опустившись на дно,
Колдунья превратилась,,
В угоду сомовой диете
(Но не надолго -- часика на три)
В утопленницу, пускающую пузыри.
Не взирая на то,
Что чего только не бывает на свете,
Утопленницу сом съел незамедлительно.
Но Сигне Олафссон, хоть будь сом восьми тонн,
Во внутренностях его не переварилась.
Смотрит Сигне: во чреве сома
Сидит и курит трубку хмельной лепрекон,
Помешанный на философии Платона.
Чрез, им пускаемые, кольца дыма пропуская Солнце,
Он из подвала сомовых хором
Благозвучно напевает самый первый закон Ома:
"Йо-хо-хо и бутылка рома"...

Поплавав в этакой подводной лодке по реке,
Что, к слову сказать, именуется Гломма,
Сигне, в продолженье пути своего к Кебнекайсе-горе,
Из сома вышла на её восточной стороне.
Поблагодарив эстета озорного --
Странствующего лепрекона --
С пожеланием путешествовать ему бог знает где,
Также сидя хмельным, куря трубку
И напевая песенки в...
Можно попробовать в Луне...


На восток Сигне шла, пребывая в известности,
Что уж она в пределах королевства Швеции.
Так, пути исчерпав всю восточную стадию,
По озёрно-болотной, лесисто-таинственной местности
На север только Сигне движется теперь --
В далёкую полярную Лапландию.

Сигне, не спеша, бредёт по лесу хвойному.
Лето. Единственный снег --
Меж лап еловых, серебристые снежинки-паутины.
Лёгкий ветер... да, это ветер с юга...
Он в хладнокровнейшем спокойствии доносит
Обонянью её беспокойному
Сочетания запахов. К примеру:
От средиземноморского, а значит вулканического дыма --
Пряный запах мальтийских котлет;
И приправой к нему --
Аромат дивных рощей масличных близ Рима...

Вышла Сигне к озеру, смотрит: домишко.
На крылечке сидит Славный Тёплый Денёк в человеческом облике
И читает интересную книжку.
Подошла, поздоровалась.
Да только нечего даже и думать об отклике:
Озерцо-то, домишко да Славный Денёк --
Вон уж они, вдалеке...
Как видно, к пришлым не бывает здесь внимания излишку...
Тут Сигне видит вдруг перед собой мальчишку.
Улыбается малый,
Пытаясь извиниться в том,
Что в денёк такой славный да тёплый --
Ну как же не отрекомендоваться своей гостье удальцом?..
Поняла тогда Сигне Олафссон:
Ведь это ж он и есть тот самый
Весёлый, славный колдунишка
Гуннар Нильссон!

Вошли в дом. Удивляется Сигне:
Ни утвари, ни мебели, ни... даже стен не видно!
Какой-то ветер, камни, снег и облака бегущие...
Сигне повернулаьс к Гуннару --
Не прибавит ли ещё чего недостающего?
Гуннар же взывает к её чувству юмора;
Подмигивает -- мол, сама догадайся...
Что гадать -- очевидно!
Чёрт, Лапландия, да!
Проклятая вершина горы Кебнекайсе!
Сто лет бы в дом твой не совала нос!
Я месяцами сюда шла!
А ты что вытворил, паршивец, признавайся!
Дегенеративный ты Иисус Хрентос!..

Ладно, помирились. В дом вернулись.
Сине села за стол и сидела нахмурясь.
Гуннар к ужину что-то искал --
Ну и как-нибудь надоставал чего-то...
Нашлась бутылка водки под названием "Тур Хейердал".
В печи, что формой -- ну точь-в-точь
Череп Иуды Искариота,
Традиционно запекли архиоптериксиху,
Начинённою печенью монголо-татарского аиста
И мозгами, что окрашены в древне-коричневый цвет,
Загарпуненного на южной границе любви, кашалота...
Всё время ужина, седою, Гуннар Нильссон, бородою обрастал
И Сигне уверял : со мной, мол, оставайся.
А утром же, чем свет --
Да у тебя, я думаю, спросонок не пройдёт ещё зевота --
Мир в повозку запряжём мы да совет
И, спустя месяц, будем завтракать в предгорьях Кебнекайсе.
А уж потом и, если захочешь, так же быстро,
Как ты, Сигне, приходишь --
Наверняка из опасений опоздать -- в истерику
Мы двинем через океан на юго-запад.
Ведь жизнь дана не для того, что б опоздать в Америку!
Например, в десятитысячеозёрный штат,
В котором люди мало говорят --
Это, дорогая моя Сигне, и есть
Верный признак штата Миннесота.
Так что ж, Сигне:
Нет или, всё-таки, да?..





2___________________________

Стук топора в лесу. Читатель слышит
В каком тягучем низком тоне
Доносится предгибельных стенаний хрип из недр
Кренящегося древа в роковом уклоне?
Скрип переходит в, приводящий в содроганье, треск --
Обрушилось величье вертикали...
И как бы великана мы ни называли:
Клён, ясень, дуб иль кедр --
Он обречён теперь горизонтали..

Читатель мой! Невольный очевидец
Столетнего древа падения!
А почему бы нам с тобой не подойти поближе,
Дабы наш -- войти в курс всех подробностей --
Порыв был не обижен?
И любопытства нашего столь чуткий нерв
Тем самым уберечь от воспаления...

Читателю излишне объяснять,
Кого застали мы за потребительской работой:
Наш знакомый, Гуннар Нильссон,
Решительно со всех своих сторон
Окружённый десятитысячеозёрной Миннесотой.
Он строил для них с Сигне,
Не прибегая к принятию действенных мер колдовства,
Двуоконный бревенчатый дом.
Архитектура -- традиционно поселенческого образца.
Кто ж, любопытно, шведу помогал в его столь тяжком зодчестве?
Иль он трудился в беззаботном одиночестве?
Нельзя не догадаться,
Что благодаря отнюдь не посту и молитве
В лесах Миннесоты срубы возводятся...
К услугам Гуннара --
Великодушие индейцев племени оджибве.
Великодушие -- это бывший святой дух...
Его усовершенствованная редакция.



А что ж Сигне? Семейный очаг
Покуда Гуннар воздвигает,
Она немногословьем в индейской деревне своим удивляет
Немногословных деревенских индианских баб...
Вождь племени и он же шаман
По имени Быть Или Не БЫТЬ Вот В Чём Вопрос --
Типичный уроженец Альтаира --
Не раз входил в их с Гуннаром вигвам,
Чтобы отведать дать им свой особый,
Безоговорочно не бутербродный, пеммикан,
Да поглазеть на их водо-подзорный кран...
Не говоря уже о том,
Сколькими песнями группы "The Doors"
Дымилась обоюдная их трубка мира...

А к осени уж вился и дымок
Из печной трубы домишка новосёлов.
Изготовленный Сигне кленовый сироп
Уж был принят в ближайшей фактории.
И из поленьев Гуннар, завершил уж сотворение,
Как больших, так и малых столовых приборов,
Коих столь неоспоримо высоко
Житейское значение!
Что ж, как и любой истории --
И этой до конца не так уж далеко...

Как-то Гуннар, в эти дни осенние,
В лес пошёл с ружьём и лося встретил.
Прицелился - прямо в самое его сердцебиение --
Сначала хорошо, потом -- менее...
Опустил ружьё.
У Гуннара мелькнуло подозрение,
Что лосю наплевать на это всё...
Ведь лося,
От пули Гуннара которому грозило истребление,
И без того уж давно не было на этом свете.
Это просто обычное зоологическое привидение,
Какими леса Миннесоты, всё ещё,
Вносят некоторое оживление в своё --
Сначала хорошее, потом -- менее, --
Пространственно-временное настроение...

Не всякий раз, конечно ж, приходя с охоты,
Мог перед Сигне похвалиться Гуннар патронташем полным.
И вот, в один из солнечных деньков, он встретился
В лесу с медведем чёрным.
Медведь брёл в поисках... наверное, плохой погоды.
Увидев Гуннара, медведь и сам не знал, что так рассердится!
Да и Гуннар уж тут волю дал
Своему нетерпению прицелиться --
Так выстрел огласил величавую глушь Миннесоты...
Медведю же всю жизнь его не нравилось быть чёрным
И он, с довольным выраженьем чёрной морды,
Представленной возможности немножко побыть мёртвым
Навстречу, безо всяких колебаний, поспешил...

На лесных миннесотских озёрах, Гуннар и Сигне,
Многократно рыбачили славно.
Рыбёшку жарили, пекли, варили, вялели... но главное --
По рецепту древнему, которого постигли
Секрет у индейцев оджибве, недавно --
Поселенцы из Швеции квасили рыбу
В чесночно-желудёвом повидле...

Как-то немалую рыбину Гуннар
Поймал на не наживленный согнутый гвоздь.
Домой притащил. Сигне режет, а из рыбины -- гость!..
Напевает:"Йо-хо-хо и прибывший из Швеции,
Территория Смоланд, округ Людер!
Почём сегодня в Миннесоте покупают,
В дождливые дни, каждую дождливую ночь?..
Да, Сигне, я курил трубку и пел, хмельным в Луне.
Проблема была в том,
Что у Луны внутри закончились орехи грецкие
И я сбежал оттуда с остатками последних -- полным ртом!!..
Так встретил в Миннесоте Гуннара и Сигне
Их американо-скандинаво-мирозданческий земляк --
Странствующий лепрекон...


С недельку лепрекон у Гуннара и Сигне погостил.
Весьма охотно пил.
С отменным аппетитом ел.
Пускался в рассужденья, например,
Об орбитальном консерватизме
Вращения Земли вокруг всего готовенького,
И что только
Благодаря индейским медведям племени гризли
По вселенной всё ещё блуждают малочисленные
Отряды чего-то новенького...
Кое-что он заметить хотел
И о количестве красной и чёрной смородины
В тайниках трансцендентальной апперцепции Винни Пуха....
Но тут лепрекона съела какая-то муха
И он в ней улетел.
Из одного из глаз её, как из кабины "Боинга",
Махнул на-прощанье рукой Сигне и Гунару,
И умчался в сторону Вайоминга...

Шли дни...
И пока они чередовались,
Вот, что сделала Земля:
Она повернулась к Солнцу так,
Как они и договаривались...
В Миннесоте наступила зима.

Мороз не шуточный...
Корову доит Сигне в тёплом хлеву.
Коровы, правда, нет --
Корова будет у них только к осени будущей...
Молоко же в ведре Сигне -- наяву...

Гуннар в лес пошёл -- стрелять белок.
Мороз сорокаградусный...
Но вокруг его тёплого тела --
Одежд Великая китайская стена,
Возвела которую жена
Ему на случай не высокорадостный...

Как-то в оттепель, на озёрном льду у лунки
Сидел Гуннар да рыбку удил.
Ну, разумеется, у обитателей подводных
Там, под водою, так и разбегались слюнки
От того, чем Гуннар их с крючка кормил.
Ведь выдалась подводная зима-то -- из голодных.
Так что и рыбка обедает
И рыбаку не обидно...
Тут что-то странное заметил Гуннар подо льдом.
Пригляделся: из-подо льда на него смотрит Сигне!
Что она там делает!?
Быстро Гуннар топором стал рубить лёд
И вытащил Сигне из проруби.
Смотрит Гуннар на Сигне:
А она Сигне -- только лицом...
Она -- кто угодно, но только не Сигне!
Может она -- замаскированный кармический шпион?
Возможно, она -- лазутчик из дальних времён?
К то знает, быть может она --
Провозвестница зари какой-то новой жизни?,--
Решила начать её в этом малонаселённом округе...
Пока Гуннар перелистывал гипотезы,
Лже,Сигне шагнула в прорубь
И упрятала бездну своей красоты
В сундуке миннесотской подводной зимы.
За нею прорубь затянулась крепким льдом --
Движением, неуловимой зренью, быстроты...

Настоящая Сигне тем временем,
Управляла хозяйством в домашних покоях.
В частности, переделывала в жаркое,
Вкупе с бобами, картошкой и весьма ароматным кореньем,
Какое-то животное лесное...
Вернулся уж Гуннар, утомлённый успешной рыбалкой,
И поведал о нелепом происшествии с русалкой.
Сигне в изумление пришла --
Очень и очень умеренное.
Сходство её и плавчихи подлёдной --
Явление не оригинальней сходства сельди с селёдкой.
В мире гибком, подвижном обитает одна.
Другая -- в мире неподвижности обеденного стола...

Между тем в штате Миннесота продолжалась зима.
Гуннар и Сигне находили,
Что голод, холод да и прочая, временами, нужда --
В Америке особенно великолепны.
Читатели, конечно, не забыли:
Сигне и Гуннар --
Что до их сверхъестественных способностей --
Могущественная чета...
Именно поэтому, перенесения
Вышеозначенных житейских подлостей --
Они себе не запретили.
Были ли Сигне и Гуннар бездетны?
Судьба -- не самое подходящее место для предпочтения...
Согласно всем наблюдениям верноподданных штата,
Сигне были рождены:
Две пары рук и ног, два туловища, две светловолосых головы,
Четыре уха на обеих, два рта, два носа
Да четыре серо-голубых глаза...
Всё вместе -- Ульрика и Юхан Нильссоны.

Прошло много лет...
Всё ли ещё в Миннесоте
Герои рассказа, что уж на исходе?
Быть может странствовать по свету отправились,
Не внимая тому, что состарились?
Счастливы ль они? Благополучны ль их дети?
На это у рассказчика один ответ:
По десятитысячеозёрной Миннесоте
Всё ещё
Бродят, здравые телом и духом, медведи;
Не знают горя волки и беспечальны рыси;
Вполне счастливы зайцы и благополучны лисы;
Не тужат олени и время
Своё в приятности препровождают лоси...
А на любой другой вопрос -- ответ,
Как об этом писал миннесотский поэт,
Ветер уносит...

2016.