Сестре Нине Родная, я знаю

Родная, я знаю, бывает непросто
полынную горечь испить до конца,
ты помнишь, как мама на старом погосте
сидела три дня у могилы отца?
С трудом поднимаясь, дошла до калитки,
дорогой твердила отцовский наказ,
ковыльную проседь под черной накидкой
скрывала от детских встревоженных глаз.

А мы – малышня. Нас у них было трое.
Ты помнишь, как трудно ей было тогда?
На цыпочках ночью всех деток укроет,
но слёз мы не знали ее никогда…
Как многому всех нас она научила,
любить терпеливо и, веря, прощать,
и сколько бы ни было в жизни чистилищ,
не лгать, и друзей своих не предавать,

с открытой душой жить, не зная позора,
держать говорливость в железных тисках,
и близким своим быть надежной опорой,
а подлую зависть в свой дом не впускать.
Мы дружно росли, помогая друг другу,
и книги нарядов нам были важней,
читали стихи, как всегда на досуге,
и дом рядом с мамой казался милей.

В цветах палисадник, береза у дома,
со светлой улыбкой всегда у стола,
ни зависти злобной, что многим знакома,
нежна и приветлива с нами была.
Любовь до кончины держала земная,
С любовью и крест целовали венца…
Я знаю, ты сильная в маму, родная,
и ношу свою донесёшь до конца.