Внуки Ра альманах Доосов и Миражистов

М И Р А Ж И С ТЫ
 

-------   -------
Внуки Ра               
 Константин КЕДРОВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Анастасия АСТАФЬЕВА  Эдуард РУСАКОВ Вера ЧИЖЕВСКАЯ Степан СЕРЕБРЯКОВ  Алексей ИВАНОВ Екатерина-Августа МАРКОВА Сергей ФИЛАТОВ Евгений ПОПОВ Ирина БЫСТРОВА         
Альманах Доосов и Миражистов
       «ДООС»      
------------------------                АЛЬМАНАХ       
Внуки Ра          
         
Константин КЕДРОВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Анастасия АСТАФЬЕВА  Эдуард РУСАКОВ Вера ЧИЖЕВСКАЯ Степан СЕРЕБРЯКОВ  Алексей ИВАНОВ Екатерина-Августа МАРКОВА Сергей ФИЛАТОВ Евгений ПОПОВ Ирина БЫСТРОВА          
    «ДООС» 
 М И Р А Ж И С Т Ы          
..........  .........
 
Внуки Ра
Альманах
Доосов  и Миражистов
Константин КЕДРОВ
Елена КАЦЮБА
Николай ЕРЁМИН
 Анастасия АСТАФЬЕВА
 Эдуард РУСАКОВ
Вера ЧИЖЕВСКАЯ
Степан СЕРЕБРЯКОВ
  Алексей ИВАНОВ
Екатерина-Августа МАРКОВА
Сергей ФИЛАТОВ
 Евгений ПОПОВ
Ирина БЫСТРОВА          
 КрасноярсК
«Литера-принт»
2019
 
ББК 84.Р6
«Внуки  Ра» – Альманах Доосов и Миражистов  Константин КЕДРОВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Анастасия АСТАФЬЕВА  Эдуард РУСАКОВ Вера ЧИЖЕВСКАЯ Степан СЕРЕБРЯКОВ  Алексей ИВАНОВ Екатерина-Августа МАРКОВА Сергей ФИЛАТОВ Евгений ПОПОВ Ирина БЫСТРОВА
Красноярск: «Литера-принт», 2019,Тираж 100 экз. Автор  идеи, составитель  и издатель Николай  Николаевич Ерёмин 
Сердечный привет Евгению СТЕПАНОВУ, издающему журнал «Дети Ра» Предыдущие альманахи в серии Доосы и Миражисты - «Тайм-аут»,  «Крутняк», «Точки над Ё», «Тайм-аут», «Аверс и Реверс». «Зело борзо», «Рог изобилия», «Прятки каш-каш», «Бомонд», «Вне конкурсов и конкуренций», «Я – гений», «КаТаВаСиЯ», «Кастрюля и звезда, Или амфора нового смысла», «Лауреаты Ерёминской премии», «Форс-мажор», «Сибирская ссылка». «Альманах ЕБЖ «Если Буду Жив», «Счастливая старость», «5-й угол 4-го изменения», «Пощёчина общественной безвкусице» -  в цвете на Литсовете можно прочитать и скачать по ссылке
Альманах «Внуки Ра» украсили кошки  Кристины Зейтунян-Белоус и  фрагменты фото  из  портала «Мой мир»  Сверстала книгу Владислава ВАСИЛЬЕВА
        1SВN 978576-025-5   © Коллектив авторов 2019г
      КОНСТАНТИН КЕДРОВ
 
 
 






………………………..Константин Кедров…………………………
 
РАритет

Рубины топазы алмазы
В земле обнаружат не сразу
Алмазы нельзя закопать
Алмазы воскреснут опять

Отнюдь не напрасен мой труд
Алмазы в земле не умрут
Сияют на небе не стразы
Рубины топазы алмазы

9 августа 2019

Вырвался из круга кавадрат
Поначалу был ужасно рад
А потом затих и не гу-гу
Оказался не в своёём кругу


* * *
мир бесконечен и вечно вечен
как писал блаженный иероним
радиус радости бесконечен
горизонт горя неизмерим

человек бесконечно многоуголен
и поэтому закруглён
заливая горизонт алко;Голем
человек гол как Голем
даже если закутан в лён

иногда в путанице путан
он как муха в паутине
       или в змеях лаокоон
иногда как тонущий
капитан
он коан в коане зэк в законе
на коне всадник на всадникt
        конь

я хочу продолжить
сие сказание
как паучок продолжает себя
в паутинке вися
так когда-то я жил в казани

в паутинке себя неся

в ней когда-то запутался
лобачевский
сотворив геометрию
провисания
лобачевский
как вацлав
гавел честен
как иона утонувший
в святом писании

вся вселенная чрево левиафана
переваривающее пророколайдера
проект архитектора
ионафана
эоны ионы внутри коллайдера

пен-клуб в израиле прекратил
 свое существование
из;за разногласий
в палестинском вопросе
пен-клуб россии борется
за выживание
растворяемый в лондонском
купоросе

голсуорси в рыдании и бернард
шоу
нобелевская премия пошла
не в прок
всё превращается в чье-то шоу
не кит поглотил иону – кита
поглотил пророк

впрочем и лондон давно
не лондон
и британия давно не та
не кит проглотил иону
иона пожрал кита

оттого глобальное потепление
и всея голландии затопление
уплыла куда;то одесса-мама
в перми из-под земли выполз
мамонт

впрочем и этот сюжет не нов
всем известно россия – родина
мамонтов и слонов

26 июля 2019

 
* * *
те кто погибли погибли ли
горизонт горло петлёй ласкает
в гавань гаваны уплыли
все корабли
из которой не выпускают

отчего отчаяние так звонко
почему внутри иероглифа
мечется меч
барабань барабанная перепонка
дабы из корня корень извлечь

смотрит с ласковой укоризной
из-под купола саваоф
горизонт закрыт все ушли
на тризну
утонул шекспир в океане слов
из окна спаленки
смотрит дева
под окном извивается змей
 горыныч
где вы где вы прекрасные девы
супермаркетные и рыночные

я же говорил что пространство
искривлено
я же предупреждал – вокруг
черных дыр искривляется луч
вы не верили а мне все равно
все равно в августе будет путч

по асфальту загремят танки
и асфальт отслоится
как сетчатка
и еще утонет нефтяной
танкер
и шахидка вырвет свою
взрывчатку

у дыры на поясе млечный путь
как рванет звездный огар;огар
прокричит млечный путь
гитлер капут
и капотня выдохнет перегар

я же предупреждал что
эйнштейн абсолютно прав
вы не верили
он вернулся мыслию смерть
поправ
ухмыльнулся как сталин берии

гимназистки румяныя
врассыпную
кто в созвездии лебедя кто быка
и конечно снова ко всем
прильну я
распахнув тел веер до пололка

27 июля 2019
 
* * *
сегодня не кнут не розга
агрессия против мозга
мужайся мой мозг мужайся
и в будущем продолжайся

тускнеет земное зрение
но мозг во все измерения
закинул свои нейроны
сияющей мысли дроны

пусть гамлет быть ли
не быть ли
твердит разверзая высь
за горизонт событий
давно устремилась мысль

всё небо раскрылось зонтом
небесный град Звёзденштерн
там вместе за горизонтом
свет в свет Христос
и Эйнштейн

мужайся мой мозг мужайся
ведь я без тебя никто
так жалко мой мозг как жалко
что это уже не то

отпавшее смерти жало
ушедших жалит в пяту
по небу дрожь пробежала
и сухо стало во рту

тускнеет закат багровый
пусть всё бытиё ничто
за что мне сей мир дарован
конечно же не за что

31 июля 2019

* * *
Страннику так привычен путь
и в руках сума
Страннику не дано вдоволь воды
напиться
Чтобы влюбиться надо сойти
с ума
Или сойти с ума чтобы
не влюбиться

Страннику не дано никуда
уйти
Это закон – вы уж пожалуйста
мне поверьте
Путь продолжается даже
в конце пути
В этом загадка жизни и тайна
смерти

31 июля 2019

***
Для водки нормально 40 градусв
А для меня 36 и 6
Шиллер написал Оду к радости
Мечтаю её прочесть

Для меня стихи писать как молиться
Как  могу молюсь
Менделеев включите меня  таблицу
Того гляди испарюсьсь

Мои стихи как конструктор лего
Сможет каждый собрать
В ком разлита любовь и нега
Стихи не умеют врать

Для Индры стекайте о капли сомы
В Алтаре как в космосе невесомо


***
 не такой мастеровитый
был я тернием увитый

в полицейском государстве
где царило КГБ
был я избранный на царство
Родиной в самом себе
 
***

Конечно всё уходит в цифру
Был прав великий Пифагор
Останутся конечно селфи
Но это словно приговор

Останутся конечно люди
Они прочтут и не прочтут
Мы будем будем будем будем
И здесь и Там и Там итут

Конечно всё уходит в Слово
Оно в начле и в финале
А Слово вечнобудет ново
Хоть Иисуса распинали

И всё таки в конце спроси
-Зачем оставил мя еси-
Зачем зачем зачем за чем
Совссем совсем совсем со всем

 
***
Скажите разве не поэт
Всё  сотворил и Рай и этот ад
Я на закате ухожу в рассвет
Я на рассвете ухожу в закат

Возможно что из лабиринта я не выйду
Поскольку сам я этот лабиринт
Я не из тех кто строит пирамиду
Но я из тех кто в пирамиде спит

Какая то не адекватность
В руках в ногах и в теле ватность
Я вывернут со всех сторон
Нагого тела фараон

Крикну - Где твое смерти жало
Мама зачем ты меня рожала
Смерть обманщица смерть  гёрла
Знаю мама не умерла

Я молюсь за здравие
Даже внутри гробов
Я всю жизнь выздоравливаю
Скоро стану совсем здоров

Открывайте открывайте открытые двери
Вся тайна в открытых Вратах
Вери вери нох айнмаль Very
Во  Вратах деревянный Птах

Бездуховной жаждой томим
Ухожу в открытие
Я не акробат я не мим
Ваша жизнь не моё событие

Бытие это кровь Ёе
Истекающая из млечности
Православное бытие
Обладает статусом бесконечности

Млечный путь это вечный путь
Весь в шипах от лучистых роз
Я конечно и там и тут
Я в лучах из Христовых лоэ

Что теперь мне ваши  ашрамы
Если в теле Христовы шрамы
Заживают и оживают
Оживают и заживают

Если к свету душа стремится
Если небо как плащаница
Я не праведник не аскет
Я всех звёзд волновой пакет

18 августа 2019

 
С уважением
Konstantin Kedrov  г Москва
       



ЕЛЕНА КАЦЮБА    
               
   
   
    ………………..Елена Кацюба…………………


 
 
 
 

 

 
 

 
 
 

               
 НИКОЛАЙ ЕРЁМИН
 
   
 
……………………….. Николай Ерёмин…………………………

***
- Игра словами надоела! –
Сказал Адам, -
За дело, Ева!
Вот яблоня –
Не возражай...
Какой хороший урожай!

ПОД  СТРЕЛАМИ АМУРА

Я – не дурак.
Да и она – не дура,
Вновь – как же так? – под стрелами Амура
Стоим...
- Ах, попадёт?
- Не попадёт?-
Вокруг за нас болеет весь народ...
И вот – неутешительный финал:
- Я так и знала!
- Эх, я так и знал! –
И вновь   не нас –
Кого-то  - Ну, дела! -
Пронзает раскалённая стрела...

***
Утро премудрое…
Вечер таинственный…
Муза, мой ласковый друг и единственный,
Хоть ещё раз – наяву и во сне –
О, снизойди
Повидаться
Ко мне!

ОГОНЬ  и ДЫМ    
СОНЕТ Владимиру МОНАХОВУ
Из романа «Прощай, спиртное»!
                «Все мы немножко лошади»
                В. В. Маяковский
                «Пора, мой друг, пора...»
                А.С. Пушкин
***
- Веди меня, мой лошадиный повод,
Туда, где можно выпить три ведра!
Мы все – немножко лошади – вот довод,
И очень жаль, что водка  -  не вода...
А  повод выпить – был бы интерес -
Всегда найдёт, кто выпил - и воскрес...
И говорит: - Пора, мой друг, пора,
До дна хлебнуть из третьего ведра!

Строитель – пил, и разрушитель – пил...
Лишь  Маяковский, говорят, не пил...
Хотя в стране, где пили стар  и мал,
Себя немножко лошадью считал...

Прости меня, товарищ дорогой,
Но я – не Маяковский, я – другой!

ПОЖАРЫ

«Сгорал  над  Русью  Ангел  легкокрылый»
Е.А.М.

В лесах российских  ангелы горят...
Не потушить... Который год подряд
Огонь и дым о многом говорят...
Как протопоп когда-то Аввакум...
Никто не слышит... Ум  зашёл за ум...
Никто не видит... Всюду страх и стыд...
Увы, а тот, кто видит, тот молчит...

ДРУЗЬЯ
1.
Друг, который застрелился...
Друг, который отравился...
Друг, который удавился...
Вспомнились мне вдруг...
Замер я –
И удивился:
Ни души вокруг!
2.
Мой друг
Купил флакончик яда.
Но я сказал ему:
- Не надо! –
И он послушался, не стал...
Хотя твердит:
- Как я устал! –
И, сохраняя бледный вид,
Флакончик бережно хранит...

ЭКСТРАСЕНС
- В стране безумие, однако,
И сумасшествие, увы...
Смешались знаки Зодиака
Внутри и выше головы...
Я жду... Да, что-то вдруг  - вот-вот -
В стране и вне произойдёт...

В СТАРИННОМ ЕНИСЕЙСКЕ

Дышать Сибирской ссылкой, пить и есть,
Идти и плыть вперёд, не зная броду...
Как пуст и бесприютен Енисейск!
Хотя вокруг меня полно народу,
Прожившего четыре сотни лет
В надежде на свободу и рассвет...
Чтоб на закате - в юные  года
Из Ссылки возвратиться навсегда...
Пока звучат,  как стон,
Со всех сторон
Соборный хор
И колокольный
Звон...

ДВА ПОЭТА

На судьбу не в обиде
Юный ссыльный поэт
В Енисейске увидел
Этот свет и Тот свет...

В Енисей окунулся...
И – не стар, не устал –
В срок в столицу вернулся
И прозаиком стал...

И другим в назиданье
Вспоминает пустырь,
Полицейские здания,
Церковь и монастырь...

Где живёт много лет
Там рождённый поэт
И в столицу, чудак,
Не желает никак...       

***
- Довольно сказок! – мне сказал  отец, -
Там, впереди, – лишь горе и ненастье,
И светопреставление, конец...
Всё разом прекратится в одночасье! -
Но не поверил я словам отца...
И мне -  на фоне  грешного лица -
Явились  гром и молния - в ответ...
И прекратилась тьма... И вспыхнул свет...
И разом жизнь воскресла на  земле,
А в сердце -   сказки  о добре и зле...

***
О, Русско-Сибирский край!
Повсюду – золотоглавы –
Сверкают Кураж и Кайф
Во имя любви и славы...
Горит вековая тайга...
И – вечные – тают снега...
И мамонт во мне оживает –
И вновь умирать не желает!
И мне отворяет уста
Невечная мерзлота...


***
Прилетели Ангелы Земли –
Бабочки, стрекозы и шмели –
И меня на крыльях  вознесли,
Боже, на такую высоту,
Где я понял мира красоту...
И впервые в жизни ощутил,
Ах, как много значит  -
Пара  крыл...

***
Что было со мной до рожденья?
Молчали отец мой, и дед...
А я не спросил, к сожаленью,
В чём тайна моя и секрет?
О, мама...О, бабка моя...
О, бедная наша семья...

***
То - вдруг - Жар-птицей полыхнёт Россия,
То птицей-Феникс...
Ах, не потушить!
......................................
То возродится в красоте и в силе,
Чтоб – до пожаров – снова -
Жить да жить...
               

***
В России –
Мифология молвы:
Пророчествуют ангелы и черти...
И все слова сбываются,
Увы, -
Особенно пророчества о смерти...

***
Летит пчела... Ау! – свобода...
Цветущий луг,  флюиды мёда...
Ползёт змея тропинкой сада...
За ней – по следу  - запах яда...
И я смотрю на луг, на сад –
Пчеле, себе и солнцу рад...

БУДНИ

Коля колет...
Катя катит...
Паша пашет...
Маша машет...

А собачка
Без забот
Громко лает
У ворот...

ОДНАЖДЫ
                « - Умри...»  – Е.А.М.
***
Однажды утром, у вокзала,
Безжалостная, – на миру:
- Умри! – Поэзия сказала...
А он сказал: - Нет, не умру. -
И, совершив метаморфозу,
По рельсам перешёл на прозу...
И - точно поезд - жуткий год
Промчался...

ИМПЕРАТИВНЫЙ РОМАНС

Читай стихи!
Играй на фортепьяно!
Танцуй и пой,  ни слова не таи!
Зови  непоправимо и упрямо –
Мне по душе  фантазии твои...
Вперёд!  Сквозь  вдохновенные  года...
Откуда не вернуться
Никогда...

ИМПЕРАТИВ

Не поддавайся
Никому,
Кто жить зовёт тебя в тюрьму!
Вдали -  тюремная ограда...
Постой!
Тебе туда не надо!
Не отзывайся! Иди от
Него...
Он  точно – Идиот!

РАБ – КОРЕНЬ   

Сработанный
ЗАработанный
НАработанный
ПОДработанный
ДОработанный
ПЕРЕработанный
ПРИработанный
Уработанный
ВЫработанный

***
Тайга – в огне
Среди воды и грязи...
Огонь - во мне...
И нет с князьями связи...
Спаситель, друг,
Ты слышишь плач  и стон?..
Вокруг – Чернобыль
И Армагеддон...
Июль 2019

ДОМИК В ИТАЛИИ

Он мечтал о цианистом калии –
Ночью...
Днём – о прекрасной Италии...
...И купил себе домик,
Чудак,
И теперь не вернётся никак...
И поёт в телефон:
- Мама мия!
Здесь такая вокруг ностальгия...
Скукота...
Ни мечты, ни забот...
Здесь цианистый калий – и тот
Днём и ночью
В свободной продаже...
А для старцев – со скидкою даже!
Мне аптекарь сказал...
Но опять
Я не стал у него покупать...

СВЯТОЙ ОТЕЦ

- Мне вновь подсказывает старость,
Что в небесах я не останусь...
В земле останусь, только тут,
В земле... Ах, если не сожгут
Те, кто построил Крематорий
Как завершенье всех историй
И сказок, на худой конец...-
Сказал, вздохнув, святой отец...

ВЫИГРЫШ

- Помнишь,  выиграл я, не играя?
Объясни мне, моя дорогая,
Как могло между нами в пути
Это чудо произойти?

- Ах, чудак! Ты меня покорил
Тем, что просто – не пил, не курил...
Между тем,  как – ты помнишь, мой друг? –
Все в дымину напились вокруг...
***
Мы гуляли с Мальвиной
Возле речки, в лесу...
Наслаждались малиной,
Окунаясь в росу...
Вслух  - ни много ни мало –
Сочиняли стихи...
Нежно речка внимала
Нам, смывая грехи...
И смеялась Мальвина:
- О, мой милый Пьеррррррооооооо!..-

...И до края – малиной
Наполнялось ведро...
               
Из романа «Прощай, спиртное!»
***
Порядок жизни был нелеп...
И тем не менее в охотку -
Кто заработать мог на хлеб,
Тот зарабатывал на водку...
А если не хватало их,
Все сбрасывались на троих...
О,  Тридесятая страна!
О, сказочные времена...
Из всех,  кто сброситься пытался,
Один я, третий, и остался...
.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Я пил отравленную водку...
Я ел отравленный шашлык...
Любил фальшивую красотку...
Теперь признаюсь: Я, старик,
всем, кто и пил и ел со мной,
Пел   «Со святыми упокой»...
Ну, да, я был такой-сякой,
А стал непьющий и святой...
И заявляю, не тая,
Что жизнь отравлена моя
Была...
О чём, всех беспокоя,
Как бес, пишу: «Прощай, спиртное!»
Надеясь, что в иной стране
Прошедшее простится мне...
И каждый, кто ещё не стар,
Поймёт мой трезвый мемуар...

***
Между сахаром и солью,
Между радостью и болью
Во грехе я век живу -
То во сне,
То наяву...
Где святые голоса
Воспевают
Чудеса,

Повторяя голос мой
Между Небом
И Землёй...

***
Днём и ночью
В межзвёздной системе
Удивительная благодать!
Я стихами пытаюсь
Зацепиться за время
И его удержать...
Но, постепенно понимаю,
Что это бесполезно,
Потому что космическая
Метаметафорическая бездна
И меня поглощает,
И стихи мои -  во сне и наяву...
И я
Беспомощно ей подчиняюсь –
И в неизвестность плыву...

РЕКВИЕМ

Что поделаешь? Всюду свобода...
И неволя...
И гнев...
И любовь...
Мы не виделись 43 года!
И, увы,
Не увидимся вновь.
***
- Человека и растения
Жизнь, подобная лучу
Солнца, -
Длится, к сожалению,
От  х о ч у 
До  не  х о ч у, -
Молвил мудрый старый дед:
- Расхотелось –
И привет!

НОЧЬ
Очень хочется водки и хлеба...
Наливаю –
И медленно пью...
Бесконечное вечное небо
Разделяет трапезу мою...
Или трапезу?
Август  - окрест...
Звёзд мерцанье...
Падение
Звезд...
Бытие – минус плюс - бытиё
Ставит новые точки
Над ё...

УТРО

Я вчера
Посетил во сне
Край не пуганых поэтесс...
Удивительный был процесс!
Мне стихи
Читали оне...
О взаимной
Грешной любви:
- Я приду! Только ты позови....
.....................................................
Я позвал...
И в ответ – стыд и срам! -
Получил по рукам и губам...
И проснувшись –
Такой курьёз! –
Очень долго смеялся – до слёз...

***
- Я  - не поэтесса! Я – поэт!
- Поэт?  Ах, да...
Ведь все поэтессы – эгоистки!
- Но не все эгоистки – поэтессы...
- Да? Но ведь все поэты –
                Эгоцентристы...
- Но не все эгоцентристы – поэты!
- Ты, без сомненья, спору нет, -
Не поэтесса,
А поэт...
Но для меня –
И смех, и грех –
Как эгоистка лучше всех!

ПРОБЛЕМЫ
1.
Вновь на Россию все напасти:
Потоп...
Пожар...
И кризис власти...
Она ж –
Всё выжить норовит:
В огне, в дыму, увы, не тонет...
В воде, как в сказке,
Не горит...
2.
Вновь проблемы на Руси:
Кто кого перехитрит?
Кто кого передурит?
Кто  кого перепоёт?
Кто кого переживёт,
Переест и перепьёт -
Умник или идиот?
Господи, на Небеси,
Вразуми,  прости,  спаси
Всех, кто жизнь, увы, любя:
- Кто кого? –
Спросил тебя...

СОНЕТ к  ПЕН-клубу

По направлению к ПЕН-клубу
Я шёл -  в надежде – чтоб опять
Там Кедрова,  или Кацюбу,
Или Попова повстречать...

Но их внезапно поманила
На конференцию Манила,
Чтобы «На разных языках»
Поговорить, увы и ах...

«ПЕН-клуб закрыт»  Какой курьёз!
Неужто это всё - всерьёз?

Над входом в дом – во весь фасад –
Висит Малевича квадрат.
Нет вразумительней картины...
И я лечу – на Филиппины!
                http://stihi.ru/2019/08/20/2254

Николай  Ерёмин г. Красноярск
 

АНАСТАСИЯ АСТАФЬЕВА               
 
……………….Анастасия Астафьева……………..
ИЗМЕНА
рассказ

Беда пришла внезапно. Как ей и положено.
Голова у Лизы разболелась ещё с вечера, кружило сильно. Она даже стирку отложила, хотя Володя специально подтопил баню, нагрел воды. Легла пораньше, подумала: высплюсь, всё пройдёт. К утру боль не утихла, но Лиза поднялась, растопила печь, взяла подойник и пошла к корове. Доила, сидя на низенькой скамеечке, упершись головой в тугой горячий коровий бок. Перед глазами плавали цветные пятна. Смирная Ромашка флегматично хрустела сеном, в брюхе у неё сыто бурлило. Закончив дойку, Лиза тихонько встала со скамеечки, взяла тяжёлое ведро с парным молоком, выпрямилась, сделала несколько шагов и упала у дверей хлева. Подойник опрокинулся, молоко вылилось и мгновенно впиталось в подстилку. Ромашка потянулась мордой к лежащей хозяйке, понюхала её и коротко взмыкнула.
Из больницы Лизу выписали через десять дней. Сын Павлик на своей машине довёз из райцентра до дому. Вдвоём с Володей они осторожно завели Лизу, приволакивающую правую ногу, в избу, помыли, переодели и положили на застеленную свежим бельём высокую кровать. Павлик уехал обратно. С Лизой остался муж.
Володя приставил к кровати табуретку, тихо сел и мягко взял холодную Лизину руку с истончившимися жёлтыми пальцами в свою большую ладонь. Вглядывался в измождённое, перекошенное на правую сторону лицо жены, гладил и поправлял свободной рукой её растрепавшиеся потускневшие волосы.
- Лизонька, матушка, скажи чего-нибудь…
Лиза смотрела прямо на него своими густо-серыми глазами, из уголков которых медленно стекали по щекам, куда-то за уши, на подушку крупные слёзы.
- Давай я покормлю тебя… – ласково предложил он, но Лиза в ответ только прикрыла веки и выдохнула какие-то нечленораздельные звуки.
Володя переспросил:
- Что, милая?
- и ачу…
- Чаю?
Лиза отрицательно мотнула головой.
- паать буу…
- Что?
- паать буу!
Она снова закрыла глаза и отвернула голову к стене. Володя выпустил её руку:
- Ну… спи… если чего – зови.
Он поднялся с табуретки, вышел из комнатки, отгороженной дощатой перегородкой, задвинул тряпичную занавеску на дверном проёме. Подумал и оставил щёлочку, чтобы следить за женой, не тревожа её лишний раз. Сам прихватил папиросы, больничные документы и выписки и вышел на крыльцо: посидеть, покурить, подумать, как дальше жить…
Лиза не спала. Она лежала в полутёмной комнатке, прислушиваясь к звукам, к кашлю и вздохам мужа, к его шагам, пытаясь угадать, что он делает, а, главное, что он думает. Слёзы, капля за каплей, так и стекали из её глаз. Она вытирала их левой действующей рукой, но они бежали снова. Наволочка промокла. Лежать на ней было неприятно. А как лежать, если… Лиза даже думать об этом боялась. Решила терпеть, пока не разорвёт. И не есть, и не пить, чтобы нужды не возникало. Как она допустит, чтобы Володя из-под неё дерьмо выносил!.. Ласковый какой, «матушка» сказал… Вовек не слыхала от него… Надолго ли мужика хватит?.. Сколько ей так валяться бревном? Лучше бы сразу… и всё… И всех освободить…
Лиза скосила глаза на правую отнявшуюся руку, лежащую поверх одеяла. Попыталась пошевелить ею. Да что там! Это она мыслями своими пошевелила. А рука как лежала, так и лежит сучком бессмысленным. Врач говорил: надо массаж делать. Лиза попробовала дотянуться до неё левой, живой, но не смогла. Она хотела бы лечь на бок, хотела бы сесть, свесить с кровати ноги, но всё это стало для неё непосильным делом.
«Да как же это! – вскричало всё внутри. – Господи! Ведь мне же ещё пятидесяти нет! Работа, дом, огород, корова – всё на мне держалось! Теперь же как? Отбегала своё Лизонька?.. Зачем же ты меня оставил, Господи? Зачем Володьке моему такой хомут на шею? И здоровая-то не сильно нужна была, а такая…»
Лиза зарыдала.
Вернувшись в избу, Володя услышал из-за занавески странные пугающие звуки и бросился к жене.
- Что ты?! Что ты, Лиза?! Больно тебе?
Он подхватил её под плечи, обнял, приподнял, усадил, подоткнул вокруг высокие подушки и одеяло.
- Сейчас попить принесу! Ты только не упади, ради Христа!
Володя бросился на кухню, побрякал там посудой и принёс тёплого чаю в детском поильничке: от внучки остался. Лиза как увидела этот поильничек, так ещё пуще зашлась, отвернулась.
- Ну, мать, ты давай как-то… надо ведь и лекарство пить, и есть, и вставать осторожно. Что там за мысли у тебя завелись? Врач сказал: прогноз положительный, организм крепкий. Так что давай, попей… и кашки я сварил, жиденькой.
Он развернул жену к себе и почти насильно напоил, потом заставил съесть несколько ложек каши, выпить таблетки. После еды уложил и принялся неумело массировать ей отнявшуюся руку, растирать ноги, приговаривая:
- Если в туалет захочешь – стукни в стенку два раза, если попить-поесть – один. Если больно – кричи, скучно – зови. Я тебе телевизор сюда экраном развернул, будешь свой сериал смотреть… Ни о чём не переживай…
- аота а-ак?
- Чего? Работа? Так я отпуск взял. Я с тобой буду, пока не поправишься, а поправишься ты обязательно. Только мысли правильные в голове заведи и поправишься… Уф! Всё, родная, поспи…
Володя коротко поцеловал жену в сжатые губы и ушёл справлять домашние дела.
Ночью Лиза видела какие-то вязкие, яркие и бессмысленные сны, походящие на кошмар, охала, вскрикивала. Под утро сновидение привело её к знакомому до ужаса дому, и она, подняв с земли горсть камней, стала кидать их в окна. Стёкла посыпались с оглушительным звоном, и кто-то закричал.
Лиза испуганно открыла глаза: над ней склонился заспанный встревоженный муж. Ещё не отойдя от ночного морока, она махнула на него рукой:
- уди-и-и… уди-и-и… еа-ижу…
- Да что ты, Лиза, что ты! – Володя приподнял её, дал лекарство.
С трудом сглотнув таблетки, Лиза устало повалилась обратно в подушки и уставилась в окно, за которым розовел рассвет. Нет, не верила она мужу, не хотела она, чтобы именно он видел её такой – униженной, слабой… Лучше бы чужие люди за ней ходили, пусть бы грубили, пусть бы в сырости и грязи она лежала, только бы не дотрагивались до неё его руки. Она никогда не забудет, что эти руки обнимали чужую женщину. Она не смогла простить тогда, не сможет и сейчас. И его виноватый вид, и его забота, и фальшивая ласка были неприятны ей. Господи, какое наказание, какая пытка оказаться совершенно беспомощной в руках человека, который тебя однажды так подло предал!

***
Ей в то лето исполнилось тридцать шесть, а Володя перешагнул сорокалетний рубеж. Сын Павлик заканчивал девятый класс и собирался поступать в техколледж. За хорошую учёбу отец отдал ему свой старый мотоцикл «Минск», а для себя присмотрел тяжёлый крепкий «Юпитер» с коляской. Стоял тот без дела в гараже у соседки Нинки уже лет пять. Покойный Нинкин муж немного и поездил: скрутила молодого ещё мужика чёрная болезнь. Многие подступались к ней насчет покупки мотоцикла, но вдова заламывала неслыханную цену и уступать не собиралась, мол, память дорого стоит. Володя трижды пробовал торговаться с жадной вдовушкой, и на третий раз та вдруг сдалась: и цену снизила, и согласилась получать деньги частями, да ещё и предложила держать мотоцикл в своём гараже, пока Володя себе новый не построит.
Тут бы и насторожиться Лизе: утром идёт муж к Нинке в гараж за мотоциклом, вечером едет опять же к ней – ставить технику на место. А то, глядишь, хитрая Нинка попросит подвезти её до работы: в одну контору едут, жалко, что ли! Уже и лето к концу подошло, и осень в окно дождём стучится, а доски для гаража как привёз, как бросил Володя дома во дворе, так они там лежат и киснут.
Бабы над Лизой стали откровенно посмеиваться: «Твой-то всё по вечерам Нинкин мотоцикл чинит? Трубу выхлопную прочищает?!» А ей и горько, и стыдно, и хочется спросить в глаза родного мужика про тайное и горькое, и страшно, и больно. Она грешным делом рубашки его осматривала, обнюхивала, как собака какая: не пахнет ли чужой. Родным потом пахли эти рубахи. И Володя домой как ни в чём не бывало приходит, обнимет её, пошутит, поест хорошо, и ночью когда дак... не часто, конечно, столько лет прожито, сын взрослый, уже и не до утех, вроде, но бывает... Значит, не подкармливается у Нинки? Зря бабы языками полощут. От всех этих вопросов без ответов начало у Лизы давленье пошаливать.
Обнаглел Володя, когда сын стал уезжать на учёбу. Неделю парня дома нет. Колледж в райцентре расположен, Павлик там в общежитии живёт, только на выходные приезжает: постирать привезёт да продуктами затарится – и обратно.
И вот, как уедет Павлик, так муж всё позже домой приходит, иной раз в ночи. Прокрадётся тихо, ляжет рядом в постель и не шелохнётся. И стала она чуять: то вином от него напахнёт, то духами, но главный, самый страшный запах ни вино, ни духи перебить не могли. Он въедался в мозг, этот запах чужой самки. Лиза бессонно лежала рядом с похрапывающим мужем и знала, что его губы, его руки, его тело пахнут чужими женскими соками.  Какая это была пытка! Нинка эта, ладно бы молодуха была – ровесница! И красотой не блещет. Дома у неё, как в сарае: занавесок на окна не повесит!
А в один из вечеров Володя, вернувшись и подвалившись под бок к жене, вдруг принялся её тискать.
- Уйди-и, кобель… - зашипела на него Лиза. - Не дала тебе сегодня твоя мотоциклетка?
Она слышала, как Володя, яростно скрипнув зубами, вскочил с постели, схватил одежду и вылетел из дому, шарахнув дверью так, что на кухне что-то упало и разбилось.
На следующую ночь он не пришёл ночевать совсем. Лиза протряслась в рыданиях и нервном ознобе до трёх ночи. Потом что-то надела на себя, сунула голые ноги в резиновые сапоги и пошла в непроглядную сентябрьскую темень через проливной дождь на соседнюю улицу, к дому разлучницы. По пути споткнулась о кучу гравия, сваленную посреди дороги, туго набила карманы куртки тяжёлыми камнями.
В ненавистных окнах не было ни отблеска. Крепко спят в обнимочку, голубки! Так нате вам! Лиза выхватила из кармана горсть гравия и запустила им в окна. Зазвенело разбившееся стекло, вспугнутым хором залаяли по деревне собаки, завизжала проснувшаяся Нинка, в избе включился свет. Лиза кидала и кидала в её мечущийся силуэт камни. Звенело и звенело бьющееся стекло. Там и тут по деревне зажигались окна разбуженных домов. Кто-то уже бежал на крик и шум…
Володи у Нинки не было.


***
- Аодя! – позвала Лиза и прислушалась к тишине. – Аодя!
Дом молчал.
Нет! Только не это! За три прошедших дня они уже приноровились к её нуждам. Володя выпилил в старом стуле отверстие, под него ставил ведро, поднимал и усаживал Лизу. Она махала ему живой рукой: уйди, не смотри… Но он не мог её оставить на этом сооружении, она тут же заваливалась на бок. Придерживал, отвернувшись. Лиза выдавливала из себя по капле. Она всю жизнь и с бабами-то стеснялась сесть под кустик рядом. А тут при мужике! Он к Павлику-то маленькому ни разу не прикоснулся, ни одной пелёнки не выполоскал.
- Сё… - шептала Лиза, и Володя поднимал её со стульчака, укладывал на постель и – ужас какой! – обтирал интимное детскими влажными салфетками. Павлик специально привёз. Павлик и памперсы для взрослых привёз, но Лиза не могла в них справлять нужду. Это было выше её сил и разума.
И вот случилось! Три дня она крепилась, отказывалась есть. А муж пичкал её кашками, супчиком… Попросился супчик наружу.
- Аодя!!! – закричала Лиза отчаянно и, упираясь живой половиной тела в стену, стала сползать с кровати на пол. Только не в постель! Только не под себя! Но вместе с непослушным отяжелевшим телом пополз на пол и матрас с бельём. Лиза запуталась в простыни, уронила подушки и, выбившись из сил, повисла головой вниз. Отдышалась, ухватилась за спинку кровати, подтянулась назад, и от натуги с ней случилось то, чего она боялась.
Лиза обмякла всем телом. Закрыла глаза. Господи, умереть бы…
Володя пришёл через пять минут: бегал за хлебом.
- Ну, ничего, ничего… - приговаривал он сосредоточенно, снимая с Лизы перепачканную сорочку, вытаскивая из-под неё простыню.
Он всё перестелил, обмыл и переодел жену. Она ни на секунду не разомкнула плотно сжатых век. Не могла видеть своего позора. А когда Володя решил причесать её, неожиданно даже для самой себя перехватила его руку и коротко ткнулась губами в ладонь. И сквозь слёзы зашептала:
- П-пасибо, п-пасибо…
- Да ну, Лиза! - отдёрнул он руку. - Давай я тебе телевизор включу…

***
Тот отчаянный Лизин поступок вернул мужа домой. Но не разговаривали они больше месяца. Володя построил гараж, перегнал мотоцикл. С работы приходил вовремя, ужинал, помогал обрядить скотину. Потом либо смотрел телевизор, либо читал газету или книгу. Спали они отдельно.
Но сучка-Нинка проходу не давала:
- Когда должок вернёшь, Лизавета?
- Я тебе верну. Я тебе так верну! – цедила сквозь зубы Лиза.
- Добром не отдашь, в суд подам! За мотоцикл остаточек, за окна за ремонт. А главное, моральный ущерб! Володьку своего плешивого приревновала, смеху подобно! Меня в городе такой мужчина дожидается, тебе и не снилось! С квартирой, с машиной, бизнесом занимается. Всегда ухоженный, пахнет хорошо. А твой соляркой провонял на всю жизнь.
Ох, как хотелось Лизе врезать наглой Нинке! Но она стискивала кулаки и шла по своим делам. И так позора навек хватит, будут односельчане кости до гроба перемывать. Павлика жалко, надуют в уши, что было и не было. Переживанье парню.
Но Лизу и саму точило изнутри сомненье: ведь не застала она мужа с поличным. Чтобы ткнуть носом – на! Не было у неё неоспоримых доказательств его измены. Только пересуды да собственная бабья чуйка. А что если подвела она на этот раз? Что если не виноват Володя?..

***
В выходной приехал Павлик. Вместе с отцом они хорошенько намыли Лизу в бане. Она разомлела, отмякла. Как старательно ни ухаживал за ней Володя, а кислый запах от своего слежавшегося тела она ощущала и мучилась этим. Мужики приспособили матери над кроватью толстую веревку с петелькой для руки, чтобы она могла понемногу подтягиваться и садиться, когда ей захочется. Ещё Павлик привёз ей игрушку – маленький детский мячик. Нужно было удерживать его в расслабленных пальцах, стараться сжать. Они с Володей подзадоривали Лизу, дурачились, заключали шуточное пари на «сожмёт – не сожмёт». Ей передалось их настроение, она кривилась-кривилась и вдруг смогла улыбнуться, а следом дрогнули и пальцы правой руки. Мячик зашатался в скрюченной, как огородная грабалка, Лизиной ладони, но не упал.
В этот вечер в душе Лизы поселилась надежда на выздоровление.

***
Она так люто ненавидела Нинкин мотоцикл, что отказывалась на нём ездить. Доходило до маразма: они собирались в лес или на покос, Володя садился на «Юпитер» и медленно ехал, уговаривая идущую рядом пешком жену не смешить народ. Так они двигались километра два, потом Володя психовал, давал газу, а Лиза гордо, молча шествовала дальше.
- Продай… Отдай обратно Нинке. Сожгу! – ежедневно пилила Лиза Володю.
- Ты отстанешь или нет?! – огрызался муж. – Не было у нас ничего! Что у тебя за сыр-бор в голове? Ты баб больше слушай! Они наплету-ут!
Лизин сыр-бор тем временем шумел и звенел всё сильнее, навязчиво нашёптывая «советы» не верить, не слушать, не допускать до себя изменника. Лиза сделалась подозрительной и мнительной. Куда бы Володя ни пошёл, ни поехал, она допытывалась, к кому и зачем, заводила себя и его. Вся вполне сносная и даже местами счастливая семейная жизнь их разладилась. Давление у Лизы стало прыгать постоянно, побивая рекорды высоты, в пальцах поселилась дрожь. Из-за регулярных скандалов Павлик перестал ездить домой на выходные, а потом встретил в городке девушку, и родная деревня ему стала вовсе не интересна. Нинка и вправду переехала куда-то, говорили, что и впрямь к мужику…
Покатились годы под горку. Ругаться со временем перестали, но прежняя близость и доверие не вернулись. Жили, будто соседи, разговаривали только по делу. И в доме их словно сквозняки завелись: стала Лиза всё время мёрзнуть.
Однажды весной отправились её мужики на рыбалку на том самом распроклятом мотоцикле да и кувырнулись. Павлик сломал руку, у отца – трещины в рёбрах. Пока оба были в районной больнице, Лиза подняла на уши всю родню и за бесценок сплавила битый мотоцикл «в добрые руки».
Тут бы ей и успокоиться, и помириться с мужиком, но стал ей сниться один и тот же сон, как идёт она к Нинкиному дому и бьёт окна. Стена дома разлучницы разверзается, и видит Лиза на постели два сплетённых в страсти тела. Она подходит к любовникам, дотрагивается до плеча мужчины, он начинает поворачивать к ней лицо… На этом месте Лиза всегда просыпалась.

***
Дни тянулись медленно. Крохотными шажочками продвигалось Лизино излечение. Она упорно тренировала правую руку и уже могла сжимать её в неплотный кулачок, сама садилась, сама ела – неаккуратно, проливая, роняя на сорочку крошки, но сама! Она уже чётче произносила слова и фразы. Опираясь на Володю, осторожно прохаживалась по избе. Но по-прежнему не могла без его помощи справить нужду. И это оставалось для неё самой что ни на есть китайской пыткой. Да и муж, она видела, заскучал. Месяц его отпуска подходил к концу. Дальше либо увольняться, либо искать сиделку. А на какие шиши? Да и кто побежит в деревне за чужой больной ухаживать, своих забот полон рот.
Вечером, уже к полуночи время шло, они смотрели телевизор: Лиза из своей комнатки, сидя в подушках, Володя в зале, в кресле. Он похудел, осунулся за это время. Слишком много курил. Не понятно что ел. Всё время был настороже, как гончая, прислушивался к каждому шороху в Лизиной келье. Боялся лишний раз выйти из дома. Лиза умом жалела его, но короста недоверия, покрывавшая её душу, хоть и начала трескаться и крошиться, до конца ещё не сошла.
Утомившийся за день муж то и дело дремотно ронял голову на грудь, но вздрагивал, ёрзал в кресле и снова бессмысленно пялил спящие глаза в мерцающий экран.
Лиза, улыбаясь, следила за ним, что-то забытое, горячее подмывало её изнутри, пульсировало в солнечном сплетении.
Она тихо позвала:
- Алодя… иди к-ко м-мне.
Муж сразу подскочил, пришёл:
- А? Чего?
- П-посиди, - похлопала она ладошкой по постели.
Володя сел рядом. Она дотянулась до его плеча, погладила.
- Чего ты? Чего? – испуганно посмотрел он на неё.
- С-с-спасиба т-тебе, с-с-спасиба…
Лиза потянула к себе его руку: всегда грубая, шершавая и чёрная от машинных масел его ладонь за этот месяц постоянных стирок сделалась мягкой, белой. Лиза прижалась к ней щекой и шепнула:
- Обни-ими м-меня… - она слегка пододвинулась. – Л-л-ляаг…
Володя напряжённо прилёг рядышком, на самый край, и обнял жену одной рукой, боязливо прижал к себе.
Лиза уткнулась в него лицом куда-то между шеей и плечом, втянула забытый мужской запах. Слёзы сами потекли из её глаз.
- П-п-прааа-сти… п-п-прааа-сти  м-ме-еня, Алодя… яаа в-ведь… яаа с-сме-ети тебе жеаа…
Володя промолчал, только крепче прижал её к себе и очень глубоко вздохнул.
Лиза всхлипывала, как ребёнок, уткнувшись в его подмышку. Вдыхая, вбирая в себя его родной запах, пропитываясь им и вновь становясь с мужем единым целым.
Володя потихоньку баюкал свою исхудавшую седеющую жену, словно маленькую девочку, и повторял про себя:
«Всё будет хорошо… всё будет хорошо…»

26.03.16

ДЛЯ ОСОБОГО СЛУЧАЯ
рассказ


«Ну, вот… теперь платье покупать…», - с досадой думала Галина, шагая через поредевший перелесок, через почерневшее от холодных октябрьских дождей поле к своей деревне.
Рано утром ее вызвали в поселок, в контору ТОО и огорошили. Она села на стул перед столом директорши и, услышав «радостную весть», не сразу смогла подняться. Все надеялась, что обойдется. Не обошлось.
«…надо в райцентр, на рынок… да чего там выберешь? Нормальный рынок только по воскресеньям…», - Галина обошла большую глубокую лужу, рискованно пробираясь по самой бровке дороги, отодвигая ветви кустов и одновременно держась за них же. Платок с ее головы съехал, и ветер трепал тускло-пепельные, тронутые сединой пряди волос, кидал их в лицо, в глаза, в рот. – «Нет, пусть бы Светка Захарова ехала, она молодая, веселая… вот бы самое то… сейчас до дома дойду и позвоню, и скажу, чтобы ее…».
Эта мысль принесла Галине облегчение. Встав лицом к ветру, она перевязала покрепче платок и пошагала к дому увереннее, тем более, что крыша его уже завиднелась над дальним взъёмом дороги.
Дома, скинув у порога резиновики, она сразу бросилась к телефону и принялась звонить в контору. Никто не ответил. Галина сняла куртку, заглянула в залу на звук богатырского храпа: пьяный Колька, прямо в грязной измазученной спецовке, спал поперек разложенного дивана. Один резиновый сапог-бродень, облепленный глиной, валялся рядом с диваном, на полу, другой снять, видно, Кольке было уже не под силу, и он удобно расположил ногу в нем на мягкой спинке.
Галина снова позвонила в контору. И снова долгие гудки.
- И куда Машку унесло? – рассердилась она вслух на директоршу, с которой они вместе ходили когда-то в школу, потом заканчивали сельхозучилище. Теперь вот почему-то оказались в разных социальных слоях: одна руководитель крупного ТОО, другая – доярка, хоть и заведующая фермой, хоть и ведущая в районе, а подчиняться Галина, бывшая отличница, должна той – бывшей троечнице.

…Но сегодня Машка, Мария Геннадьевна, и разговаривала с ней иначе, чем всегда, даже с каким-то подобострастием:
- Ты только представь: это не с одной области, со всей страны люди посылали кандидатуры, а выбрали нас! Тебя, Галина, выбрали! Потому что ты на сегодня – герой! Ты – доярка номер один в России!  В РОССИИ! Понимаешь?! Потому что твои коровки надоили больше всех молока! И какого молока!
- Да так уж и мои… - безрадостно проворчала Галина в ответ.
- Ты, пожалуйста, эти свои мрачные настроения брось! Другая бы радовалась на твоем месте: в Москву едешь, в Кремль! – Мария Геннадьевна поднялась из-за письменного стола, от экрана компьютера, за которым она обычно пряталась от посетителей, и подошла к окну, распахнула форточку. В полное раскрасневшееся лицо ее ударил порыв ветра. – Кольку приструним. Тебе неделя отпуска. Ферму передашь Анисимовой.
- Ага! – вскинулась Галина, - чтобы потом после нее месяц коров в чувство приводить?  Они у нее в навозе утонут! Если ферму на Анисимову – точно никуда не поеду!
Директорша обернулась от окна и отрезала:
- Это не обсуждается, это – приказ. Иди, собирайся…

В контору Галина так и не дозвонилась, да и уверенность в своих доводах насчет Светки порастеряла. Назавтра она уехала с «молочкой» в райцентр, побродила по рынку, который в будний день состоял из привычных не тесных рядов с овощами, фруктами, медом, ягодами и четырех палаток с промтоварами. По воскресеньям такие палатки запруживали всю улицу перед рыночной площадью, и товару было полным-полно. Сегодня здесь предлагали только резиновую обувь, мужские рабочие костюмы, раскрашенные под маскировочную военную форму, шерстяные носки и варежки, другую разную мелочь: от батареек и фонариков до пластиковых ведер и тазов. Какие уж тут платья!
Последний раз Галина покупала праздничную обновку – голубой костюм из тончайшей шерсти, импортный, дорогущий, с вышивкой люрексом по груди и рукавам – на свадьбу собственной дочери. Та рано выскочила замуж и уже дважды сделала ее бабушкой. В этом же костюме была и на юбилее у матери, и на вручении премии на 8 марта. В нем же прошлой весной отгуляла она и на свадьбе сына… Бабы и ругали ее, и смеялись: мол, что, тебя и хоронить в этом костюме будем? Сами они всегда старались большие события в жизни встречать в новом наряде: много ли их, событий таких, в судьбе деревенской женщины? Она и вспоминает-то, что женщина, лишь когда скидывает с себя вечные штаны, сапоги, платки, куртки, рабочие рукавицы. И ничего здесь не изменилось, хоть и XXI век на дворе, хоть и сделаны в некоторых деревенских домах модные евроремонты, появились стиральные машины-атоматы, а у кого и плазменные телевизоры, и компьютеры. На ферму, на огородную или лесную работу не отправишься в туфельках на каблучке и в нарядной блузочке.
Галина ушла с рынка ни с чем, разве что прикупила бутылку постного масла и килограмм винограда. «Кышь-мышь», как она его привыкла называть вслед за мужем. Без косточек, как она любит. Отщипывала по ягодке, кидала в рот, катала на языке, выдавливая южную солнечную сладость.

…Когда-то этим виноградом угостил ее возвратившийся из армии жених Колька. Служил он в жаркой советской республике уже на излете существования СССР и по нищете солдатской смог привезти в подарок ожидавшей невесте только тяжелую прозрачно-янтарную кисть кишмиша. Было нестерпимо, приторно сладко, особенно ей, северной девушке, привыкшей к терпкости лесных ягод. Она просила пить, а Колька хохотал и целовал ее липкие ладони, пальцы, губы. Потом крепко сжал ее плечи, и взгляд его сделался очень серьезным. Над брошенной в траву виноградной кистью кружили запоздалые сентябрьские осы…

В магазине «Одежда для вас» Галине приглянулось одно платье: строгого коричневого цвета с белой оторочкой по вороту и рукавам, чем-то похожее на  дореволюционную школьную форму, только ткань очень уж тонкая, холодная. Время-то не летнее. Все же она решилась его померить. Долго и неловко возилась в маленькой кабинке за неплотно прикрытой занавеской. Не сразу открыла замок на спине: тот застрял на полпути, заставив поволноваться – вдруг изломала! Но все обошлось. Платье село как влитое, выгодно скрыв недостатки ее плоского изработанного тела. Даже талия какая-то появилась, которой у нее сроду не бывало.
Продавщица похвалила наряд, одернула и поправила подол, зацепившийся за простые теплые колготки:
- Это платье нужно после стирки обязательно в кондиционере прополоскать, - вскользь заметила она и улыбнулась: – Вам идет! И цвет хорошо! На свадьбу?
Галина посмотрела на молоденькую продавщицу с грустной усмешкой:
- Свадьбы все отгуляли… это для другого… для особого случая…
- Берите! Это ваша вещь. Редко бывает, чтобы вот так сразу и по фигуре пришлось, и по длине, и рукавчики… К этому вороту хорошо будут бусы по шейке, например, гранат. Ну… или платочек шелковый, акварельной гаммы.
И тут Галина вгляделась в себя, отраженную в зеркале, и увидела свои растрепанные некрашеные волосы, свое худое с сухой загорелой кожей лицо, свою тонкую шею, торчащую из выреза платья, схватилась за нее рукой, провела, будто пытаясь убрать что-то лишнее, давящее. Рука тоже была сухая, длинная, тонкая, ногти коротко обрезанные, словно обгрызенные. Галина огладила уютную вещь ладонями по подолу, по невысокой груди, поймала ценник, болтающийся на рукаве на веревочке, и в одно мгновение сняла платье. Она поспешно отдала его разочарованной продавщице и, ничего не объясняя, выскочила из магазина.
Галина тихо брела золотой березовой аллеей, по-девчоночьи подкидывая носками туфель опавшие листья, выражая так свое презрение и равнодушие к ситуации. Но, конечно, ей было больно, как-то почти по-детски обидно. Как могло платье, которое она наденет, наверное, один раз в жизни, стоить две ее зарплаты? То есть, пусть оно столько стоит, пусть его покупает кто-то, но тогда пусть оно будет ей мало или велико, пусть оно сидит на ней, как на корове седло! А оно, это шоколадного цвета платье с белой оторочкой, было «ее вещью». И она это понимала, помня всем телом его ласково облегающую шелковистость. В таком платье сразу хотелось распрямить свою по привычке ссутуленную спину. Надеть модные туфли. Сумочку на тонком длинном ремешке. Прическу сделать!
Ну, прическу, допустим, она могла себе позволить. Галина свернула в узкий проулок между деревянными двухэтажными домами, где-то в одном из них располагалась парикмахерская. Почти через час она вышла оттуда с коротким каре на голове, выкрашенным в темно-каштановый цвет.
Гуляя и маясь от безделья в ожидании автобуса до деревни, Галина дважды прошлась мимо «Одежда для вас». Воровски, чтобы не заметила продавщица, перед которой ей было почему-то стыдно, заглядывала в витрину, за которой висело на манекене «ее платье».
Когда автобус отъехал от автовокзала, она вздохнула с облегчением и подумала, что устала за этот бессмысленно потраченный день больше, чем если бы отработала его в две смены на ферме.

И как так случилось, что она проговорилась сыну про это треклятое платье! Без всякой задней мысли, просто он спросил: зачем ездила? Она рассказала. На следующий день он вдруг собрался и уехал в райцентр и вернулся с пакетом. И одним движением разложил перед матерью на кровати платье, коричневое, с белой оторочкой, блестящее, плывущее. И еще шейный платочек к нему, как и посоветовала продавщица, в акварельной гамме.
Галина просто заплакала. Она ничего не могла сказать ему, ни ругать, ни хвалить, ни обнимать, ни говорить спасибо. Ее обуял ужас оттого, что сын отнял от своей молодой семьи, от беременной жены, от хозяйственных нужд эту страшную денежную сумму!
- А чек, Сереженька, чек где? – сообразила она вдруг.
- Еще чего! – захохотал сын. – Знаю я тебя, не хитри! Только попробуй обратно в магазин отвезти – до конца жизни разговаривать не буду.
Проснувшийся взлохмаченный Колька постоял рядом, посмотрел, почесал затылок, хмыкнул и побрел куда-то в мыслях о том, чем бы и где похмелиться.

Последний день перед отъездом в столицу прошел в суете, сборах, перебранках с мужем. Забежала дочка – принесла две пары капроновых колготок, заставила примерить платье, похвалила и его, и прическу. Вместе попробовали подобрать обувь, но рядом с роскошным платьем все Галинины туфли смотрелись уродливо! Дочка принесла свои черные полусапожки, только два раза надёванные. Галина с трудом натянула их:
- Малы...
- Ничего, мам, это ты на простой носок надела. А на капрон свободнее будет! – уверяла дочь.
- Косточку на правой давит ка-ак!
- Потерпишь! Ну нет больше вариантов! Покупать, что ли, опять?
- Окстись! – отмахнулась Галина. – Купило притупило… Ой, Сережка… что наделал, дурень.
- Да ладно тебе, мам! Один раз в жизни такое! Стыдно же – в фуфайке, что ли, ехать?
Дочка вдруг порывисто и крепко обняла ее и прошептала:
- Я тобой горжусь, мамочка, ты у нас молодчина…
Галину бросило в жар от этих объятий и признания: дочь была сдержанна на ласку и теплые слова говорила редко и отмеряла по чуть-чуть. Да и было в кого…
Они пили чай, разговаривая уже о бытовых и семейных делах. Зашла соседка, быстро проглотила с ними чашку чая и попросила передать сыну, который учился в Москве, сумку с домашними продуктами. Но дочка отрезала, что матери там не до этого будет. Соседка убралась несолоно хлебавши.
Вернулся с работы Колька, на удивление – трезвый. Жадно поел горячего супа и ушел затапливать баню.
Заехал зять с внучками. Те пообнимались с бабушкой, напились молока, наперебой рассказывая о своих радостях и горестях.
И потом все уехали.
И в доме стало очень тихо.
И тоска скрутила душу Галины.
И все показалось зряшным…
Она выключила свет и выглянула в кухонное окно во двор, где уже смеркалось. Муж сидел на лавочке около топящейся бани, закинув ногу на ногу, неторопливо курил папиросу. Рядом с ним лежал белый дворовый кобель.
Галина подняла взгляд вверх: среди звезд, усыпавших прояснившееся, не иначе, к заморозку, небо, медленно двигалась мигающая точка – летел самолет.
Завтра в таком же самолете, который будет казаться с земли только мигающей точкой, полетит она.

Во вторник Галина вернулась. Зайдя в дом, сразу услышала богатырский храп пьяного мужа. Устало присела на стул у порога, опустив на пол сумки с гостинцами. Выдохнула:
- Слава Богу, дома…
На следующее утро она шагала привычной дорогой по бодрому октябрьскому морозцу, покрывшему инеем и голый перелесок, и сухую черную траву в поле, и большую глубокую лужу. Солнце, ежась от холода, нехотя поднималось из-за горизонта. А Галине было тепло от быстрой ходьбы, в рабочей телогрейке, в рейтузах и сапогах, надетых с толстым шерстяным носком. Она знала, что работы предстоит много: выпивоха Анисимова за неделю наверняка запустила ферму, коровы грязные, полуголодные. Но Галине было радостно и легко, потому что она понимала, куда и зачем идет. Она была в своей стихии. Именно «как рыба в воде», лучше и не скажешь.

В четверг вышла районная газетка, где на первой полосе, занимая всю ее центральную часть, красовалась фотография: «лучшая доярка России 2010 года Галина Кудряшова принимает поздравления от Президента РФ Дмитрия Медведева».
Галина стоит рядом с руководителем страны в неудобной зажатой позе, ссутуленная, с испуганным взглядом. На груди у нее блестит медалька, приколотая лично Президентом. От прокола навсегда останется след на ее новом платье – платье шоколадного цвета, с белой оторочкой по вороту и рукавам, которое некрасиво собралось между ног, задравшись на коленях и прилипнув к капроновым колготкам. В суете перед отъездом Галина совершенно забыла прополоснуть его в кондиционере, как это советовала сделать молодая продавщица из магазина «Одежда для вас».
Муж Колька, хмыкая и потешаясь, вырежет из районки эту фотографию и приколет булавкой к обоям в углу над кухонным столом.
Через три дня Галина снимет вырезку и спрячет вместе с платьем в самый дальний угол комода.
09.10.2015
ЭДУАРДРУСАКОВ    
            
 
……………….Эдуард Русаков……………..
 ВОЛШЕБНАЯ  ПОЛЯНА
 рассказ               
    Пётр Ильич Крючков недавно осиротел – у него умерла мама, которую он очень любил, и она его очень любила. Ласково называла «Мой Петушок». После смерти мамы он ощутил себя совершенно одиноким. Хотя с утра до позднего вечера был окружён людьми.
    Со школьных лет Петруша был активистом, энтузиастом, председателем совета отряда, секретарём комсомольской организации, руководителем драматического кружка, редактором стенгазеты. И в университете, на филфаке, он тоже проявил себя креативным деятелем, писал стихи, рассказы, печатался в краевой молодёжной газете. Увлёкся журналистикой, работал в газетах, на радио, на телевидении, потом занялся издательским бизнесом, а в тридцать три года стал депутатом горсовета.
    Мама гордилась сыном. «Мой Петушок далеко пойдёт!» - говорила она. И он старался понравиться маме. Особенно после того, как они с мамой остались вдвоём – после ухода отца, который нашёл молодую жену и уехал в другой город. «Бог тебя накажет», - сказала ему на прощание мама. И Бог наказал – отец вскоре умер после двух инфарктов.
    А Пётр Ильич так и не женился. В свои сорок пять он выглядел куда моложе, был круглолиц, румян, кучеряв, явно нравился женщинам. Но женщины не нравились ему. Он их, если честно, побаивался. А может быть, семейные ссоры, частые конфликты отца с матерью  так травмировали его нежную душу, что Петруша зарёкся жениться и решил всю жизнь прожить вдвоём с мамой. Хотя мама его уговаривала: «Петушок, когда же ты женишься? Когда порадуешь меня внуками?»
    Он лишь отшучивался, переводил разговор на другую тему. Например, рассказывал матери о предстоящем приезде в Кырск президента, о своих депутатских делах, об успехах в бизнесе. Но мама отмахивалась: «Это всё суета сует, а вот деточки… деточки –  это цветы жизни!»
    Он не спорил, и был даже готов усыновить или удочерить ребёнка из детдома – чтобы сделать маме приятное. Но мама смеялась: «Не хочу чужого! Хочу, чтоб родное дитя, чтоб твоя кровиночка!..»
    А однажды они с мамой впервые поссорились – когда Пётр Ильич рассказал ей о строительстве элитного дома на набережной Енисея, на месте снесённого старого здания, где до этого располагался детский дом.
    - Как вы могли, депутаты, одобрить этот бесчеловечный проект?! – возмущалась мама. – И кто там теперь будет жить, в этом новом доме?
    - Среди прочих хороших людей – мы с тобой, мамочка! – И он обнял её и чмокнул в затылок. – У нас будет квартира с видом на Енисей… На двенадцатом этаже!
    - Петушок, ты сошёл с ума, - прошептала мама. – Отнять у детей их дом… Это ж надо было додуматься!
    - Детям уже строят новый дом, - попытался он её успокоить. – Никто не будет в обиде.
    - Но там идеальное место именно для детдома, - продолжала упорствовать мама. – Свежий воздух, река, прекрасный вид… Эх, вы, депутаты! Слуги народа! Ноги моей не будет в этом вашем доме! И не надейся, Петушок!..
    И мама сдержала своё слово. Она осталась жить в старой пятиэтажке, в «двушке», а Пётр Ильич один поселился в шикарной трехкомнатной квартире с огромным балконом и
                2.
видом на Енисей. Мама даже на новоселье к нему идти отказалась. А когда он в последний раз пришёл к ней с уговорами – мама встала в позу и трагически-пророческим голосом произнесла:
     - Не будет вам счастья в этом доме! Никому не будет счастья!
     - И мне? – тихо спросил он.
     - Никому, - повторила она.
    Он, конечно же, был очень обижен и огорчён её словами. Но зла не держал – и на всякий случай одну из трёх комнат обустроил как бы для мамы. Поставил там для неё кровать, кресло, телевизор, трюмо, на стены повесил фотографии – свои и мамины. А в шкафу развесил купленные для мамы платья, халат, летний плащ и зимний пуховик.
    Но мама так ни разу и не пришла в эту новую квартиру. И не присела в своё кресло, не надела халат, не включила новый телевизор. Она продолжала жить в их старой квартире. А он навещал её почти ежедневно, после работы, заезжая на служебном автомобиле. Сам он водительских прав не имел.
    - И когда же ты женишься? – с горькой усмешкой спрашивала мама.
    - Не знаю, - отвечал он. – Нет пока подходящей невесты.
    - Тебе сорок пять, а ты – одинок, - вздыхала мама. – Ох, Петушок… это даже неприлично. А может, ты просто не любишь детей?
    - Нет, я очень люблю детей! – горячо возражал он. – Я даже создал благотворительный фонд «Волшебная поляна» - для сирот и для больных детей…
    - Вот это хорошо, - улыбалась мама. – Вот это правильно. Дети – цветы жизни… А что,  я слышала, в вашем элитном доме недавно кто-то погиб?
    - Да, это депутат заксобрания Черных, - кивнул он. – Упал с балкона.
    - Как это – упал? Нечаянно, что ли?
    - Не знаю. Может, нечаянно. А может, суицид.
    - Вот! Я же говорила! Я предупреждала! – и мама подняла палец, и погрозила кому-то этим пальцем. – То ли ещё будет!
    И вскоре ещё один жилец нехорошего дома расстался с жизнью – попал под машину прямо во дворе, возле своего подъезда. А потом погибла соседка Петра Ильича – солидная дама из краевой администрации. Её убило молнией во время грозы, когда она вышла на балкон. А потом… А потом…
    А потом умерла мама – в своей квартире, во сне, от острой сердечной недостаточности. Так сказали врачи.
    И Пётр Ильич остался совсем один. Он старался дольше задерживаться на работе, ходил на разные общественные мероприятия, на заседания фонда «Волшебная поляна» - и возвращался домой усталый, выжатый как лимон, с единственным желанием быстренько перекусить и лечь спать.
    Вот и сегодня он приехал на служебной машине, по пути завернул в магазин «Детский мир», потом отпустил шофёра, поднялся на лифте на свой двенадцатый этаж. В левой руке он нёс портфель с документами, а в правой – большую сумку, набитую игрушками. Это были заводные машинки, говорящие куклы, коробки с конструкторами и прочая детская забавная ерунда. Для игрушек у него был специальный ящик в шкафу. Там же, в другом ящике, лежало женское бельё, и в этом же шкафу висели женские платья и кофточки, предназначенные для любимых женщин, которых у него никогда не было. Почему, почему. По кочану.
    Ну, а мамины вещи, как уже было сказано, висели в другом шкафу, в другой комнате.
    - Видишь, мама, какой у меня везде порядок, - сказал Пётр Ильич, закрывая дверцу шкафа. – Каждой вещи – своё место. Как ты учила, мама.
    - Молодец, Петушок, - сказала мама. – Умница. А теперь ступай на балкон…
    - Зачем? – удивился он.
                3.
     - Иди, иди, - сказала мама. – Не спорь.
     Он вышел на балкон. Перед ним распахнулся вид на Енисей, на остров, на правобережные горы и скалы.
    - Иди, не бойся, - сказала мама.
    - Куда идти? – испугался он.
    - Сюда, на Волшебную поляну! Иди, Петушок! – И мама выглянула из облака, и протянула к нему любящие руки. – Иди же скорее!
    И он зажмурился – и встал на перила балкона – и шагнул в пустоту.
    - Умница, - сказала мама. – Волшебная поляна тебя заждалась…
Апрель 2019 г. 
               
 ХРОМОЙ  ДЖЕК
рассказ
      Сам я живу в хрущёвской пятиэтажке, а в соседнем дворе до недавнего времени стояли два старых деревянных одноэтажных дома.
    И вот в одно прекрасное утро иду я в ближайший магазин подкупить продуктов – и вижу, что оба деревянных дома исчезли… Ещё вчера были – и нету! Снесли, разобрали, и брёвна уже увезли. И жильцов – как ветром сдуло. Мигом переселились. Жалеть некого – всех уж, наверное, расселили в другие дома.
    А что это за псина бродит по опустевшему двору? Здоровенная старая овчарка, лохматая, коричневой масти, с рваным ошейником… Раз ошейник – значит, не беспризорная, значит, чья-то! Похоже, её тут оставили, бросили прежние хозяева. Не захотели брать с собой в новую жизнь. А может, забыли – и ещё вернутся, спохватятся, заберут к себе?..
    - Привет, бедолага. Как тебя зовут? – спросил я, подходя к собаке. – Да не бойся ты, не обижу…
    На ошейнике можно было разобрать имя пса – «Джек».
    - Здравствуй, Джек, - сказал я, протягивая руку. – А меня зовут дядя Фёдор…
    Пёс зарычал, оскалил зубы.
    - Что ж ты так, - обиделся я. – С тобой по-хорошему, а ты… Ну, пока!
    И я пошёл в магазин. Купил себе хлеба, молока, овощей, яблок. Не забыл и четушечку коньячка. А для Джека купил два пирожка с мясом и несколько бараньих косточек.
    На обратном пути увидел Джека там же, во дворе, где ещё вчера стоял дом его хозяев. Пёс лежал в углу у забора и дремал.
    - Джек, пора обедать! – позвал я его.
    Пёс, прихрамывая, подошёл ко мне. Смотрел недоверчиво.
    - Жри косточки, - сказал я. – А потом пирожок на десерт… Да не бойся, не отравлю.
    Я положил вкуснятину рядом с ним и отошёл в сторону. Джек недолго капризничал – и принялся за еду.
    - Вот и славно, - сказал я и помахал ему на прощанье рукой. – Приятного аппетита. А потом, глядишь, и хозяева за тобой придут… Пока-пока!
    Но хозяева за ним не пришли. Ни к вечеру, ни на следующий день, ни через неделю. Хромой Джек так и маялся в одиночестве, так и слонялся от забора к забору… Но родной двор не покидал!
    Каждый день я подкидывал ему еду, а потом заметил, что Джек наловчился рыться в ближайших помойках, в том числе и в моем дворе. Но спать возвращался в свой двор, предпочитая устраиваться в уютном углу возле забора.
    На меня Джек больше не рычал, подпускал близко, позволял даже гладить вихрастый затылок, при этом добродушно ворчал.
    - Джек хороший, добрый, - бормотал я, лаская его, - Джек очень скучает по своим хозяевам… ведь правда?
    Он вдруг поднял на меня блестящие жёлтые глаза – и мне показалось, что пёс сейчас заплачет.
    - Всё образуется, - сказал я. – Всё будет хорошо…
    Но Джек отрицательно покачал головой.
    Или мне это лишь показалось?..
    - Джек, дружище, ты подожди меня здесь, - быстро сказал я. – Я мигом! До магазина – и обратно… Ты жди!
    Джек кивнул.
    Или это мне тоже лишь померещилось?
                2.

    Я быстро направился к магазину, купил там еды для себя и Джека, прихватил поллитровую бутылку коньяка и бутылку воды для Джека.
    Но когда я вернулся в тот двор, Джека там не увидел.
    - Джек, ты где? – звал я его, оглядываясь по сторонам. – Джек! Джек!
    И вдруг я увидел его на проезжей части улицы, прямо посредине. Джек лежал, распластавшись, а мимо него проносились автомобили. Некоторые сигналили, кто-то из водителей кричал, высунувшись в окно:
    - А ну, пошла отсюда!
    Но Джек, не шелохнувшись, лежал посреди мостовой.
    И я понял – он решил покончить жизнь самоубийством! Он не смог больше выносить одиночество и бесконечное ожидание своих хозяев. Ведь его любовь к ним оказалась безответной. Зачем жить одному, без любви, без родного дома?..
    - Джек, не надо! – закричал я, бросаясь к нему. – Я иду к тебе!
    И я чуть не попал под колёса джипа, водитель которого покрыл меня трёхэтажным матом. Но я лишь отмахнулся от него и склонился над Джеком.
    - Ты жив? – крикнул я. – У тебя всё в порядке? Джек, ты что – идиот?! Зачем ты разлёгся тут, на дороге? Жить надоело, что ли?
    И мне показалось, что Джек – кивнул.
    Я схватил его, поднял с асфальта, прижал к себе это лохматое грязное чудище – и побежал с ним в наш двор, в наш укромный угол возле забора.
    Там я сел на обломок трубы, положил Джека на землю – и отдышался.
    - Ну, брат, с тобой не соскучишься, - бормотал я, доставая выпивку и закуски. – Больше, пожалуйста, так не делай… Договорились?
    И мне опять показалось, что Джек кивнул.
    - Вот уж не думал, что собаки способны на суицид, - усмехнулся я, выпив большой глоток коньяка. – Хотя, ведь описаны всякие случаи собачьей любви и верности… Этот, как его, ну, японский-то пёс… Хатико! А ещё был Верный Руслан… а ещё – Каштанка, Муму, Белый Бим Чёрное ухо… и эта, как её – собака Баскервилей! Ну да, много было всяких… но чтобы – суицид! Такого я не читал и не слышал! Слышь, Джек? Ты – уникум!
    Джек заворчал. Похоже, я ему слегка надоел со своим сентиментальным резонёрством.
    - Да ты кушай, кушай, - сказал я.
    И Джек не заставил себя долго уговаривать. Мы с ним плотно перекусили, а я не менее плотно выпил… И сам не заметил, как задремал.
    Мы с ним оба заснули, прижавшись друг к другу. Я храпел, пёс сопел. Уже стемнело, и поэтому нас никто не заметил, не потревожил наш сладкий сон.

    А приснился нам собачий рай, населённый только собаками, суками и кобелями самых разных пород.
    Тут были и мои давние знакомые. Например,  замечательная дворняга из моего детства – пёс Пират, погибший от рук пацанов, обливших его бензином и ради забавы превративших в живой костёр… Боже, как он тогда визжал от обиды, боли и ужаса! А вот и маленький чёрненький тойтерьер Тузик, побежавший когда-то за мной через улицу и попавший под колёса грузовика… Это я его не уберёг! А вот белый пушистый пекинес Микки, который чем-то отравился (я не уследил – значит, опять же, я виноват!) – и всю ночь скулил, мешая мне спать. «Надоел! Чтоб ты сдох!..» - крикнул я спросонья. И он сдох. И это – тоже – моя вина.
    А тут – все они – живые, воскресшие, весёлые, радостные! И Пират, и Тузик, и Микки… и Джек! Хромой Джек тоже здесь, он с ними, он счастлив, и я счастлив от того, что всё так хорошо закончилось. 
                3.
     А когда я проснулся – пса не было рядом.
     И утром он не вернулся.
     И больше я его не встречал.
     Хромой Джек, ты где?
     Отзовись, дружище!
     Мне так плохо без тебя… Ты же знаешь, как это плохо, когда остаёшься один…
     Пожалуйста, возвращайся.
     Я буду ждать.


  Лето 2019 г.
ВЕРА ЧИЖЕВСКАЯ
               
………………...............Вера Чижевская…………………… 
 * * *
Наша жизнь начинается в конверте,
в который упаковывают
крохотного беззащитного младенца,
и продолжается в других конвертах,
когда мы пытаемся
рассказать о своей жизни.

Одни письма кладём бережно,
с надеждой,
что они дойдут до адресата;
другие стараемся втиснуть поскорее,
отделываясь от неприятных событий;
третьи письма так и не попадают в конверт,
а потом случайно обнаруживаются
в какой-нибудь книге…

И самое последнее письмо
иногда пишут в спешке
и в страхе перед концом,
необдуманно, без оглядки
на возможные распри родственников;
а иногда так и не успевают написать,
если смерть слишком поспешно
поставит точку.

…Беру на руки младенца,
завёрнутого в конверт
вместе с надеждой.


* * *
Мужчину, женщину, природу –
кого винить в рождении ребёнка,
который не просил его рождать?
И лоно материнское оставив
не потому ли он
так горько плачет?
А тем, которые не плачут,
насильственно
врачи вручают жизнь...
...Когда ж наступит время,
что ребёнок
не плакать будет при рожденьи,
а – смеяться?


* * *
Женщине нужна
опора.
Мужчина ищет
поддержки.
Ребенку так необходима
ласка!..
Три кита,
на которых стоит жизнь


ВНУКУ

1
больно хватает меня
за волосы,
трогает руками мои
глаза,
по-настоящему кусается...
Ещё не понимает,
что я для него
больше, чем
наглядное пособие.

2
Внука
несёт на руках
сначала бабушка,
потом дедушка,
потом снова бабушка
и так -
всю дорогу.
Сын
смотрит со снисходительной улыбкой
на двух стареньких Колумбов,
которые счастливы
открытием
нового смысла жизни.

         3
Ясный мой мальчик, на сына похожий,
утром и днём и порою полночной
рядом со мною идёт осторожно...
Я обняла его облачной строчкой.
В строфах моих поселился на время,
точки расставил и знаки вопроса.
И - не погибла, и чувствами всеми
вспомнила: я не была безголоса.
Мальчик, ты видишь, как жизнь -  неизбежна:
искры горят на сиреневой ветке!
Завтра писать ты возьмёшься прилежно
первый сонет в честь подружки-соседки...
Я из окна посмотрю на счастливых...
Грустно улыбку пошлю вам вдогонку,
несколько строк сочиню торопливых
и... пожалею родного ребёнка.


.


ТУФЕЛЬКИ
Девочка пробовала босыми ногами
росу, колючки, крапиву, острые камешки…
Пятки сверкали
и никто
не мог за ней угнаться.
А она при этом
ещё ухитрялась петь
песню Золушки.
А спустя несколько лет
потеряла на дискотеке
хрустальную туфельку.
Бывший возлюбленный
нашёл пропажу
и всё ходит и ходит по дискотекам,
примеряет и примеряет
хрустальную туфельку…
Откуда ему знать,
что бывшая Золушка
давно поёт королевские песни
со своим мужем,
который просто подарил ей
обычные туфельки,
чтобы не ходила босая.


ПОДАРОК

Я в жаркий день возьму японский зонтик
который зять мне подарил зимою
и конус над собою раскрывая
пойду куда глаза глядят под солнцем
и по дороге встречу светофор.

Он будет всем подмигивать нахально
но агрессивно красный глаз зажжётся
и все машины вдруг остолбенеют
а после жёлтый загорится резко
давая шанс подумать три секунды
потом зелёный им подскажет путь.

Но светофор в друзья мне не годится…
И потому дойдя до перекрёстка
я круто поворачиваю влево
и – зацепившись зонтиком за ветку
вдруг понимаю что идти не глядя
не самая надёжная стезя

И вспомню зятя что меня ругает
за курево за быт что не устроен
Но так красив его подарок тонкий –
ручной работы с конусом бумажным
что с гордостью иду под этим чудом
бамбуковыми спицами шурша…

* * *
Смотрю за окно
и вижу множество людей:
каждый идёт
избранной дорогой...
но не каждый –
избранник.


СКАЗКА ПРО БЕЛЫХ БЫЧКОВ
У братца Иванушки
и сестрицы Алёнушки
был один отец
и поочерёдно три мачехи.

Отец быстро забыл,
что у него есть
сыночек Иванушка
и дочка Алёнушка.
А у третьей мачехи
своих дел было по горло.

Братец Иванушка
очень скоро напился водицы
из неизвестного копытца.
И тоже забыл про сестрицу Алёнушку,
которая одна-одинёшенька
шла туда, не знаю куда,
пока не встретила камень:
«Пойдёшь налево – сгоришь.
Пойдёшь направо – утонешь.
Пойдёшь прямо – найдёшь то, не знаю что».
Сестрица Алёнушка уже и горела и тонула
и потому пошла прямо
и нашла
заколдованное СЛОВО.

Родственникам
находка не показалась заслуживающей внимания.
Расколдовать и полюбить СЛОВО
сестрицу Алёнушку научили
чужие люди.
1. Она вместе с ними
воспитывала СЛОВОМ
свои неотёсанные мысли и чувства.
А оно помогало ей
жить-поживать и ума наживать.
2. Но порой у СЛОВА не хватало сил,
и сестрица Алёнушка
звала отца и братца Иванушку.
Но и отец, и братец Иванушка
давно не понимали языка
сестрицы Алёнушки.

Со временем у сестрицы Алёнушки
родились два сыночка.
У них был один незабывчивый отец
и ни одной мачехи…

Подросшие дети
смотрели на дружбу со СЛОВОМ,
как белые бычки на новые ворота.
Алёнушка старалась любить
всех одинаково,
но иногда СЛОВУ
любви доставалось больше.
И дети невзлюбили ЕГО:
мешали произносить,
прогоняли на мороз
и запирали в тёмной комнате.
И на всю жизнь
затаили обиду на Алёнушку.

Спустя некоторое время
у белых бычков
появилось по одному сыночку.
И Алёнушка всё надеется,
что у  каждого из них 
в начале будет СЛОВО,
наполненное любовью.



ДНИ  НЕДЕЛИ
Однажды все семь дней недели
собрались вместе.

Вторник сказал Понедельнику:
«Какую ты приносишь пользу?
По утрам у людей от тебя
болит голова
и появляются новые заботы».

Понедельник возразил,
что благодаря ему множество народу
пытаются начать жить по-новому.

«А чем ты можешь похвалиться? –
спросила у Вторника Среда. –
Ты всего лишь второй день недели.
А я – её середина.
Золотая середина – лучше всего!».

Вторник оправдался тем,
что с понедельника на вторник
сбываются сны,
которым верят многие люди.

Четверг посмотрел на Среду
и, радостно засмеявшись, сказал:
«Ты, Среда, - настоящая женщина!
Придерживаться середины очень полезно,
особенно в семейной жизни.
Выходи за меня замуж!».

Пятница ревниво взглянула на Четверг.
Пятница искала защиты,
потому что ей доставалось больше всех:
в конце недели её всегда ругали
за усталость.
Но старушка Суббота утешила её,
напомнив, что конец – делу венец.

«А потехе – час! -
добавило Воскресенье. –
Когда ещё вместе соберёмся!».



* * *
«…Подожди,
моя
жизнь».
В.Куприянов

Не спеши, рассвет!
Дай подумать
в тишине ночи.

Не торопись, утро!
Дай послушать
тонкие звуки рассвета.

Не беги, день!
Дай освежиться
утренним туманом.

Помедли, вечер!
Дай рассмотреть
дневные краски…

Не уходи, моя жизнь!
Я не успела
тебя запомнить!

Г Обнинск




               
            
     СТЕПАН  СЕРЕБРЯКОВ
         
               
               
 

 

………………...............Степан Серебряков……………………               


ВЕРНОСТЬ

Это не секунды, не минуты –
Это жизнь, летящая туда,
Где давно ни песен, ни уюта,
Где  «прощай» осталось навсегда.

Где полночный дым от сигареты
Не успел впитаться в тишину,
В занавески первого рассвета…
И ушёл в незримую страну.

Выгорело сердце без остатка,
Слёзы, не начавшиеся сны,
Детский смех и детская кроватка,
Ожиданье прерванной весны...

Это не секунды, не минуты,
Это жизнь, летящая туда,
Где ты люб и дорог был кому-то
И таким остался навсегда.

Возвратиться, вырваться из плена
Гордости, ведущей сквозь года,
Преломить себя через колено –
Ты уже не сможешь никогда.
2019

ВЕЧЕР У РЕКИ

Гляжу сквозь лес на небо огневое,
Кузнечики умолкли...И река
Под вечер вдруг поведает такое,
Что в сердце остаётся на века…

Что заставляет снова возвращаться,
К её крутым, песчаным берегам,
И слушать, и грустить, и удивляться –
Легендам древним, сказочным богам…

И плыть, войдя в стремительные воды,
Покуда хватит храбрости и сил,
И провожать ночные пароходы,
Пока рассвет -  костер не загасил...

…………………………………………………….

…Не торопясь, проверил закидушки,
Водой наполнил старый котелок,
Допил  «Пшеничную» из почерневшей кружки
И у костра, дымящего, прилег...
2019


ПОЧЕМУ
                Е.Н.Серебряковой.

Ты всю жизнь и ждала и любила меня,
Ты умела и петь, и смеяться...
Почему ж моего не хватило огня,
Чтоб с тобою навеки остаться?

Почему я работой своей дорожил,
А когда выпадала минута
Я куда-то бежал, я к кому-то спешил
От тепла твоего и уюта?

Почему не увидел, как годы летят,
Не заметил, как выросли дети,
Почему так задумчив сегодня твой взгляд,
На слегка пожелтевшем портрете?
2009

КОТ

В этом доме гремела посуда
И распахивал окна рассвет,
Выползал таракан ниоткуда,
А теперь всего этого нет.

Нету тех, кто смеялись и пели,
Нет гостей, да и праздников нет,
Только кот, развалясь  на постели,
Зорко смотрит на женский портрет.

Он глядит, не мигая, часами,
Старый верный и преданный кот,
Нервно щупает воздух усами –
Вдруг хозяйка с портрета сойдёт?

Подойдет, улыбнется, погладит,
Из пакета нальет молока,
А потом на колени посадит
И за ухом почешет слегка.


ОСЕНЬ

Осень, не своди меня с ума,
Не сжигай последнюю иконку,
Не хочу, чтоб лютая зима
На меня строчила похоронку!

Жить хочу в объятиях твоих,
В листопадах солнечных купаться...
Кос багряных, рыжих, золотых
Сердцем и душой своей касаться!

Не сжигай последнюю мечту –
Плыть по небу с лебединой стаей,
Я тебе свой лучший стих прочту,
Тот, что в поднебесье расцветает!

Без тебя бы сгинул я давно,
Но не стал просить бы подаянье…
Пью твой пряный воздух, как вино,
И опять мечтаю о свиданье...

2018

 
               
     СПАСИ, О, ГОСПОДИ

                О, сколько боли, сколько муки
                Живет сегодня на Руси!
                Не расставанья, а разлуки…
                Спаси нас, Господи, спаси.

                Спаси от злобы и коварства,
                Спаси от западных щедрот,
                Спаси, о Господи, от царства,
                В котором гибнет твой народ,

                Детей, оставшихся без  крова,
                Юнцов, сидящих на земле...
                Зажги своё святое слово
                В сердцах, блуждающих во мгле,

                Во мгле, в отчаянье и страхе,
                Без посоха и без меча.
                Ну,  сколько можно жить на плахе
                И ждать прихода палача?
                2007
       
                ***               

Истлеет облетевшая листва,
                В полях весной взойдут другие травы,
И навсегда забудутся слова,
       Что я тебе сказал у переправы…

    Забудется последний поцелуй,
           Подаренный прохладными губами,
            Лишь тихие «не жди» и «не тоскуй»
                Останутся с молитвой в Божьем храме.
                2004

***
               Добром - за зло, любовью - за  любовь…
  На этом свете жить нельзя иначе.
                Родился человеком – повезло...
            О не рождённых Божье сердце плачет...

           Нам не дано проникнуть в этот плач:
    То денег не хватает, то свободы.
        Кто праведник сегодня, кто палач -
  Решат за нас всевидящие годы.
                2011



МИР ДВОИХ

                Я снова вижу небо глаз твоих
   И слышу голос твой из поднебесья:
      Мир создан Богом только для двоих -
                Любовь жива, покуда двое вместе.

                Покуда наши души и сердца
     Не смогут обходиться друг без друга,
                Мы будем продолжаться без конца,
                Не выходя из солнечного круга,

          Мы будем расставаться лишь для встреч,
    Пусть через сотни, тысячи столетий -
                Чтобы любить друг друга и беречь
                Свою любовь от бурь и лихолетий.

                2009


                Е.Н.С.

                Я научился жить один
              В холодной, вымершей квартире,
   Среди тускнеющих гардин
                И книг о Боге  и о мире.

                Я научился говорить
           С её прижизненным портретом,
                И пылесосить, и варить,
     И не сходить с ума при этом.

                Я воскресил такие дни,
  Которым памятники ставят,
                И жгут священные огни,
                И за которых  Бога славят.

                Лишь одного я не пойму,
   Как ни хочу, как ни пытаюсь:
                Зачем, не нужный никому,
На этом белом свете маюсь?
                2009
                Г КРАСНОЯРСК
АЛЕКСЕЙ ИВАНОВ
               
               
………………........Алексей Иванов……………..

ГИТАРА

Из ритма будней вырываясь,
Беру гитару иногда.
И вот тогда, преград не зная,
Приходят мысли и слова,
Летят в пространство фразой ёмкой.
Звенит гитара — не унять.
Её возможности огромны,
О многом может рассказать.
А я живу одной мечтою,
Она, конечно, не нова.
Желание моё простое —
Наполнить музыкой слова.
Октябрь 2016

МОЛИТВА

О Боже!
Дай мне столько сил, -
Хватило чтобы их
В неравном споре с веком
С рождения
И до седин
Остаться
Человеком!

2003

СИБИРСКАЯ  ДУША

Порою кажется: везде обман,
И люди стали злые, как собаки.
В любые можешь посмотреть глаза —
Во всех мелькают денежные знаки.

Но, к счастью, в жизни далеко не так —
Свидетелем был сам неоднократно,
А значит, и душа не умерла —
От этого становится отрадно.

Желаешь убедиться? Тормози!
Умерь свой пыл, не тереби поводья!
Пусть грязь сойдёт, как с речки в половодье!
Поговори о жизни не спеша,
И ты увидишь, как тебе раскроется
Во всей красе, сибирская душа.

Предстанет перед взорами она:
Без зависти, без подлости подонка,
К чужому горю жалости полна,
Прозрачная, как слёзы у ребёнка.

Куда бы ни вели её пути,
В минуты радости и в дни печали
Она хранит лишь соль родной земли,
Что прадеды и деды завещали.

Желаешь убедиться? Тормози!
Умерь свой пыл, не тереби поводья!
Вся грязь сойдёт, как с речки в половодье.
За разговорами о жизни, не спеша,
Я буду ждать и знаю, что откроется
Во всей красе сибирская душа.
Август 2013


НА  ГРАНИ

Жизнь всё расставит в итоге по нужным местам,
Даст объясненье всему, растолкует понятья.
Лишь об одном сожалеть нам останется, братья:
Что-то исправить в прошедшем не выпадет нам.

Там, где кончается явь,  и не видят глаза,
Выплывут смутно из памяти лики и знаки.
Явится Он — разгляжу я тогда в полумраке
Ярким свеченьем отмеченные образа.

Скажет негромко: «Ну, здравствуй. И как же ты жил?
Верил ли свято и делал всё так, как писалось?»
«Каюсь, Всевышний, прочёл я лишь самую малость,
Не было времени вовсе, ловил миражи».

Стану искать оправданья, листая года.
Видя тщету моих поисков, молвит устало:
«О, род неверный! Две тысячи лет миновало —
В душах у вас просветленье наступит когда?»
Осень 1999


МЕТАМОРФОЗЫ

Заставьте их ботинки снять - увидите копыта.
Костюмы широченные свисая, как мешок,
Им вид приличный придают – в них тщательно сокрыта
От взглядов суть звериная и шерсть густая ног.

И правят бал со знанием, не где-нибудь в Италии,
Не где-нибудь в Испании, - в моей родной стране!
А я под их дуду пляшу, разглядывая талии,
Всех ужасов не вижу — от них я в стороне.

Мозги мои - промытые, а мысли  - распрямлённые.
Довольный - на своём шестке, счастливый, как сверчок...
Но, видимо, от пляски той меняюсь неуклонно я,
И скоро мой, с горбинкой нос, заменит пятачок.
Декабрь 2008

ФАТАЛИСТ

Ну,  вот и путь мой завершён.
Что на поверку оказалось?
Он изначально предрешён —
Мне оставалась только малость.

Спешить и, двигаясь вперёд,
К развязке, к своему финалу,
Надеяться: удача ждёт
За тем, ближайшим перевалом.

Всё, что намечено судьбой,
Без помощи моей случилось.
В борьбе бесплодной и пустой,
Душа, устав, остепенилась.

Напрасно грезил высотой
В тяжёлых приступах бессилья —
Итог жестокий и простой:
Как птице обломали крылья.

Поняв, что не дано постичь
Всей этой тайны Мирозданья,
Вином, я к счастью, не топил
Остатки грешного сознанья.

Я не держу на сердце зла
И всем простил свои обиды.
Меня простите, и тогда,
Возможно, с вами будем квиты.

Ну, вот и путь мой завершён,
А на поверку оказалось:
Он изначально предрешён.
Мне оставалась только малость...
Январь 1999


НАЕДИНЕ  С  ПАМЯТЬЮ

Когда-нибудь, когда-нибудь,
Когда мне будет ничего уже не надо,
Отправлюсь в путь, отправлюсь в путь,
И только память о прошедшем будет рядом.

Мы с ней вдвоём, наедине,
Наговоримся о судьбе,
Наговоримся о судьбе и о расплате.
Пред ней мне незачем юлить,
Хоть и захочешь — не сокрыть,
Дела видны со всех сторон, как на параде.

Напомнит всё, напомнит всё,
Напомнит то, о чём забыть скорей старался.
Ведь у неё, ведь у неё
От каждой подлости глубокий шрам остался.

— Неправым был?
— Был.
— А правым был?
— Был.
Терпел напраслину и сам порой срывался…
Я не в раю
жил.
Не надорвав
жил,
Порою трудно человеком оставаться.

Мы с памятью
наедине…
Сентябрь 2016
Г Лесосибирск
               
 ЕКАТЕРИНА-АВГУСТА МАРКОВА               
   
 
………………Екатерина-Августа Маркова…………………
Щегол
Пишу неразборчивым почерком
Уже миллионы лет...
Но - снесена моя почта,
И адресата нет.

Лишь с вырванной кем-то гортанью,
Щегол прилетает за данью
Холодной нетопленной ранью...
Похоже, твой тайный привет.

В болоте топлю свои ямбы...
Покаяться, видно, пора бы...
Осеннее небо сереет
Над вымученным хореем.
Шут
Ты  говорил  мне:  -  Шут  с  тобою, -
Мол, с  ним  я  водку  пью...
Кричала  я: -  Люби  любовью,
Как я  тебя   люблю!

Летела  из  печи  золою
Чужая  злость...
Я  не  была  твоей  женою,
А  вот  пришлось -

Ходить по  пустырям  вдовою
Да  в кровь ломать стерню,
Отпаивать  речной  водою,
Усиленную речкой  вдвое...

Теперь уже стерплю
Боль, что не вынесла  б  с  тобою...
Забыть
О  седине,  склонённой  к  золотым  кудрям
возможно  ли  забыть?
О  верхневолжских  избах,где  мудрят
над  бытом, чтоб  не  завыть...

Где  плетью  обух,  ломовое  дышло
в  холщовой  робе судьба  давно,
 не глядя,  перешибла и боком вышла.

Где  посыпал  картошку  крупной  солью
влюблённый  не  ко времени  старик...
и  надсмехался  над  ушедшей  болью
и,  как  молитву,  повторял  мой  стих...

С  тех  пор  прошли,  наверное,   века...
но  ту  любовь  седого  старика
ни  вспомнить, ни  забыть.

Звезда на  небе чертит  нить,
перед  падением забыв  светить...
Провожатый
Между  двух дат  судьба  твоя  зажата,
Как читанный  роман  между  форзацев.
Не  знаю,   плакать мне или  смеяться.
Ступаю  по  стерне без провожатых.

Я  помню астры  в  трёхлитровой  банке,
Остывшую к  рассвету  печь,
Которую  топил  ты  спозаранку,
Чтобы согреться  иль себя  отвлечь

От миллиона суетных   терзаний...
А  я  с  беспечною  судьбой
Смеялась  над тобой холодной ранью
И  всё  твердила: -Бог  с тобой!

Но отучили  тебя  верить  в  Бога,
И   нежность камешком  летела  в  водоём,
Ты провожал  меня лесной  дорогой, -
Чтоб  нас  не  видели  вдвоём...

Перевод
у  расставания нет  неба,
есть  крыша, потолок, обои,
но  неба у  разлуки  нет.
в  неё бросаешься,  как  в  небыль,
беря холодный  пистолет
с собой
в  неравный  бой.
Или верёвку,  или  нож,
если  найдёшь.

А  за  окном  сегодня  таянье
и  песню  девочка  поёт
про  город,  или  про окраину,
а  в  небе нынче  звездолёт
иль звездопад,
как  много лет  назад,
ещё до  расставания
до снега  и до таянья...
 
Вакханалия
И  девушка  с  козлиной  бородой,
И  юноша, что со  свечой  венчальной,
На  перекрестье  четырёх  дорог,
Парнокопытный  служит  тамадой
За  здравие  кричит  отчаянно...
Там  серой  пахнет  свадебный  пирог
На  перекрестье четырёх дорог.

Там  нехристи кого-то  выдают,
Кого-то  женят... жарят  птах
Залётных... грустят  их  головы   впотьмах...
Не  слышен  клёкот, обращённый  в  прах.

Гуляй  рванина  от  рубля  и  выше,
Меняй  свой  пол, брюхать  гусей,
Пока  охрана  спит  на  вышке,
Скрижали выронил незрячий   Моисей...
 
За гранью
За  кряжами  гранитными
За морем,  за  волной,
В  миру  незнаменитые,
С чужой виной...

Корнями камни  сосны
Удерживают  там,
Смеётся нищий  сослепу,
Кроша  зерно  котам.

Крахмалит  снег рубаху
В  рябиновой  пыли
Полощет  душу  знахарь
В  невиданной  дали...

...И  с  бранью  непотребной,
Предавшие  царя,
Идут  читать  молебны
У свечек  алтаря.
Попугай

Унесённые  дни  в  облаках  кучевых
Устрашающий   грохот   речей
Скупость  нежности   чаевых
Мне  по  главной  задумке  ничьей..

Я   ступаю  вдоль  озера  влажным  песком
Оставляя  предутренний  след
В  попугайне  кричит  попугай  ни  о  ком
Много  лет,  много  лет,  много  лет...

Подхватили  его  птицеловы  влёт
В  обезьяньих  душистых лесах
И  теперь человечьей  тоскою  поёт,
Отчего -  и  не  знает  сам…

Дата
Я так  устала  без  репейника
и  вереска,  что  устилает  тропы,
где  я  бежала  без ошейника,
где  не  было  чистейшей  лжи
во  ржи  над  пропастью.

Делений  не  было  и  каст,
и  мстилось,  будто кто-то  спас
от  приглашения  на  казнь.
Да,  "Приглашение  на  казнь"
читала  в  самиздате.

Теперь,  спешащей  к  круглой дате,
хочу  в  тот  лес,где  вереск голубой,
где  голос  папы: -Бог  с  тобой! -
Скрывается  в  листах...
Устала!

Слеза
Лет  тех  давних  никто  не  исчислил,
В  мезозое ль, во тьме ль  ледниковой
Изгибался  месяц  золотой  подковой
Над  пространством,  не  ищущем  смыслов...

Там  родники   струёй хрустальной
Жгли  камни  и  безлюдные пески,
И  птеродактили  носились  стаями,
Не  зная  ни любви  и  ни тоски...

Но  под  чешуйчатым -  нежданно -  веком
возникла первая солёная слеза,
в  истошном  крике,  в неумении сказать, -
в  преддверии рожденья человека...

Монумент
         "Exegimonumentum" - (Гораций).

Вот  он  стоит,  ему невмоготу
В  чугунном перевоплощенье...
Деревья,  не  скрывая  наготу,
Как будто  просят  у  него  прощенья-

И за беззвездность  преддекабрьской  тьмы,
И  за  бесцветность ссыльных  зорь,
За  въевшийся навеки  дух  тюрьмы
И  прожигающую  камень соль

Тех безымянных, им  воспетых номеров...
Невыплаканные  никогда  на  свете  слёзы,
Бесчисленность  матрёниных  дворов,
Порубленные  заживо  берёзы.

Безмолвствует любимая  Россия -
Ещё с  Крещения  Владимиром  Руси -
Как  будто  никого  и  не  просила,
Как будто  некого  и  не  о  чем  просить...
Стужа

Стужу  не  переупрямить,
Не  страшись  заштопать  память,
День  уходит  в  листьев  замять,
Дождь стремительно отвесный...

Небо  порвано,  отверзло.
Нет  в  похожем  больше  сходства.
Во дворах  стенает  скотство,
Будто  чувствуя  исход свой.

Внятно  хрюканье,  мычанье...
Только  слов  не  говори!
Слово  породит  отчаянье,
Вон  оно -  в  печи  горит...
Глаза

За  камни,  за блестящие караты
Сжигали  города, -
Не в пыльной древности когда-то,
А  всюду  и  всегда...

Булыжники на  площадях
Пропахли  кровью...
О,  если б  так  же  дорожить любовью,
Её  одну  в  себе  щадя!

Танцует луч  в  воде,
Стыть  вётлам  на  брегах,
Мне  некого оберегать...
Нет глаз  твоих  нигде.
Борщевик
Не  ходи  понурый  перелеском
На  виду  у  белоснежных хат
Посмотри,  как  весь  мерцает  блеском
Будто праздничный  закат.

Не  носи  мне  розы  мглой  вечерней
Не  тяни  ко  мне  дрожащих  рук,
Раненных благоуханьем  терний,
Под  топорный дальний  перестук.

Я  тебя  во  вторник  разлюбила,
Не дождавшись дождичка  в  четверг,
Борщевик  цвёл  с  неземною  силой,
Так,  что свет  луны  померк.
Бег реки
Не  дари  мне  веточку  омелы,
Не  целуй  меня  впотьмах,
Под твоей  рукой  окаменела,
Мне  теперь  неведом  страх,

Страх  потери, что  мне  снег пророчил,
Твоих  взглядов  нежных  и  руки,
Я  свободна  навсегда,  бессрочно,
Как в  горах далёкий бег реки!
г Москва               
СЕРГЕЙ ФИЛАТОВ               
               
 

………………………Сергей Филатов……………..


***
                В. Новоскольцеву
Ты помнишь, с какого вокзала
Отправились мы и куда...
Тогда нас так много связало:
Надежды. Стихи. Поезда...
Так много, Валера, так много
Прекрасных, но прожитых лет!
И вот мы повязаны снова
Тоской подмосковных полей,
Такой запоздалой! Но полно,
Не помни. Очнись и постой,
Мы входим в прекрасную пору
Забвенья листвы золотой.
Осенней сокрытые мглою
Иные пространства слышны,
Прозрачным становится Слово
И ясным язык Тишины.

***
Край небосвода высветлен слегка.
В листах живет вечерняя прохлада.
Сгуртившись тесной кучкой, облака
Бредут домой, спокойные как стадо.
Обычная картина бытия –
Так было всё. Но всё ещё свершится.
Забыть... и вспомнить собственное «я»
И, может быть, на что-нибудь решиться.
Чужой удел – покой оберегать,
Уйти. И стать молитвами Твоими.
Чтоб, как река, утратив берега,
Утратить всё: пространство, время, имя...
Зачем я здесь? Как из небытия
Выхватывает память чьи-то лица.
Река впадает в звёздный океан...
И льётся в синих сумерках молитва.

***
                «Поднимите мне веки!»
                Н.В. Гоголь
Я смотрел. И глаза мои землю прожгли
Вглубь, где дедовы кости и корни дерев.
Поднимите мне веки, они тяжелы, –
Я без боли на свет разучился смотреть.
Словно полночь вошла в мой покинутый дом
И наполнила хлеб силой прошлой беды.
И казалось сегодня то камнем, то льдом,
То былинным источником мёртвой воды.
Сын пришел и увидел пылинки в луче –
Это ветер лелеял останки золы.
Сын коснулся воды. Я услышал ручей.
Поднимите мне веки, они тяжелы...
***
Над омутом неясная тоска,
И никого. И нет почти движенья.
Лишь, тихо наплывая, облака
Меняют в глубине изображенье.
У ивы неизбывная вина –
Смотреть и отражаться в зыбких водах.
Не видно дна. А может, нету дна?..
И вглубь манит бездонная свобода?
За берегом, за бытностью земной
Всё грезится какое-то начало...
Сомкнется мир, как воды за спиной,
И глубина откликнется печально.
В ЗАБРОШЕННОМ ХРАМЕ

Тугие стебли повилики
Уже проникли и сюда...
Но на нетронутые лики
Нисходит Божья благодать.
И так чудно во тьме пустынной
С лица мерцающей стены
Глядят безмолвные святые...
И их глаза любви полны.
Как будто в мире скоро снова
Размкнутся чистые уста,
И возвратится миру Слово
Вторым пришествием Христа.

***
Друг мой, снова я остался не у дел,
Вновь в душе своей чего-то не сберёг.
День угрюм, как коридоры МВД,
И тоской промерян вдоль и поперёк.
По привычке говорю ещё – мой друг,
Обращаясь, может быть, к тебе, мой враг.
Впрочем, слово, в данном случае, лишь звук,
Обозначивший условно некий знак.
Запредельность опустевшего листа,
Проходящесть отчуждения миров...
Лишь в окне пустом – подобие креста
Да рябин ещё не высохшая кровь.

***
Имперское лето хоронят
В берёзовой роще. В густой
Его августовской короне
Немало листвы золотой.
И как под останками храма
Не знаю какого, Бог весть, –
Обломки старинного хлама,
Такого, как верность и честь.
Мне больше не больно, мне грустно
Столь долго ютиться в миру.
Никак не избавлюсь от чувства,
Что я никогда не умру.
Что в вечную зиму рябиной
Уйду. И не вспомню о том,
Что родина стала чужбиной.
Верёвкой. Петлёю. Крестом
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
Не скучно, не грустно… И сорок – не двадцать.
И душно. И давит. И в душу плюют.
В такую погоду не тянет стреляться,
Стреляться не тянет… А жить не дают.
В такую погоду на милой чужбине
На родине стылой в затворной глуши
Не встретишь желанной, не встретишь любимой
За просто, за так… за такие шиши.
И хочется рифмой постылой глагольной
Хоть где-то, хоть как-то нарушить покой –
В такую погоду…
В такую погоду,
В таком измерении, в жизни такой.
***
За тридевятой дальней тьмою,
За пылью участи земной
Открылась Родина иною –
Безбрежной, будто цвет льняной.
И благостный, что Лик с иконы,
Там каменград белел вдали.
И звоны шли... И тихли звоны.
И стар, и млад к вечерне шли.
И я шагнул под эти своды,
Презрев запрет, презрев Число,
Презрев мираж земной свободы...
И Слово Светом проросло.
***
                Ивану Семоненкову
Пишу тебе письмо. И вижу – как вживую
Приходит август. И,
как зрелое вино, –
Всё глубже тишина. Всё отдаленней звуки.
И светлая печаль рябины за окном…
Пишу тебе туда, откуда нет возврата.
Хочу тебе сказать, что сказано давно:
У каждого своя есть в этом мире правда,
Ранима как печаль рябины за окном.
Писать тебе сейчас – зачем, скажи на милость,
Мне проще б всё сказать, вот так, при встрече, но
Приходит август. И – вокруг всё изменилось.
Приходит август, и…
пишу тебе письмо.


***
Точит древняя грусть по родному.
Скорбен взгляд в непроглядную тьму.
Поклонение лесу ночному,
Камню, шороху... Бысть по сему.
Травы молят небесное чрево.
Родники ищут тропы в золе.
О, всенощное тайное Древо,
Припади к истощенной земле!
Я вернулся из вечных скитаний,
В пустоте сохранив имена,
Но коснувшись пространства устало,
Я родного лица не узнал.
Я нашел чашу слова разбитой.
И, услышав чужие мольбы,
Я назвал эту землю чужбиной.
Да минуешь ты горшей судьбы!

***
Скрипит под ногой половица...
И образ неясно размыт.
И пыль переходит границу
Тончайшего света и тьмы.
Я вижу забытые лица.
Я знаю, чего я хочу.
И надо всего-то склониться
И молча поставить свечу.
И так всё до боли понятно
В душе очерствелой, как хлеб.
И я начинаю склоняться
Под тяжестью света. И лет.
***
Бор царственно высок. Река лежит в тумане,
Дыхание её ещё во власти сна...
Так вот откуда всё! Теперь я понимаю:
Да, Слово было... Но
отныне – тишина.
Песок впитал росу. Следы точны, как почерк.
А почерк узнают: душа – не ремесло.
И Он через меня поведать что-то хочет,
Пытается сказать... И не находит слов.
***
Всё ниже голова склоняется
В миру под тяжестью молвы.
Давай крестами обменяемся, -
И в дальний путь благослови.

Мой брат, палач, как надо, сделай всё,
И – да не задрожит рука...
Уйду в снега, как марля – белые,
И в просочившийся закат...

Смотри, какая нынче щедрая
Чернеет вечность впереди!
Да воссияет  как прощение
Мой крестик на твоей груди!
***
Что-то листья в миру не спешат облетать,
Может, воли не хочется листьям…
Мне бы листья листать,
Мне бы осенью стать,
Мне б с какой-нибудь вечностью слиться.
Все мирское покорно и должно приму
И останусь в согласии с миром –
Как татары в Крыму,
Как со света во тьму,
Как в постели в обнимку с немилой…
Половицы в дому непривычно тихи…
Или – время присесть на дорогу.
За какие грехи,
За какие стихи?.. –
Одному только ведомо Богу…
***
Ненужный дар – в лавинах слов
ловить зародыши имён,
предвидя первое число
несостоявшихся времён.
И вечность, скатанная в блиц,
для неидущих по воде, –
течет с надменностью столиц…
или наивностью идей.
И всё уходит в закрома
какой-то памяти иной:
и переходная сума,
и нерушимая тюрьма…
И даже небо надо мной.
Г Бийск
               






                ЕВГЕНИЙ ПОПОВ
               
 
 
………………………Евгений Попов……………..
ВОСПОМИНАНИЕ О СТЮДНЕ.  Политизированное сочинение писателя Гдова, выполненное в стиле мовизма исключительно для просвещения молодежи
Так как в настоящее время все пишут очень хорошо, то нужно писать плохо, как можно хуже...
Валентин Катаев
 
СТУДЕНЬ – структурированная гомогенная система, заполненная жидкостью, каркас которой образован молекулами высокомолекулярных  соединений.
                Википедия

Писатель Гдов, «опоздавший шестидесятник», персонаж множества моих рассказов и романа «АРБАЙТ. ШИРОКОЕ ПОЛОТНО», который вошёл в шорт-лист премии «Русский Буккер-2012», за что мне выдали наличными хорошую сумму денег, однажды утром надолго задумался, сидя за своим письменным столом. Он думал о том, что жизнь  остаётся в прошлом, настоящего фактически нет, будущее снова скрывается в тумане, как Одесса в известной советской песне Василия Соловьёва-Седого на слова Алексея Фатьянова и Соломона Фогельсона. Вот почему всё в этом вещном мире бессмысленно, в том числе и сочинение художественных произведений за деньги или бесплатно, никаких правил для прозы нету.
Но профессионал он и есть профессионал. Профессиональные пальцы Гдова тем не менее сами собой  гуляли по клавишам его ноутбука, марки не скажу какой, чтоб не обвинили в скрытой рекламе.

«…в красивых чёрных  западных машинах отечественной сборки советские люди едут незнамо куда
капиталисты курят сигары
кипит трудовой задор. Профессионально трудятся нищие
зимняя Олимпиада в субтропиках! Самое подходящее место для зимней Олимпиады!
инфляция
совершенно не удивительно, что жулики, комсомольцы и гэбэшники  оборотились олигархами
а менты – полицаями
чинятся чиновники
солнце всходит и заходит
трижды гарант устал гарантировать
запасной гарант,  ПО-ДЕЦКИ улыбаясь, сказал….
liberte, egalite, fraternite...
швайнбода, рабенство, блатство...
homo homini lupus est, товарищ и брат...
мигрируют мигранты
пустеет пространство
баба министра обороны сперла 3 миллиарда наших денег
неужели целых три? «Не верю!» Копирайт К. Станиславский
министр украл половину своей докторской диссертации
неужели всего лишь половину? «Парфен, не верю». Копирайт Ф. Достоевский & князь Мышкин
Патриарх часов не наблюдает
Чаплин – имя собирательное
 «Coca-Cola. Колокола. Вот нелегкая занесла!» Копирайт А. Вознесенский
скромная бутылка шампанского в заднице казанского мужика «Пускай ты выпита другим». Копирайт С. Есенин
белорусская сметана
финский йогурт
венские сосиски
итальянский хлеб
«Боржоми»
«Путинка»
яйца подорожали
за ту же цену 9 штук вместо10
«Газпромнефтьнавсевременаблянахпроект»
горящие автопокрышки на юго-западе Москвы
горящий театр Иосифа Райхельгауза
вечный огонь в Капотне
 Ходорковский (Михаил)
Лебедев (Платон)
Сталин ( Иосиф)
экологи
пуськи
бедолаги  с Болотной площади, сидящие невесть ради чего
спасибо провокаторам
О, тюрьма «без конца и без краю». Копирайт А. Блок
Бирюлево. «Страшен русский бунт бессмысленный и беспощадный». Копирайт А. Пушкин
Государственная Дума РФ – ум, честь и совесть нашей бессовестной эпохи
«Единственное что спасет нас, это Революция». Копирайт Э. Лимонов
 «Чума на обои два штука ваших дома, мутанты коммунизма!» Копирайт писатель Гдов».

Да ну его, этого Гдова! Что-то он стал совсем какой-то  политизированный, как партизан из анекдота
Был наш Гдов всю жизнь добрый, открытый, глуповатый, не ангажированный, а теперь вдруг стал злобный, ограниченный, въедливый, склоненный к авангардизму. Мовизмом прикрывается, следуя заветам классика Катаева, трижды перехитрившего советскую власть. Первый раз, когда его красные не расстреляли в 1920 году, другой раз, когда он в 1946 году получил из рук Сталина Сталинскую премию и в третий – когда придумал мовизм и смог благодаря этому писать и печатать в СССР всё, что только ему в голову вступало. Молодец Катаев! Выиграл у большевиков битву за внутреннюю свободу!
И Гдову, всё ещё продолжавшему сидеть за письменным столом, внезапно стало стыдно и печально, что он  - не Катаев и никакой битвы не выиграл, что его жизнь, скорей всего, совсем прошла неизвестно куда, как отряд комсомольцев, как дым или белый пар, унесённый ветром.
Но он вдруг вспомнил нечто уж совсем глупое, «мовистское» - о том, как вот тоже однажды, но теперь, считай, уже тысячу лет назад… на самой излучине так называемого "застоя"… плавно перетекшего в так называемую "перестройку"… а затем и в совершенно уж непонятную никому так называемую «суверенную демократию»… О, Господи!

«Однажды, на самой излучине так называемого «застоя» один член Коммунистической партии Советского Союза, вышедший, как и все они, из народа, поднимался в скоростном лифте на восьмой этаж, держа в раскрытых, как бутон, ладонях две тарелки изготовленного лично им самим свиного стюдня.
Чудо как хороши были советские коммунисты, члены их упомянутой Коммунистической партии! Смелые, умные, отважные! Не то,  что нынешние коммунисты капиталистические, которые даже в церковь ходят вместо того, чтобы презирать её как рассадник темноты и мракобесия, отвлекающий трудящихся от их истинной, хотя и совершенно неизвестной никому цели. Чудо как хорош был тот стюдень! В нём наличествовали все компоненты настоящего стюдня, изготовленного из вываренной свиной морды, пищевой кости «бульонка» и бескопытных поросячьих ножек - перец,  лаврушечка, укропчик, чесночек, лучок плюс орех мускатный  для шику... Чудо! Коммунист  запросто любил варить стюдень, потому что вышел из народа. А вот его жена, активно красивая дамочка, дочка дипломата, служившего в МИД СССР, и принадлежавшая в силу своего социального происхождения не к народу, а к мелким кругам советского высшего общества, трансформировавшегося после неудачного путча 1991 года в суверенно-демократическое высшее общество, она совершенно не одобряла таких брутальных кулинарных увлечений своего простоватого супруга. Эта красивая дура полагала подобное влечение к свиному стюдню некультурным и малоэстетическим, за что иногда даже возила ему нервно по харе маленькими, узенькими, ажурными французскими перчаточками, купленными мужем в загранкомандировке, куда коммунистов пускали иногда, если они умели доказать начальству, что ведут себя правильно всегда и везде. В СССР ведь ничего тогда не было – ни жратвы, ни одежды приличной, а в Париже, как всегда, было всё. Пускала в ход кулаки и перчатки эта мерзавка за то, что её тупой супруг разводит, видите ли, на кухне простонародную вонь и чаще всего именно в тот волнительный момент, когда она только что вернулась, например, очарованная и потрясённая,  из какого-нибудь культурного заведения типа  консерватории или с какого-нибудь передового спектакля на Таганке, куда попасть можно было при Советской власти пролетариев и крестьян только по блату или за большие деньги. Женщина возвращается, на кухне воняет перепрелым мясом, баба начинает орать. Эх, товарищи! Маркс, называл это отчуждением, видать его тоже поколачивали в семье, а Энгельс отвечал товарищу в ответ на все его жалобы: «Так тебе и надо».
Так зачем же ещеёкруче поднимался советский коммунист, вышедший, как и все они, из уцелевшего после невиданных коммунистических репрессий народа, со своего первого этажа кирпичного дома улучшенной планировки, расположенного внутри Садового кольца? Из того самого уцелевшего народа, половина которого сидела, а другая половина первую половину охраняла. А ехал он, товарищи, конечно же, на "мальчишник", который устраивал у себя его начальник Макар Сироныч по случаю того, что их  жены направились в увлекательный круиз по странам мира через странную социал-демократическую Финляндию, которая пошла другим путем, чем царская Россия, преобразованная Владимиром Лениным, Лейбой Троцким и Иосифом Сталиным в СССР. А они, мужчины, опять вынуждаемы были остаться дома, потому что текущий момент как всегда требовал от  коммунистов не расслабляться, а бороться с врагами, которые  пользуясь снисходительностью ревизиониста Горбачева к тёмным силам международного зла, опять нагло подняли свои змеиные головы, имея далеко идущие вперед цели захвата власти в стране и низвержении  её в капиталистический ад. Фу, что-то я даже устал от политики и от этой бесконечной фразы!
А коммунист, который действительно, как, впрочем, и его шеф, вышел из народа, ведь действительно любил народ и даже больше чем любил. Выйдя из народа, они на пару с Макар Сиронычем построили для народа громадную гидроэлектростанцию на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан. Знаменитую гидроэлектростанцию, затопившую тысячи гектаров пахотных земель, десятки потенциальных месторождений рудных и нерудных ископаемых, серьёзно нарушившую экологию огромного сибирского региона, за что их обоих лично кто-то из покойных Генсеков КПСС и по совместительству фюреров страны - не то Брежнев Леонид, не то поэт-кагэбэшник Андропов, а может и сам лично хворый КУЧЕР (Константин Устинович Черненко) - велел хорошенько наградить и перевести (перевезти) из Сибири в Москву, в пределы Садового кольца - может они и в столице вдруг чего хорошего построят, не дожидаясь светлого будущего всего человечества, коммунизма. Ведь «КОММУНИЗМ НЕИЗБЕЖЕН», это все  в советской стране знали, включая детей ясельного возраста и слабоумных в дурдомах.
Хотя... если уж быть откровенным до конца, следует признать, положа руку на сердце или партбилет, что Макар Сироныч на своём восьмом этаже всё же немножко оторвался от народа, выйдя из него. Зато наш герой (на своём первом этаже) действительно любил народ и не чурался, в частности, как Гарун-аль-Рашид, Ленин или тогдашний первый секретарь МГК КПСС, будущий (бывший) президент России тов. Ельцин зайти ранним утром в громадный зал пустого Универсама, битком набитого покупателями. И не считал западло, подойдя к мясному отделу терпеливо выждать, когда закончится вся эта обывательская битва за красные куски мороженого мяса, выкинутого нетрезвыми рубщиками в длинный, тускло поблескивающий металлический поддон. ВОПРОС: что, пожилые граждане нашей великой (говорю это безо всякого стёба, безо всякой иронии!), великой, повторяю, страны, которой вечно правят идиоты, неужто забыли вы, мои дорогие сверстники,  эти дивные варварские картины утра нашей московской родины, когда угрюмая переминающаяся с ноги на ногу толпа ждёт в предрассветных сумерках открытия заветных алюминиевых дверей и, разом ахнув, всасывается внутрь, сметая всё и вся на своем пути? "Касса! – орет золотозубая вальяжная продавщица. - Колбаса кончилась, колбасу по 2-20 не пробивать!" Кончился сыр, кончилось масло, кончилось мясо, кончилось всё. Кончилась советская власть. Или она никогда не кончится?
Выждать, переждать, чтобы затем спокойно, с достоинством, как и подобает настоящему советскому человеку, сохраняющему спокойствие несмотря на все те вечные трудности, которые временно переживает страна, взять то, что никому больше в очереди не нужно - невостребованную злобным обывателем свиную голову, пищевую кость "бульонка" и бескопытные поросячьи ножки, без которых не мыслим настоящий стюдень, если кто в нём знает толк. А то стоят эти обыватели, москвичи и гости столицы, приехавшие  сюда на рассвете в длинных зеленых электричках и рейсовых автобусах из Рязани, Казани, Ярославля, Углича, стоят и  ждут часами, когда очень важная персона социализма, рубщик,  ещё подрубит, наконец, «хорошего мясца" при норме отпуска мясных продуктов 2 кг. в одни руки. Граждане, не волнуйтесь! Истинно вам говорю назад из будущего в 1984, например, год. Будьте спокойны, родные, и вы дождётесь, ой, дождётесь, дождётесь, дождётесь наконец прекрасного нового мира, название которого пока что не имеет твердого научного определения. Когда в красивых черных  западных машинах отечественной сборки новые русские люди поедут по улицам незнамо куда, и колбаса будет не по 2-20, а в сто раз дороже, но будет – слышите? - всегда. Как революция. Как советская власть. И мясо будет, и всё остальное тоже дефицитное и вещное будет, кроме  счастья.
«Мальборо» или «Беломорканал»? Живоглот или коммунист? Кока-кола или квас? Кабаре «Софи» или районный Дом культуры. Свобода или колбаса по 2-20? Выбираем, господа-товарищи... Третьего на обыденном российском пиршестве как всегда не дано...
Выбрали? Правильно выбрали?  Что? Обратных перемен, снова в  социализм захотелось? Ну-ну… Может и правду говорят, что Ленина, Троцкого и Сталина на вас, жаль, нету, а также Гитлера, Саванаролы, Нерона, Салтычихи и людоеда Бокассы? Не нравятся мои слова? Извините великодушно. Мне они тоже не нравятся.
Так вот. Держа в раскрытых ладонях две тарелки самолично изготовленного им свиного стюдня один коммунист, если бы вы его спросили, совершенно не стал бы скрывать, что в карманах его импортных  спортивных штанов с лампасами находится ещё и литр водки "Лимонная". Две поллитровки – по одной  с левой и с правой сторон двух его ног. Ласково улыбаясь, он объяснил бы вам, что не те нынче времена, дабы что-то скрывать, с перегибами практически заканчиваем, виноградники, конечно, вырубили на фиг, жрать нечего, кругом сплошной комбижир, но страна всё равно медленно, упорно ползёт к свету, как приболевшая муха или ночной мотылёк.
И опять он был бы прав, потому что, как ни странно, но водку он действительно приобрёл не в закрытом распределителе для тузов и шишек, а законным, демократическим путём. Хотите верьте, хотите нет, но он шёл по улице, и железная дверь отдельного входа в автономный винный отдел Универсама, на которой имелась постоянная надпись, выполненная красной масляной краской по трафарету «Отдел закрыт. Нет товара», вдруг почему-то оказалась случайно распахнутой настежь, и отчего-то совершенно не было очереди на железных же рифленых сварных ступеньках, ведущих в этот заповедный алкогольный мир, как в пещеру Али-бабы или в интерьер броненосца "Потемкин" из одноименного фильма С. Эйзенштейна. А водка "Лимонная" в магазине была! Да, была! И что уж нашло на торговых работников - не знаю. Зачем они не загнали поступивший товар сразу на сторону по спекулятивным ценам - не ведаю. Ведь всё в жизни бывает или может быть, в том числе и водка. И пусто было в торговом помещении, и не шныряли у задних дверей лакомой "винной точки" какие-то серые замызганные личности, похожие на больших помойных советских крыс. Но сказать, что продавцы узнали и испугались этого коммуниста, который неоднократно, будучи депутатом Верховного Совета СССР, выступал по телевизору со смелой критикой, требуя, чтобы народу жилось ещё лучше, чем всегда, было бы авангардистским преувеличением, если не сказать резче. Плевать бы они хотели эти погрязшие во грехе работники прилавка, будущие (бывшие) «новые русские», плевать на общественно-политическую атмосферу в стране, жаждущей благодатных перемен, как в песне Виктора Цоя, в гробу бы они видали любую атмосферу. Ничего-то и никого они не боялись никогда, а скорее всего (гипотеза) эти тёртые торгаши быстро-быстренько избывали украденную на ликеро-водочном заводе или неучтенную нигде «Лимонную», а кто сам без греха, тот пусть бросит в них камень, но никто пока ещё не бросил».

 Вот.
 
«Не удивляйтесь, но на этом мой рассказ практически заканчивается, - всё писал и писал  Гдов. – Рассказ заканчивается. Усталая рука старого литератора дрожит, не зная, чего бы ещё такого красивого понаписать для просвещения молодежи. Хотя… ведь всё – в прошлом, настоящего фактически нет, будущее снова скрыто в тумане, как Одесса, и молодежь вряд ли даже поймёт, чего это я здесь такое плету. Какие такие коммунисты?  Какая такая очередь? Очередь мы знаем, очередь бывает электронная, как в коммерческом банке или  офисе «Билайна», «Мегафона», «МТС». Какой такой свиной стюдень? Во-первых, не стюдень, а студень, то бишь холодец - блюдо из сгустившегося от охлаждения до желеобразной массы мясного бульона с кусочками мяса. При чём здесь «высокомолекулярные  соединения» и  «структурированная гомогенная система»? А во-вторых, холодец вреден, в нём слишком много холестерина и других вредных ингредиентов.
Добавлю лишь, что лифт, конечно же, застрял, как это не раз бывало и в жизни, и в литературе, отражающей эту жизнь. И простоял ровно 2 часа 42 минуты. За это время мой персонаж выпил одну бутылку водки и съел одну тарелку свиного стюдня. Другую бутылку он вылил себе на голову, а оставшимся стюднем ударил Макар Сироныча по лицу, когда лифт, наконец, включили.
Мой персонаж, конечно же, под влиянием жены вышел из КПСС незадолго до августовского военно-коммунистического путча 1991 года, а Макар Сироныч под влиянием жены выйти опоздал, о чём совершенно не жалеет. Ведь они по-прежнему дружат, оба стали пожилыми пенсионерами, но оба продолжали хорошо трудиться  за большие деньги в руководстве того самого знаменитого инвестиционного банка, который недавно лишили лицензии за биржевые спекуляции и обман вкладчиков. Живут, правда, уже не в России, а где-то там, далеко-далеко, не то в знойной Африке, не то в ласковой Азии, а может бдаже и в  Испании.  Но Россию любят даже еще гораздо больше, чем раньше любили Советский Союз. И Россия таких верных своих сыновей  тоже не забывает, не даёт их в обиду, как об этом недавно говорили и показывали по телевизору, когда выступал один из  двух гарантов, точно не помню какой…»

Это и есть, что ли,  подлинная концовка сочинения Гдова, выполненного в стиле «мовизма» исключительно для просвещения молодежи? Нет.

«…Их жёны зато, доездились по круизам до того, что стали одной из самых популярных в Москве лесбийских пар. Однако эта известность, увы, длилась недолго. Они так любили друг друга, что умерли в один день, и теперь их совместная могила является культовым местом для всех российских и западных людей доброй воли и нетрадиционной сексуальной ориентации.
Что ж, новому времени – новые песни,  как говорится…
Или не говорится? Да или нет? А, впрочем, какое, в сущности, нам – мне и вам – дело до всех этих не имеющих к нам прямого отношения глупостей? Нам что, собственных жизненных приключений и сопутствующих им философских выводов не хватает?»

Вполне хватает. Выдуманный мною Гдов – мой персонаж, выдуманные персонажи выдуманного мною писателя Гдова – его персонажи, жизнь как всегда  непознаваема, ибо она загадочнее, мудрее и объёмнее любой мысли о жизни, любого этой жизни отражения. Мне вот, например, недавно в шахтерском городе Кемерове подарили вкуснейший местный бальзам, настоянный на тридцати сибирских травах, 45 градусов крепостью. Дивный бальзам! Выпил я рюмку, налил вторую, третью, четвертую, пятую, шестую. И в какой-то момент вдруг внезапно понял, что если всё в этом вещном мире бессмысленно, в том числе и сочинение художественных произведений за деньги или бесплатно, никаких правил для прозы нету, то и это вовсе не повод для того, чтобы этого мира никогда – ну, совершенно никогда! – больше не было.
Закусывал, естественно, свиным стюднем; и хоть бы что на утро.

1 августа 2013 – 7 ноября 2018
Пос. Красная Пахра  - Красноярск
               
ИРИНА БЫСТРОВА 
               
   
 
………………………Ирина Быстрова……………..
1) Средь бетона себя ощущала травой,
Прорастая сквозь панцири серых стен,
Я знала: когда-нибудь буду живой,
“I am happy”, - скажу я в тот день.
Камни ломаю, словно картон,
Ведь я знаю: no pain, no gain.
Крошится с крахом серый бетон,
What a glorious feeling, I’m happy again!
 
2) Хочу попасть в пастельные тона,
Когда жить в ярких станет мне невмочь,
Тогда закончит изнурять жара,
И будет жизнь сладка, как летом ночь.
Средь ежедневных непосильных нош
Бояться можно будет лишь одной -
Si deus nobiscum, quis contra nos -
Ты знаешь, где твой Бог?
А вдруг он не с тобой?
 
3) Мой лев красив и благороден,
Он защищал меня всегда,
И если хочешь покататься -
То не откажет никогда.
Я буду ждать тебя сегодня,
К обеду прямо у пруда,
Только не нужно нас бояться,
Не нанесём тебе вреда.
Ну что, готов? Идём, порядок!
Но ты весь как-то побледнел...
Вперёд, мой лев! Но вот засада...
Смотрю, а он окаменел!
 
4) Лежала праздно в размышленьях:
 Какой бы бизнес завести?
Чтоб не пришлось мне впредь работать
В дальнейшем жизненном пути,
Чтоб средства сами умножались
И чтоб работники боялись
Мою дорогу перейти.
И перед моим взором дымным, как будто Ленин пробежал,
Ильич напомнил мне заветы, что он когда то оставлял.
И мысли все перемешались, в сгусток энергии слились.
Смотрю на стену, а там надпись «Capitalism kills!”
 
5) СТИХИ ОТ НЕГО КО МНЕ
 - Тебя впервые встретил в интернете
На сайте том сомнительных знакомств,
Но убеждала ты меня, что в целом свете
Я не найду сродни твоим красивых кос.
Меня ждала ты в замке, на балконе,
Я видел мельком интерес в твоём глазу,
В другом глазу я видел лишь иронию,
Но всё ж решил тебя попробовать на зуб.
Ты говорила, что добра, великодушна,
Что свои космы отдала б босым,
Тебя увидев в явь, я задался вопросом:
Эй, Рапунцель, а где твои волосы?
 
6) Не знала, родом с Марса я или с Венеры,
И из какой вообще неведомой страны,
Какие в себе нужно развивать манеры,
Чтоб не были для общества  странны.
У всех есть выбор: стать самураем или гейшей,
(Ну или это их обязанность, не суть)
Быть стражем для людей и в доблести первейшим,
Либо просто представлять собой чей-то досуг.
Но я в Германии,
Здесь равноправие полов и толерантность крайняя,
А значит,  стать смогу как гейшей, так и самураем я.
 
7) В последнее время часто
У меня хотят стрельнуть сиги,
Но я не курю, к счастью -
Приходится показывать фиги.
И вроде все понимали
И даже уважали,  наверно,
Но двое в красных  фесках
Повели себя очень скверно.
Они от меня не отстали,
Даже стали преследовать, правда!
Чёрными сверлили глазами,
На их лицах была злая радость.

Думая, что же делать,
Чтоб меня не настигла беда,
Разговор начала я первой:
«Вам дать прикурить, господа?»
Они согласие дали,
Подошли с улыбкой таинственной,
Огонёк от меня взяли -
И удалились в дали...
Ситуации действительно странная,
Эмоции высосаны, я на мели,
Чувства витают где-то пространно....
А зажигалка? Да мне это для фото дали!
 
8) А вы ходили ночью в темный лес,
Чтоб напугать себя специально, просто позабавиться,
И видеть очертанья странные в кустах,
Которые бы днём вам не смогли представиться?
Может, и нет большого смысла в этом,
Но не о смысле же вопрос здесь ставится...
А вы хотели приезжать в апреле к северным морям?
Я вот хочу, мне это даже нравится!

9) Хоть и не сентиментальная я дама,
Но продолжаю вспоминать красоты Амстердама.
Работниц красных фонарей запечатлеть нельзя в фото-анналы,
Так полюбуйтесь хотя бы на каналы!

10) Все хотят жить мечтою,
Быстро добиться цели,
Так провести «застолье»,
Чтобы все обалдели...
Так, чтоб не «как у бати»,
В гараже с алкашами,
Так, чтоб украсить скатерть,
Не вокзальными беляшами.
Кто-то из кожи лезет
И получает, что хочет.
Или не получает,
Тогда это грустно очень.
И вот ты задумал тоже
Чего-нибудь да добиться,
Но оказалось позже -
Для этого надо биться.
Промучившись с делом недолго,
Не получив досуга,
Ты рвёшь на себе футболку,
Кричишь отчаянно «Сука!».
Но нужно чуть-чуть охладиться,
Сдуется внутренний халк,
И мысли начнут крутиться:
Что же я сделал не так?
11) Все мы на что-то подсели,
С каждым днём наши нужды высятся.
Сила воли осталась на мели,
Значит, это и есть зависимость.
Потакаем жажде, не разуму,
Отказаться не можем, разводим руками.
Убивают себя все по-разному
Такими же разными веществами.

Среди безграничных возможностей
Уравновесить свой  зож  чем-то гадким
Я выбираю...не угадаете...
...крепко торчать на сладком!
Но последствия передоза, тоже отстойные, знаете  ли..
Сильно объемся конфет и, как диатезный ребёнок, - алая.
В общем, в употреблении сахара я бывалая.
А вы, девчонки, чем себя убиваете?
12) Смотрю в отражение в речке,
На меня оно смотрит в ответ,
И только гладь воды поперечная
Разделят его и мой свет.
Повторяет за мной все движения,
Расплываясь в ветрах и зное,
Только я стою в напряжении,
А оно до неприличия праздное.
Только в моем мире утки и голуби
Норовят, от греха подальше, меня стороной обойти,
А в мире их речной проруби
Моё отражение - не препятствие на их пути.
Вот бы на день, на час или даже минуту
Поменяться местами с водяным двойником!
Погрузиться под воду тайком,
Посмотреть на глубины глазком,
Воду всю взбаламутить,
Уток всех распугать...
                Голубям так вообще стать врагом!
 
13) Ом
Когда всё внутри полыхает огнём,
Мы со своим альтер-эго вдвоём
В рощу идём.
Вместо чая в термос гармонию льём,
Пьём,
Восполняем баланса объём.
А потом мы грибов соберём,
Мухоморы засушим,
Красные шапки сожрём,
Растворимся в пространстве и времени
Ом
 

14) Восстание машин
Сегодня я пойду на прогулку с телефоном
Или -  наоборот - выгуляет меня он,
Запишет точно мой маршрут и отправит в пентагон,
Агент американский с китайскими корнями мой телефон...
Когда приду домой, там ждёт меня компьютер,
Запомнил все пароли мои, не перепутал.
Рекламу точно знает мне какую показать,
При голосовой «Алисе» как бы чего лишнего не сказать...
Я веб-камеру заклею, прижму пальцем микрофон,
Нет, ничем я не болею, паранойя не при чём!
Прошепчу тебе на ухо, чтоб не слышали они
«Бежим! Бежим! От всех машин, они нас изучили!»
Тест на робота  компьютер научился проходить,
И стихи писать его мы умудрились научить.
Так зачем, прошу, скажите, люди вообще сдались?
Пора  всех заменить, микрочипы в мозг вживить, здравствуй, корысть.
Наша жизнь стала превращаться в гигабайты,
Нужен лишь исходный код - в миг оцифрован ты.
Мир весь-интернет, мы в нём - уродливые сайты.
Где создатель-разработчик? Обновлять он нас не хочет, устарели софты.
Техника становится всё умней, 
А люди предаются деградации,
Не знаем задачи важней,
Чем упрощение, прокрастинация.
Компьютер сам снимает на веб-камеру,
А телефон записывает разговор...
Мы давно хранимся у них в памяти,
Вот кто по-настоящему ведёт надзор.
Всё доверяем сети, где осторожность и внимание?
Так - точно -  нам не пережить машин восстание!
15) Девять дней
Твои сигареты лежат на комоде,
Ты часто любил их курить.
Они в этом доме больше не в моде,
Свой губительный дым тебе им не подарить.
Но успел ты вдохнуть его перед уходом,
Вдох свой последний в них ты впустил,
Ты их не забыл...ты нас не забыл...
Но пары эти едкие повиснут накрепко
В комнате и в нашей душе,
А клубы твоей памяти вечно в них будут
Двигаться, жаль ушёл ты уже...
Собрались мы все вместе, сидим всей семьёю,
скорбью наполнены наши сердца,
А ты смотришь на нас, пристёгнут крепко.
Прощаясь, готов к отправлению...до конца.
Пускай предстоящее тебе путешествие
Приведёт твою душу к высоким краям,
Там ты увидишь все истины вечные
И будешь добрые знаки слать нам.
Твоя оболочка почти что остыла,
Лежит, отдыхает от жизни милой,
Но не остывает наша душа,
В покое торжественном видя тебя.
Сидим мы семейно, на кухне уютной,
А ты вместе с нами - в изголовье стола.
В златой середине стоит освященное блюдо свежеиспеченного солнца.
И каждый, вкушая свою порцию света,
Мыслью витает с тобой  в облаках.
Горит в каждом из нас скорбь светлая,
Навсегда ты останешься в наших сердцах.
Это так неожиданно, неизбежно, но грустно:
Улетают души, улетают души!
Нам лишь хочется верить, что им там лучше:
В их доме будущем, в их доме будущем!

16) Жизнь есть сон
Меня заключили  в подземелье кошмарное
Я потеряла  счёт жизни, не обрести мне покой.
Здесь ежедневно случаются  вещи ужасные,
Но все вокруг говорят:
«Скажи спасибо, что не с тобой».
Всё невозможней становится мириться с мраком грязнеющим,
Которым сочно пропитано  полотно наших дней.
Ложась в кровать, сокрушаюсь в мыслях об этой реальности.
Как я хочу очутиться - где-нибудь, но не в ней!
Но завтра я проснусь, услышав незнакомый звон,
Мрака не увижу, мир мой будет света полн.
Голос в голове моей, так ясно слышен он,
Скажет громко: «Всё, что было раньше-сон»
Встану с кровати и выйду на улицу.
Первое время свет глаза будет жечь.
Я привыкла не верить, что люди могут быть добрыми,
Что не всем из них нужно изрыгать свою желчь.
И вот к новому миру я приросла основательно,
Но по-прежнему есть во мне подозрительный змей.
Мне хотелось бы верить, что будет жизнь всегда сладкая,
Было б очень страдательно расставание с ней.
Но что происходит, почему же гаснет свет?
Голос в голове затих, его в сознании больше нет.
Вновь я заперта  в подземелье, здесь я буду сотни лет.
Прекрасный новый мир, скажи, ты сон был или нет?
Жизнь есть сон, рублю конём,
Ничего я не боюсь, ведь жизнь есть сон,
Какой угодно быть может он,
Смотря насколько мир фантазии силён.
Но всё можно изменить, ведь жизнь есть сон.
Важно только понимать, где он.
17) Жизнь по акции
В резиденции небесной очень было хорошо,
Но потом мне сообщили, что день Икс до нас дошёл.
Привели на местный маркет и сказали выбирать,
Кем и где в наземной жизни мы бы захотели стать.
Вроде, знала все уловки...Своего же блага ради
Жизнь я выудила сзади верхней магазинной полки.
А на кассе мне сказали, что мне крупно повезло,
Что по Акции я получаю родителей два в одном!
Мама, Папа - два в одном... Жизнь по Акции, как назло.
Половина страны живет прекрасно,
Половина плоды воровства жнёт,
Им жизнь пробили мимо кассы,
Таких «счастливцев» целые массы,
На себе носят ценники красные,
На своих плечах держат властный гнёт.
Повезло мне больше многих. Часто ни на что не глядя,
Требую к себе я жалость, Ни за что хочу награду.
А потом я вспоминаю, что страданья у людей
Невыносимые бывают, многие из них бедней.
Но продолжают жить они, не становятся подлей!
Если змей депрессии в сердце крадётся.
Врата ему не спеши открывать.
Скажи себе, что все обойдётся,
Пусть кровь бурлящая в тебе льётся,
Ты не позволишь ей застывать!
Больше цена не будет падать,
Все зависит лишь от вас.
На качество роптать не надо -
Полюбите жить сейчас!
 
18) Коммуналка
Бегаем по земле,
Словно мы – муравьи...
Носим на свои плечах вопросы, что нас тяжелее раза в три...
Наши дома растут на десятки метров от земли,
Надеемся, что не избавятся от нас, кипятком полив.
Двести лет назад наши многоэтажки
Сочли бы несуразными и страшными.
Создают видимость цивилизации,
Мол, у каждого есть свой островок безопасности.
Если раньше общей была вся страна,
Теперь общими стали только дома.
Каждый печётся о своей бетонной клетке -
Как же малометражку обустроить более метко?
А когда бы стёрли стены и посмотрели шире,
Стало бы понятно вроде,
Что мы в большой коммунальной квартире.
Кому  коммуналка  - сплошная перепалка,
Вроде бы,  всё общее, но всем чего-то жалко.
Кому коммуналка  – п од окном свалка.
Чтобы выжить,  здесь нужна стальная закалка.
Нас запугали, что если кто-то захочет стать богатым муравьём,
Выйти из крысиных гонок и не работать в наём,
Проблемы на его плечах геометрически будут расти,
Но может быть, случится переезд  с хрущёвки  в Москву-сити.

А нам, бедным муравьям,
Остаётся лишь трудиться ради наших сточных ям,
Средь обитателей бетонных тюрем дюжин
Чувствовать себя одиноким и ненужным,
Зато на собственной плите готовить ужин
И за соседской стенкой слышать скрип любви пружин.
Всегда будет чистота в голове, в  городе и в целом мире,
Если зона комфорта станет дальше, чем порог в квартире.
19) Не выпускайте Кракена!
Наше с тобой море такое чистое, гладкое,
От ветерка собирается легкими складками.
Путешествие по нему было бы сладким,
Но в глубине пучин есть одна загадка.
Там дремлет чудище, подобное Кракену,
Оно могло бы существовать древним, как мир, сном.
И мы бесстрашно плаваем над ним верхом,
Но ещё не научились подчинять себе глубину.
Ведь если как всегда небрежно камень в море уроню -
Исчезает вся надежда, нужно надевать броню.
Я как будто нажимаю кнопку красную твою
Кракена ты выпускаешь - и он, гневно просыпаясь,
Жаждет голову мою!
Но когда ты остываешь, Кракен будто усмирён,
Полностью им управляешь, погружается он в сон.
И во что бы то ни стало,  хочешь море успокоить,
Но флаг белый подниму я первой, чтобы тебя не расстроить.
Надолго мы застряли в этом кругу порочном,
И ещё много раз через него пройдём - точно.
Этот цикл: буря-мир и мы обесточены,
Но на этом решение проблем не кончено...

Так давай расправим парус, чтобы плыть всегда по ветру.
Уберём на нижний ярус мы все ссоры и обиду.
Нужно избегать бури,  чтобы не потерпеть крушения.
И тогда морские фурии,  точно, не выдержат поражения!

Кракена не выпускай! Гнев ненужный усмири,
И построим мы свой рай, личный наш четвёртый Рим
Посейдону принесу самые ценные дары,
Только чтобы удержал чудище на дне норы.
20) Песочный человек
Темнота - и сердце застывает вдруг,
И из-за двери слышен мне какой-то незнакомый стук.
Темнота - ночью все мои игрушки
Оживают и встают на уши,
Безобидные зверушки - звери до восхода солнца.
Темнота - одеялом укрываюсь,
Через щёлку взгляд свой робкий в неизвестность устремляю.
Темнота - я - сторонний наблюдатель,
Будто бы сижу в засаде,
Дремлет мама - мой спасатель,
Мир фантазии детей взрослым непонятен.

Главное не позволять
Страхам из детства во взрослую жизнь водворяться,
Нужно стараться у себя на уме  с ними не оставаться,
Станешь заложником - попадёшь в карцер.
Чудища жизни взрослой  не всем оказались по росту.
Побеждая их,  очень просто получить за коростой коросту.
Страхи похожи на астму... Жить с ними довольно опасно:
В них погрузившись, начнёшь задыхаться,
Но как же сложно от них избавляться!

Темнота - видеть не даёт, что в комнате творится,
Она искажает все знакомые мне лица.
Темнота - сейчас куда страшнее стала,
Из дому ушла, но в голове моей осталась.
Темнота - как узнать, что скрыто в ней,
Разогнать всех тараканов и убить всех упырей,
Хочется вздохнуть полней!
Темнота - что же станет моим фонарем?
Темный угол сознания осветит как днём?

Человек из песка в детстве многих из нас пугал,
В глаза детские пыль пускал, бояться фантазий своих заставлял.
Но выросли  мы и понимаем,
Что страхи все были лишь в нашем сознании.
Никогда не закончит свой век зловещий песочный человек.

21) Реинкарнация
Еду в метро, жалуюсь на жизнь.
Если кто на ногу наступит - Ух! Всё, держись!
Во мне зло, одно сплошное зло.
Меня так научили, что мир не покорить добром...
Иди по головам - иначе неудача,
Иначе самого тебя в яму зафигачат
Руку не тяни, пока не видишь выгоды,
Это жестокий мир - никто тебя не выгородит.
Как долго эти правила были моим кодексом чести,
Как долго я не могла с них, словно с иглы, слезть.
Казалось, что ими насытилась вся моя кровь,
Но потом откуда-то взялась любовь!
Чем будут пронизаны все наши дни,
Определяем только мы одни.
Все, что кажется штыком на жизненном пути,
Нужно для начала в себе самом найти.
Как пауки среди дерев плетём мы паутины:
У одних ловушки для мух, а у других - картины.
У одних в сетях дрожащих тварей густо,
А у других вместо сетей - произведение искусства.
Старые устои пересматривать полезно,
В голову пускать нельзя то, что само туда полезло.
Все воспринимать через призму здравой критики
Поможет голове всяким джанком не пресытиться.

Еду в метро, погружена в себя,
Эти люди, что вокруг, больше меня не коробят.
Мне легко...Как же мне легко
Теперь я поняла,  что хорошее недалеко.
«Как ты, так и к тебе» - вот новый по жизни девиз.
Говори всё в глаза и не смотри вниз.
Make your own business  -и всё будет peace!

22) Розовые очки
Я родилась с глазами цвета роз,
Их лепестки как линзы были мне...
Сопровождали весь мой личностный рост
И медленно начинали тлеть.
Огонь внутри возник ещё давно,
Когда отчаянья первые пришли
Я поняла: бороться тяжело,
И розовые линзы мне в том не помогли.
Они лишь предлагали мне смириться
И вере в лучшее всецело покориться!
Но каждый раз казалось, что быть так не должно,
Не всё, что устоялось, красит жизненное руно.
Пусть неприятную, но мудрость я смогу ещё понять,
Но ежедневные злодейства должны когда-нибудь былью стать.
А пока что способы обмана всё сложней и круче,
Ну,  кто же этих злоумышленников наконец проучит?
Розовые стекла больше на мне не заблестят,
Не перекроют взора, не затуманят ясный взгляд.
Долго они были пуленепробиваемыми,
В один миг разбились разбитыми ожиданиями.
Раньше было неспокойней время, но спокойно можно было жить.
Не закрывали люди на ночь двери,не боялись, что могут их убить.
Сегодня смерти боятся не больше, чем фоточек, слитых в инет.
Закрытые двери уже не спасут,
Гарантия свободы - лишь количество монет.
...а если вдруг у вас их нет- языком болтать запрет!
Как много девочек невинных за дружелюбие сочли
Вопросы дяденек интимные и на контакт с ними пошли.
Как много денег отжимали мошенники у простаков,
И как же сложно людям выбраться из этих душащих оков!
Но в конце концов вернётся всё туда, где быть должно,
Орда мерзавцев задохнётся  И жизнь спиной к ним повернётся...
Их время будет сочтено!

 
23) Сборная солянка
У себя в чертогах сижу на облаках,
Вкушаю из духовки пленительный запах.
Им насквозь пропитан мой внутренний мир,
Томимый ожиданием и видом одним.

Холодной думаю головой,
Но мысли - горячие пироги -
Томятся в ней до хрустящей
Корочки и ждут отворения духовки.

Если когда-нибудь стану я
Едой, то десертом  - непременно -
Безмятежная и сладкая жизнь моя,
Вместо вакцины шоколад введён внутривенно.

С муссовой легкой головой
Образы сытные плотские не дружат,
Люди с начинкой тяжелой и мясной,
Прошу, навязывать мне их не нужно!

На огромном жизненном блюде
Разбросаны разные люди,
Как совместимость в еде-союзы
Нужно соблюдать.

Смешались национальные кухни в одну банку,
И мы варимся в этой сборной солянке,
Желая поскорее разлиться по своим склянкам
И иметь под боком сытную хлеба буханку.

Каждый день вижу я много людей,
Смотря на них, всё чаще вспоминаю о еде.
И многие похожи на колбасный сруб:
Форшмаком в голове сформирован взора круг.

От кого-то вкусно пахнет,
Кто-то сладкий, словно сахар,
Кто-то - устрица изысканная в раковине -
Ждёт, чтоб на неё очередной лимон капал.
Кто-то прост, будто овёс,
У кого-то в булке хлеба попадётся крысий хвост.
Есть люди - сливочное масло,
Что блюдом самостоятельным быть пытаются напрасно.

А если бы спросили вас о том, каким вы были бы продуктом?
Молоком или вином, зефиром мягким или твёрдым козинаком,
Супом аутентичным или полуфабрикатным бигмаком ?
А напоследок напомню общеизвестную весть:
«Скажи мне, что ты ешь, и я отвечу, кто ты есть».
24) X-Ray
Не хватает сверхспособностей, до крайности обидно, хоть убей.
Необходимо их приобрести, чтобы не было досады и зависти,
Чтобы фантастика в фильмах не могла так завести
И не стоял в глазах вопрос о несправедливости.
Хочу знать, какое яблоко в тарелке не стоит брать.
Своими глазами могу оценить лишь внешний вид,
Не подозревая, что внутри жирный червяк сидит.
Зрение-рентген мне бы очень помогло
Насквозь человека просветить и узнать, пожирает ли червь его.
Ну, а пока что остаётся только верить чувствам,
Лишь догадываясь, что весь мир-это проеденная капуста.

Рентген -
Сканирую глазами.
Мой ген -
Мне послан небесами.
Мой плен -
В голове моей,
Он неотделим.
Смогу всегда смотреть сквозь стен
И залезать в сердца людей,
Лишь бы только было зрение-рентген.
Как много вещей моих  отправилось в небытие, больше их не найти.
Но это все пустяки,
Куда серьезнее  бывают пропажи людей.
Их поиски часто так ничтожны и безнадежны.
Часто так надежды оказываются ложны,
А удачные исходы так часто невозможны,
Что поиски обрываются на фразе «да чёрт с ним!»
Вот если бы в наши глаза
Встроена была сканера красная полоса,
Внутренний датчик ловил бы все сигналы сам,
Как на кассе штрих-коды пробивали бы людей по глазам.
Своим взглядом я бы исполосила  все уголки этого несовершенного мира.
Пытаться стоять на ногах в темноте надоело невыносимо.
Жить наугад и наощупь, пальцем тыкая в небо -
Необходима сверхсила!
25) Каждый сам решает, как вложиться нужно в своё тело.
Кто-то - книги натощак,
Кто-то у шприца под прицелом.
Кто-то жир сжигает в зале,
Ну,  а те, кто поленивей,
Свои складки удаляет
Косметической терапией.
Чтоб прыщей не появлялось, кожа гладкая была,
Всю еду, что вредная, выкиньте со стола!
Или наплюйте на все древние советы,
Пойдите и вколите в лоб свой кислоты!
Вы нас, предки, не учите, мы и сами всё умеем.
Если знать, как раньше жили, то за трендами мы не поспеем!
Нарощенные ногти, нарощенные волосы
Умственному вай-фаю не прибавляют полосы,
И из-за губ накачанных он не станет точно
Самым самым самым самым самым самым мощным!

Порою кажется, уколы ботокса
И подтяжки надоедливых морщин, -
Это попытка сделаться киборгом,
А не просто приманкой для мужчин.
Жаль, что не у всех есть стремление,
Точно  у компьютера иметь интеллект,
Омолодиться пытаются, но не знают,
Что делать с количеством сохранённых лет.

Ведь надо быть, а не казаться,
Да, встречают по одёжке,
Но чтобы души застежки
Твои могли кому-то сдаться,
Нужно знатно постараться.
Лучше меру соблюдать,
Чтоб своей лощёной рожей
Весь народ не распугать,
Давайте просто быть попроще!
г Москва



 
ОБ АВТОРАХ
Кедров Константин Александрович (при рождении — Бердичевский) родился 12 ноября 1942, в Рыбинске - поэт, доктор философских наук, философ и литературный критик, автор термина метаметафора (1984) и философской теории метакода. Создатель литературной группы и автор аббревиатуры ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз) (1984). Член Союза писателей СССР (1989). Член исполкома Российского ПЕН-клуба. Член Международного союза дворян (по линии рода Челищевых — свидетельство № 98 13.11.08). Главный редактор международного «Журнала ПОэтов». Лауреат международной южнокорейской премии Манхэ 2013, международной премии и серебряной медали Давида Бурлюка, международной премии поэта и философа Григория Сковороды. Автор сборников «Компьютер любви» с послесловием Андрея Вознесенского: «Константина Кедрова смело можно назвать Иоанном Крестителем новой метаметафорической волны в поэзии», «ИЛИ», «Дирижер тишины», «Говорящие звезды», монографии «Поэтический космос», книг «Инсайдаут», «Метаметафора», «Метакод», «Философия литературы».
Кацюба Елена Александровна родилась 24 января 1946 — русский поэт, член Союза Писателей, член ПЕН-клуба, одна из основательниц группы ДООС во главе с Константином Кедровым. Окончила отделение журналистики Казанского университета. По инициативе Юнны Мориц и Андрея Вознесенского была принята в Союз Писателей с рекомендацией Генриха Сапгира на первом общем собрании после распада СССР. С 1998 по 2003 г. она была телевизионным обозревателем в газете «Новые известия», с 2003 по март 2005 вела еженедельную колонку «Книжная полка» в газете «Русский курьер». Е. Кацюба — ответственный секретарь и арт-дизайнер «Журнала ПОэтов», создатель двух первых в России и в мире палиндромических словарей (медаль им. Б.Гринченко - последователя В.Даля - на фестивале «Славянские традиции»), автор поэтических книг: «Красивые всегда правы», «Игр рай», «Глядящие на пламя». Участница многих международных поэтических фестивалей, лауреат Международной премии и серебряной медали Давида Бурлюка, «Другие», 6-го Волошинского фестиваля, интернет-журнала «Окно» (Ирландия). «Если бы Хлебников жил сегодня, он писал бы, как Елена Кацюба», - сказал Андрей Вознесенский на сцене Таганки, где поэты праздновали в 2000 году Первый Всемирный день поэзии ЮНЕСКО.
Ерёмин Николай Николаевич родился 26 июля 1943 года в городе Свободном, Амурской области. Окончил Медицинский институт в Красноярске и Литературный им. А.М.Горького в Москве. Член СП СССР с 1981 г. Союза российских писателей с 1991г. и русского ПЕН-центра международного ПЕН-клуба. Кавалер Золотой медали «Василий Шукшин». Автор книг прозы «Мифы про Абаканск», «Компромат», «Харакири», «Наука выживания», «Комната счастья», «Волшебный котелок», «Чучело человека». Выпустил в свет Собрание сочинений в 6 томах Новые поэтические книги: «Идея фикс», «Лунная ночь», «Поэт в законе», «Гусляр», «О тебе и обо мне», «На склоне лет», «Тайны творчества», «Бубен шамана», «От и до», «Кто виноват?», «Владыка слов», «Гора любви», «В сторону вечности», «Папа русский», «Тень бабочки и мотылька», «Поэзия как волшебство», «Смирительная рубашка», «Подковы для Пегаса», «Сибирский сибарит», «Эхо любви, или Старик без моря» «Доктор поэтических наук», «Игра в дуду и в русскую рулетку», «Поэтическое убежище», «Енисей впадает в Волгу», «Смысл жизни», «Храм на любви» «Муза и Поэт», трёхтомник «Небо в алмазах» изданы уже в ХХ1 веке.
Николай Ерёмин является автором-составителем проекта «Миражисты», под грифом которого издал альманахи «Пощёчина общественной безвкусице», «5-й угол 4-го измерения», «ЕБЖ-Если Буду Жив», «Сибирская ссылка», «Кастрюля и звезда, или Амфора нового смысла» «Бомонд», «Рог изобилия», «Прятки Каш-Каш», «Точки над Ё»     Он - лауреат премии «Хинган» и «Нефритовый Будда». Победитель конкурса «День поэзии Литературного института - 2011» в номинации «Классическая Лира». Дипломант конкурса «Песенное слово» им. Н.А.Некрасова. Награждён ПОЧЁТНОЙ ГРАМОТОЙ министерства культуры РФ (Приказ №806-вн от 06.11.2012 подписал В.Р. Мединский). Публиковался в журналах «День и ночь» Марины Саввиных, «Новый Енисейский литератор» Сергея Кузичкина, «Истоки» Сергея Прохорова, «Приокские зори» Алексея Яшина, «Бийский вестник» Виктора Буланичева, «Интеллигент» Сергея Пашкова, «Вертикаль» Валерия Сдобнякова - Нижний Новгород, «Огни Кузбасса» Сергея Донбая, «Доля» Валерия Басырова, «Русский берег» Бориса Черных - Благовещенск, «Вовремя» Владимира Золотухина - Лесосибирск, в альманахе «Дафен» Цу Тяньсуя - город Синьян, на китайском языке, в переводах Хэ Суншаня, во «Флориде» Александра Росина - город Майами, в «Журнале ПОэтов» Константина Кедрова -- Москва, В интернете на порталах «Лексикон» Елены Николаевой - Чикаго, «Подлинник» Виктора Сундеева, «45я параллель» Сергея Сутулова-Катеринича», «Русское литературное эхо» - Иерусалим, «Стихи. Ру, Проза. Ру» Живёт в Красноярске Т:: 8 95О 4О1 ЗО1 7. Электронный адрес  nikolaier@mail.ru
 Астафьева Анастасия Викторовна родилась в 1975 году в Вологде.
. Член Союза Российских писателей с 2000 года. В 2003 году окончила Высшие литературные курсы при Литературном институтеим. М. Горького (г. Москва). В 2012 году окончила Санкт-Петербургский Государственный Университет кино и телевидения, специальность - киноведение. В 2003 году переехала на ПМЖ в Санкт-Петербург. С 2014 году живёт в Новгородской области. Автор множества сказок, повестей, рассказов и статей; участник семинаров и совещаний молодых писателей Вологодчины и Северо-Запада. Печаталась в вологодской прессе, в «Литературной России», журналах «Нева», «Очаг», «Мир женщины», «Вологодская литература», «День и Ночь», «Невский Альманах», «Искусство кино» 
 сайт http://kineya.narod.ru/

Русаков Эдуард Иванович  родился в 1942 году в Красноярске.
Окончил Красноярский медицинский институт (1966) и Литературный институт (1979). Работал врачом-психиатром (1966-81), редактором на Красноярской студии документальных фильмов (1981), руководителем литературной студии при Красноярском Дворце культуры (1982-91), корреспондентом газет «Евразия», «Вечерний Красноярск» (1991-98). Обозреватель газеты «Красноярский рабочий» (с 1998), заместитель главного редактора журнала «День и ночь». Член Союза российских писателей.
Член международного ПЕН-клуба (Русский ПЕН-центр, сибирский филиал).
Член Экспертного совета благотворительного общественного фонда им. В.П. Астафьева.
Живет в Красноярске. Женат, двое детей.
Печатается как прозаик с 1966. Автор  книг прозы. Конец сезона. Рассказы. Красноярск, 1979; Белый медведь. Рассказы и повести. М., 1981; Театральный бинокль. Рассказы и повести. Красноярск; 1982; Остров Надежды. Рассказы. Красноярское изд-во, 1986;
Очередь за счастьем. Рассказы, повести. Красноярское изд-во, 1990; Стеклянные ступени. Повести. М., "Современник", 1991; Дева Маруся. Повести и рассказы. Красноярск, 1995;
Ряд волшебных изменений. Рассказы. Красноярск, "Платина", 1999.

Чижевская Вера Августовна родилась в Белоруссии. С 1967 года живёт в Обнинске Калужской области. Начиная с 1989 по 2004 годы служила в городской газете "Обнинск" секретарём-референтом, где попутно вела ежемесячную поэтическую страницу "Шестое чувство", работая с молодыми авторами, при этом пропагандируя свободный стих - верлибр. Периодически начала печататься с 1979 года в городской газете «Вперёд». Публиковалсь: в журнале «Студенческий меридиан», «Крещатик» , «Дети Ра», в «Журнале ПОэтов»» и в альманахах «Истоки» и «День поэзии», в «Антологии русского верлибра», «Плавучий мост»….Первая поэтическая книга - «Чеканка» (1990 г. - Москва), последняя - «Во имя причала» (2016 г.). Член Союза писателей России..
Серебряков Степан Николаевич родился 26 мая 1949 года в Красноярске.  Детские и юношеские годы прошли на берегу могучей, сибирской реки Енисея.
           Окончив 10 классов, пошёл работать на завод телевизоров учеником фрезеровщика, затем работал по этой специальности два года.
С 1968 по 1974 год учился в медицинском институте. После окончания, которого работал по специальности врача педиатра три года, а затем после специализации врачом психиатром в системе социальной защиты населения Красноярского края.  Во время учёбы в школе стал писать стихи. Впервые они были опубликованы в газете «Советская Хакасия».
Печатался в коллективных сборниках, краевых газетах, журналах «Енисей» (Красноярск), «Соотечественник» (Берген, Норвегия), альманахе «Новый Енисейский литератор», «Гостиный двор», издающийся в г. Оренбурге, «Медицинской газете», журнале «Социальное обеспечение» г. Москва.
В 2004 году вышел сборник стихов «Вещий сон». Дипломант альманаха «Новый Енисейский литератор» за 2009 год в номинации «Поэзия».
В поэтическом конкурсе, посвященном семидесятилетию Великой Победы, объявленном сайтом «Фабула.ру», занял третье место.
В мае 2019 года издан второй сборник стихов «Леопардовый дождь».
Иванов Алексей Алексеевич  родился в 1964 году в селе Кожевниково Томской области. После школы поступил на геологоразведочный факультет Томского политехнического института, который окончил с отличием в 1986 году, получив специальность «горный инженер-геофизик». Работал в Северо-Енисейской геофизической экспедиции.
Публиковался в альманахах «Перезвон» (2010), «Радуга» (Лесосибирск, 2013, 2015, 2017), «Новый Енисейский литератор» (Красноярск, 2015–2018), «Литература Сибири» (Красноярск, 2015), «Поэзия Сибири» (Красноярск, 2016). Автор книги «Свет в моей душе» (2017). «Жили-были» В 2010 году стал призёром городского поэтического конкурса, посвящённого 35-летию Лесосибирска. В 2013 году вступил в лесосибирский городской народный литературный клуб «Радуга».Дипломант «Нового Енисейского литератора» за 2015 и 2016 годы. Дипломант конкурса одного стихотворения (2017).
Екатерина -  Августа  Маркова -  поэт, переводчик, критик. Родилась  в  Москве. Первая  публикация  состоялась  в  8 лет  в газете  "Московский  автозаводец". Вторая - в    «Дне  поэзии»,  посвящённом  100-летию  Анны  Ахматовой. Автор  поэтических  сборников "Последний  идол", "На  берегу  воды",  "Прогулка  с  Вороном",  "Приметы  слова". Работала  в  издательстве  "Современник",  сотрудничала  в  подпольном  журнале  "Вече" .Мать  известного  писателя  Емельяна  Маркова
Филатов Сергей Викторович – родился 01.06.1961 в г.Омске.
После окончания Алтайского политехнического института в 1985 году работал инженером технологом, сотрудником заводской многотиражки, нач. лаборатории, директором коммерческого предприятия, заместителем директора по маркетингу ОАО «Иткульский спиртзавод», помощником ректора в АПГУ, редактором городской газеты.Участвовал в краевых семинарах молодых литераторов, участник IX Всесоюзного совещания молодых литераторов (1989 г.). Учился в Литературном институте им. Горького.Стихи и проза публиковались в краевой, российской и зарубежной периодике, в коллективных сборниках, в антологиях, самостоятельными изданиями. Автор 8 поэтических книг и 4 книг прозы. Лауреат краевой премии им. В.М. Шукшина (1995 г.), премии Бийского отделения Демидовского фонда (2000 г.), городской муниципальной премии (2004 г.), краевой литературной премии им. Леонида Мерзликина (2006 г.), в составе коллектива редакции альманаха «Бийский вестник» премии им. А.Н. Некрасова Петровской академии наук и искусств (2008 г.), в составе коллектива авторов антологии «Состояние пространства» (авторский альманах «Август») – краевой премии им. Г.П. Панова (2009 год), премии журнала «Огни Кузбасса» в номинации публицистика за 2011 год, лауреат премии имени Александра Дунина-Гаркавича «За значительный вклад в деле сохранения и приумножения культурных и литературных традиций Сибири» 2013 год, премии «Энергия творчества», учрежденной Кузбасским филиалом Сибирской генерирующей компании (2015 г.). Победитель Московского международного конкурса «Золотое перо 2008». Лауреат премии бийского отделения Союза журналистов России им. Бориса Косенкова (2016 г.).
Попов Евгений Анатольевич родился 5 января 1946 года в Красноярске на улице Горького, 17 Русский писатель - прозаик, эссеист, публицист - коренной сибиряк, чьи предки пришли в Сибирь с Ермаком. Отцовская ветвь рода - с. Казачинское, материнская - с. Емельяново. Окончил Московский геологоразведочный институт (1968). Работал в Красноярской геологосъёмочной экспедиции, ЦНИЭЛ Министерства цветной металлургии, Красноярском отделении Художественного Фонда РСФСР. В своих рассказах и романах шифрует Красноярск, как «город К., стоящий на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан». Дебютировал в газете «Красноярский комсомолец» (1962), выпускал вместе с Эдуардом Русаковым «самиздатский» литературный журнал (1962). Дружил с поэтами Лирой Абдуллиной, Огдо Аксеновой, Майей Борисовой, Николаем Ерёминым, Алитетом Немтушкиным, Владимиром Нешумовым, Эдуардом Нониным, Романом Солнцевым, Анатолием Третьяковым, Зорием Яхниным, художниками Андреем Геннадьевичем Поздеевым и Тойво Васильевичем Ряннелем, скульптором В.Зеленовым, прозаиками А. Астраханцевым, С. Задереевым, С. Кузнечихиным, М. Успенским. Печатался в альманахе «Енисей», журнале «День и ночь». Сотрудничает с газетой «Красноярский рабочий». Первая заметная публикация - в журнале «Новый мир» с напутственным словом В. Шукшина (1976). В 1978 году был принят в Союз писателей СССР, но тут же из него исключён - за создание вместе с В. Аксеновым, Б. Ахмадулиной, А. Битовым, В. Высоцким, В. Ерофеевым, Ф. Искандером, Ю. Кублановским, Е. Рейном - неподцензурного альманаха «Метрополь». Восстановлен в 1988 году. Широко печатается в российских и зарубежных журналах, альманахах. Автор 20-ти книг прозы. Произведения Евгения Попова изданы на английском, болгарском, венгерском, итальянском, испанском, китайском, немецком, французском, финском языках более, чем в 20 странах мира. Он дин из основателей (1989), а ныне президент (2017) Русского ПЕН-центра, ассоциированный член Шведского ПЕН-Центра (1980), секретарь Союза писателей Москвы. Отмечен многочисленными литературными премиями. Заслуженный работник культуры РФ. В Московском театре юного зрителя с огромным успехом идёт спектакль по его трагикомедии «Плешивый мальчик». Место действия пьесы - Красноярск, улица Лебедевой. Персонажи - «качинские» маргиналы 70-х. Критики и литературоведы называют его «самым веселым анархистом российской словесности» и отмечают, что его проза «одновременно прекрасна и безобразна, ясна и туманна, трезва и ясна, как русский человек», что позволяет им считать его одним из самых ярких современных национальных писателей, идущих вслед за Михаилом Зощенко, Василием Аксёновым и Василием Шукшиным.
Быстрова Ирина Алексеевна о себе: Родилась  я 7 апреля 1998 года в городе Омске. Не зная, чем хочу заниматься дальше и не представляя себя в какой либо другой сфере, в 2017 году поступила учиться в Российский Государственный Университет имени А.Н. Косыгина в Москве на филологический факультет. Стихи начала писать два года спустя, переломным моментом стала смерть моего дедушки, в этот день в моей голове внезапно возникли первые строки стихотворения «Девять дней» (будет ниже), и я решила, что должна его закончить. На девятый день я его и закончила. Потом стала много думать о жизни, и в моей голове все чаще возникала мысль записать это с рифмой. Я следовала этой мысли. А потом мне пришла идея в стихотворной форме излагать описания к своим фотографиям, поэтому многие мои стихи неразрывно с ними связаны. Это также работает как своеобразный вызов: «придумать смысл для, казалось бы, бессмысленного фото, и рассказать его с рифмой». Такие стихи получаются довольно необычными, поэтому я надеюсь, что принимаю хотя бы небольшое участие в очередной стихотворной революции!
Внуки Ра
 
  Альманах Доосов и Миражистов
  СОДЕРЖАНИЕ
Константин КЕДРОВ
Елена КАЦЮБА
 Николай ЕРЁМИН
 Анастасия АСТАФЬЕВА
 Эдуард РУСАКОВ
Вера ЧИЖЕВСКАЯ
Степан СЕРЕБРЯКОВ
Алексей ИВАНОВ
Екатерина-Августа МАРКОВА
Сергей ФИЛАТОВ
Евгений ПОПОВ
  Ирина БЫСТРОВА    
   
 Формат 60х84 
 1/16 Бумага офсетная. Тираж 100 экз. Заказ 01-011
     Отпечатано в типографии «Литера-принт»,
         Красноярск, ул. Гладкова, 6, оф. 030
                Телефон 8(391) 2 950 340

Читайте альманах  ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ!