Глава XV. Подари мне это счастье!

К началу: http://stihi.ru/2019/08/19/665


«Шимек!» «…Ядзя?! Это ты?! Неужели ты?!.. Боже, как ты изменилась, как похорошела! Я никогда бы тебя не узнал… Когда ты приехала?.. Что с Максом, где он?» Отец говорил сбивчиво и возбуждённо, как бы стараясь успеть задать все интересовавшие его вопросы – он чувствовал, что силы оставляют его, начинается головокружение, приступы дурноты – слишком знакомое ему предобморочное состояние…

«Да, Шимек, это я, твоя Ядзя… Да разве ж я так изменилась? Я всё та же – вот только немножко причёску изменила и одежду… Я ведь теперь пани Штилерман…» От удивления, отец чуть не поперхнулся. «Ты с Максом… вы… поженились??» «Да, дорогой…» «Когда же?» «А почти сразу, как ты уехал… Уже, почитай, три года…» «Почему же мне Макс не сообщил об этом?» «Разве? Я думала, он тебе написал…» «Нет…он мне вообще не писал – только переводы посылал… И когда приезжал на гастроли, ничего не сказал…Но что же мы стоим тут! Идём ко мне!» Верный «рыцарским» традициям, привитым ему Максом, отец наклонился, чтобы взять чемодан – и тут всё поплыло у него перед глазами…

Когда он открыл глаза, был уже почти вечер… Он полулежал полусидел на старой кушетке в своей мансарде. Несмотря на открытую форточку, в комнате стоял резкий запах камфоры…  Ядзя хлопотала возле плиты, переодевшись в «рабочее» платье и надев своей неизменный передник. Увидев, что отец очнулся, она тут же подсела к нему. «Здесь был доктор… Он мне всё рассказал… Это ужасно, Шимек, это ужасно! Я и не думала, что они и тебя, как Макса…» «А что с дядей?! Прошу тебя, говори скорее, не томи…» «Ты еще очень слаб, дорогой! Давай я тебя сперва накормлю, как следует, искупаю… Ты можешь встать? Давай я тебе помогу…»

Он принял ванну, переоделся в чистое бельё, сел за стол… Вскоре появились знаменитые Ядзины яства – куриный бульон с клёцками, отбивные котлеты, пирог с капустой и грибами… «Откуда это богатство?» – удивлялся он… «Кушай, кушай, Шимек! – тебе нужно восстановить силы…»  Оказывается, пока он был без сознания, Ядзя попросила доктора присмотреть за ним, а сама успела сбегать в мясную лавку, к зеленщику, бакалейщику – и приготовить воистину королевский обед…  Отец быстро насытился – он вообще очень скромно питался все эти годы и практически всухомятку… Откинувшись на спинку стула, он слушал Ядзин рассказ…

«Макса забрали в гестапо, Шимек… И вот уже три месяца мне ничего о нём не известно…» «Как, когда это это произошло? Расскажи по порядку…»  «Они пришли во время спектакля… Офицер и несколько солдат… Потребовали прекратить представление – сказали, что театр закрывается – приказом какого-то министра… Макс стал с ними пререкаться, возмущаться – ты ведь знаешь его… Публика стала расходиться – и Макс потребовал от офицера компенсацию за убытки… «Хорошо», – ответил тот, – «вы её получите – но только сначала вам придётся поехать с нами…» И его увезли… Я не знаю, куда мне идти, где его искать… Ох, Шимек, я так его люблю, так люблю… как мне тошно без него…» Отец впервые видел её плачущей…

«…Когда ты уехал, три года назад, в доме стало совсем пусто и тоскливо… Макс часто не возвращался ночевать, а потом и вовсе перестал появляться дома. Я и подумала, что больше ему не нужна, и мне пора подыскивать себе другую… работу. Но однажды – совершенно неожиданно – он появился дома днём. «Ядзя, –  говорит,- у меня к тебе просьба… она тебе покажется немного странной… у нас заболела актриса, а вечером спектакль. Ты бы не могла её заменить? Роль почти без слов – только когда подойдёт к тебе артист Ицик – ну, ты его знаешь, – тебе надо будет сказать всего четыре слова: «Что вы говорите, пан!»

«В театре меня нарядили в роскошное платье, сделали красивую причёску, напудрили лицо, накрасили губы… Когда Макс вошёл в гримёрную, он всплеснул руками и даже вскрикнул от удивления: «Какая ты красивая, Ядзя! Настоящая пани крулёва! (королева)»

«Я стала участвовать в спектаклях» – продолжила свой рассказа Ядзя, – «Сначала получала роли без слов, как говорил Макс, «в массовке». Я ведь не знаю вашего языка… Но Макс сказал, что я способная – и смогу заучить фразы, даже их не понимая. Он начал со мной заниматься… Ох, Шимек, мне казалось, что это была пустая затея – какая из меня актриса! Но дядя твой не отступался – и через три месяца я сыграла леди Макбет… А после спектакля Макс зашёл ко мне в гримёрную с огромным букетом роз и предложил мне… пожениться… то есть… выйти за него замуж…»

А потом Макса пригласили в Берлин – и счастливые молодожёны с радостью отправились туда, строя самые радужные жизненные планы…

Отец слушал – и ушам своим не верил: дядя Макс, закоренелый холостяк, бонвиван, крутивший романы с самыми утончёнными аристократками Варшавы, Вильно, Кракова – сделал предложение, и кому! – простой деревенской женщине Ядзе, его няне, которая в детстве ему казалась… почти старухой – всегда замотанная в крестьянский платок, в грубой одежде и неизменном холщовом фартуке… Но глядя на сегодняшнюю Ядвигу фон Штилерман, «ясновельможную пани крулёву», он начинал понимать Макса… Настоящая сказка о Золушке!..

Заботами Ядзи, отец стал поправляться, его лицо округлилось, стали возвращаться силы… По настоянию «няни», они совершали ежедневный утренний моцион, гуляя по тенистым паркам и окрестным рощам… И отец подумал о том, что со стороны они, вероятно, выглядят, как счастливая пара влюблённых… Как причудлива бывает человеческая судьба – потеряв свою возлюбленную, он прогуливается под руку со своей бывшей няней – и любимой женщиной родного дяди… Какая жестокая ирония!.. И как всегда, воспоминание об Ирен острой болью пронзило мозг. А к горечи потери любимой еще добавилась тревога за судьбу и жизнь Макса... 

Как-то во время одной из таких прогулок, Ядзя, внезапно помрачнев, произнесла: «Шимек, мне надо возвращаться в Берлин – я должна узнать, что с Максом… Знаешь, когда нацисты пришли к власти, у него сразу появились нехорошие предчувствия. Он мне как-то показал свой тайник – вделанный в стену сейф с кодовым замком, завешенный картиной. В сейфе лежали деньги и какие-то бумаги. Он сказал тогда: «Если со мной что-то случится, Ядзя, возьми себе половину, а половину отвези Сэми в Гейдельберг. И не забудь захватить вот эти документы»... Я привезла тебе – и деньги, и документы. Когда вернёмся домой, я тебе это всё отдам. А обратный билет у меня на послезавтра…»

Отец встал, как громом поражённый... Ядзя уезжает! Он снова остаётся один... За это время он так привык к её обществу, её заботам, тёплой улыбке – что уже не мог себе представить прежнего одинокого существования. Он не переставал восхищаться её новым обликом, любоваться её красотой. Но душой это была всё та же Ядзя – добрая, преданная, отзывчивая… Сердце его снова заныло – от ожидания новой потери… Уже сколько их было в его жизни! Но злосчастная судьба всё никак не унимается… В молчании они вернулись домой. Ядзя передала ему пакет с деньгами и документами. Отец развернул его – там оказалась баснословная сумма – около двух тысяч рейхсмарок. В конверте с документами он обнаружил выписанный на его имя нансеновский паспорт – с ним отец мог беспрепятственно покинуть Германию и поселиться в любой европейской стране. Дорога в Париж была открыта.

Весь следующий день они с Ядзей почти не разговаривали. Он молчал и мрачно наблюдал, как она складывает свои вещи, но было видно, что и ей очень не по себе… Стоя над раскрытым чемоданом, она внезапно расплакалась, утирая слёзы какой-то блузкой, которую собиралась уложить… Отец резко встал и вышел из дому. Он долго бродил по улицам ставшего вначале таким родным, а теперь враждебным города. Ему было всего 23 года, но казалось, что прожита целая жизнь, наполненная горечью, страданиями, потерями… Да, он уедет в Париж… Но зачем? Какой смысл продолжать учёбу, если в его жизни уже не осталось ни одного близкого человека? И некому уже радоваться его успехам и огорчаться его неудачам... Он снова на свободе, обеспечен - но совершенно один… И опять, как тогда, перед арестом, когда он шёл из дома Фридлендеров оглушённый известием о смерти Ирен, он подумал о том, что готов оборвать эту бесконечную цепочку несчастий. Это можно очень легко сделать и даже почти безболезненно…

…Но он вдруг вспомнил слова старого раввина из варшавской синагоги: «Запомни, сынок, жизнь – это самый ценный, самый великий дар, данный нам Всевышним – и никто не вправе лишать жизни ни себя, ни своего ближнего. Почти все запреты Торы отменяются во имя спасения жизни. В Талмуде сказано – спасший одну жизнь, спас целый мир… Твоя жизнь тебе не принадлежит – это собственность Творца, и ты не вправе ею распоряжаться, как тебе заблагорассудится – ибо смысл её заключается в исполнении Его воли, его заповедей. Мы обязаны пройти свой путь до конца – как бы горек он ни был, как бы ни была тяжела ноша – и выполнить свою миссию, наложенную на нас Всевышним»

Он вернулся домой под вечер… Вещи Ядвиги были уложены… «Я приготовила обед, Шимек!» - тихо сказала она… Давай посидим с тобой, посумерничаем… напоследок».  Они сидели за столом в полном молчании. Отец едва притронулся к еде… «Давай выпьем» - вдруг произнесла Ядзя – «Я купила вино». От бокала терпкого мозельского вина он немного захмелел… На город спустилась ночь, но они не зажигали свет. «Шимек» - тихо позвала Ядзя – «подойди ко мне»

…Отец внезапно ощутил тепло её учащённого дыхания. Порывисто обняв его, она стала судорожно покрывать поцелуями его лоб, глаза, губы… «Ядзя!» - в ужасе отшатнулся он – «Что ты делаешь?! Опомнись!»  «Иди ко мне, родной! Обними меня, Шимек, прошу тебя, умоляю – нет в том греха, видит Бог – нет! Я люблю Макса – люблю больше жизни. Но после него, нет для меня в этом мире никого роднее и ближе тебя… Вы оба – моя жизнь, моё счастье, моя боль, моя радость…. Быть может, мы видимся в последний раз – и я не могу, пойми, не могу расстаться с тобой вот так, как будто мы чужие друг другу… У Макса не могло быть детей – это подтвердили все врачи… Поэтому я прошу тебя, Шимек, подари мне это счастье!..»

Проснувшись утром, отец понял, что Ядзя ушла… Он вскочил с постели, стал лихорадочно одеваться, чтобы успеть на вокзал до отхода поезда, но заметил лежащую на столе записку. «Родной мой» – писала Ядвига – «Мы уже простились с тобой этой ночью – и потому не надо меня искать на вокзале. Скорее всего, мы больше не увидимся. Но то счастье, которое ты мне подарил, всегда пребудет со мной… Прощай, мой маленький Шимек, – и да хранит тебя Господь. Твоя – Ядзя»


http://stihi.ru/2019/09/01/629