В стихах, увы, всё больше смутной грусти. Венок со

Это совместный труд: в качестве магистрала взят сонет Виктора Алимина,
мной написаны четыре первых сонета венка, остальные десять дописаны Виктором.


-1-
В стихах, увы, всё больше смутной грусти*,
Существованье нас не веселит
И радостей, отнюдь, нам не сулит,
И к ним нас даже близко не подпустит.

Под старость уподоблюсь Заратустре
И удалюсь как инок в скорбный скит.
Пусть там меня виденье посетит,
Как избежать сражений в Фамагусте.

Как в "Годунове" вновь безмолвствует толпа, 
И "Золотой Телец" всем миром правит.            
Толпа же, словно валенок, тупа.               

Мы ж изменить не в силах и не в праве.             
И слушать голос твой никто не станет.               
Года ли давят? Муза ли скупа?               

-2-
Года ли давят? Муза ли скупа?
Но возмущаться просто неохота.
Не шевели застойного болота,
Не воздвигай никчёмного столпа!

Силлабо-тоники торённая стопа,
Любовной лирики избитая икота,
Романтика романов Вальтер Скотта,
Пейзажей акварель, балеты Петипа –

Всё надоело нам. Поэзия глупа,               
А наш язык изменчив, но не гибок.               
Кому нужна ажурная резьба?               

И нам не избежать неточностей, ошибок.    
Мы ищем ярких образов, улыбок.               
К цевнице светлой всё трудней тропа.               

-3-
К цевнице светлой всё трудней тропа.
Сложна работа, а находки реже,
Как поиск янтаря на вражьем побережье,
Задравши свою попу на попа.

Ты что-то ищешь, но слова – щепа.
Порою критик правду-матку врежет.
Ну, а победа в конкурсах не брезжит -
Давным-давно разрезаны хлеба.

За темы сложные давно уж не берусь я,   
Ведь это непосильный тяжкий труд.         
И жёстких нар опробуешь ты брусья –      

Они в бараний рог тебя согнут.               
Да, годы, чёрт возьми, своё берут.             
Я по реке судьбы доплыл до устья.            

-4-
Я по реке судьбы доплыл до устья.
Неведомое море предо мной.
Оно не манит силой неземной,
И потому пред смертью не молюсь я.

Но мне мои отказывают гусли,
И давит непомерно летний зной,
И не склоняюсь я пред новизной -
Меня не удивишь. Такой уж гусь я.

В событьях нынешних никак не разберусь я.         
Ведь нынче важно "Что? Зачем? Почём?"      
Должно быть, просто понапрасну злюсь я.      

И нам, "совкам" не нравится, причём             
Ведь жизнь в Москве, как прежде бьёт ключом -
Меня совсем не тянет в захолустье.               

-5-
Меня совсем не тянет в захолустье.               
Я городской давно со лба до пят,
А прошлое в мерцании лампад
Отпето сотни раз в сорокоусте.

И напрочь позабыт вкус мятный уст тех,
И девушки любимой гордый взгляд,
И вдаль летящий парусный фрегат…
За грань времён, как ты не рвись, не пустят.

Да и зачем? – Напрасна здесь мольба:      
Билет в былое не дают по блату,
Иль невозможную взимают плату.

И что корить Фортуну, раз слепа?
Уже не так нас мучает утрата,
Не раздражает праздная толпа…


-6-
Не раздражает праздная толпа,
Привыкшего к столичной жизни бурной:
То праведной, то шумной, то гламурной –
Всем разная назначена судьба:

К одним – щедра, к другим она скупа –
Довольствует их порцией дежурной,
Но кто-то стал звеном номенклатурным –
Видать, не дура у него губа.

Смешна подчас пустая похвальба,               
И редко красит человека место,
Когда в годах, то сознаёшь сам честно –

Внутри скрипишь, как старая арба.
Уже со своего не слезть насеста
И всё плотнее быта скорлупа.

-7-
И всё плотнее быта скорлупа.
И чаще сон спешит нам веки смежить,
О подвигах мы стали думать реже,
И не влечёт, как в юности, борьба.

Других зовёт мир открывать труба, –
Чьи мысли хоть абстрактны, но не свежи,
И не романтика их чувства нежит,
И рай им не шалаш, и не изба…

Да будь в любой колоде даже туз ты,
Но столько бед на жизненном в пути:
Его не так-то просто обойти:

Коль встал случайно на тропу Прокруста,   
Теперь ты у Судьбины злой в сети,
Которая из рабства не отпустит.

-8-
Которая из рабства не отпустит,
И как не рвись, напрасны все потуги,
Раз намертво завязан в этом круге,
То мало толка от пустых дискуссий,

Хоть на словах ты ритора искусней –
Здесь ни елей лить миленькой супруге
За чаепитьем или на досуге:
У сильных мира трудно быть во вкусе.

Не всем с небес даётся благодать:               
Не всем легка до судных дней дорога.               
Хоть ждём от жизни часто очень много –               

Но нам отмерена всего лишь пядь:               
Но грешны мы душою перед Богом.               
И перемен уже не стоит ждать,   

-9-
И перемен уже не стоит ждать,               
Коль финишная ленточка так близко,
Её порвёшь и вычеркнут из списка,
Но вот Творца ли там стоит печать?

А за грехи придётся отвечать,
Особенно, когда ты падал низко,
Дай Бог, чтоб поминальную записку,
Смогли друзья на сорок дней подать.

И всё слабее руки держат вожжи,       
И застилает часто глаз слеза,
И всё туманней в церкви образа,

А час теперь иных недель дороже.
Звучат всё те же в доме голоса,
И за окном пейзаж один и тот же.

-10-
И за окном пейзаж один и тот же.
Его сменить не просто, коль взят в плен
Привычек прежних: то не встать с колен,
То возраст недовольство жизнью множит.

Диван теперь – любимейшее ложе:
Стихи из классиков, иль про войну рассказ:
Душа не любит нынешних прикрас,
И к временам мы с каждым годом строже.

И нам покой теперь всего дороже.               
Но вдруг приснится, что ушла жена –
И станет очень страшной тишина,

И сразу пробежит мороз по коже,
Внутри как будто лопнула струна…
Поймёшь – пора судьбу свою итожить.

-11-
Поймёшь – пора судьбу свою итожить.
По осени цыплята любят счёт,
И надо знать, что выйдет под расчёт, –
Порадоваться иль кричать: «О Боже!

Как я живу, так жить совсем негоже».
Но кто сегодня праведно живёт?
Есть в каждой сотне свой искариот,
А если нет, то кто-то станет позже…

Приходится с трудом здесь выживать. 
Порядки новые нам не по нраву:
Неправые, они всё чаще правы –

Не раз припомнишь и отца, и мать,
И сколько накопил в душе отравы,
Перебирая в мыслях жизни кладь.               

-12-
Перебирая в мыслях жизни кладь.               
Узнаешь точно, что же есть в остатке:
Сплошная горечь или жребий сладкий,
Вкушать ли славу или горевать.

У всех за годы, лишь посмотришь, – рать
Бед и проблем, хоть жизнь была в достатке,
Чтоб их учесть – не хватит и тетрадки,
И вряд ли все возможно описать…

А хочется бег быстрых лет стреножить –   
Вот где характер стоит проявить!
Но жаль – тонка связующая нить –

А лопнет – на лопатки рок уложит…
Но лень порою что-то изменить,
И дни теперь, как близнецы похожи,      

-13-
И дни теперь, как близнецы, похожи,               
Вот судный замаячил за спиной,
Которая давно почти дугой –
Так гнётся крепостной перед вельможей.

Да, тяжесть лет любой страшнее ноши,
Но – пройден путь, и не грозит другой,
Мы за чертой уже одной ногой,
Да и душа ночами часто в дрожи.

Здесь все грешны – и тот же плебс, и знать,
На западе живут, иль на востоке.
Скрывать непросто явные пороки:

Душой ты свят иль просто подлый тать…
«Всему на свете (верно) выйдут сроки» –
И вечный штиль. И только тишь да гладь.       


-14-
И вечный штиль. И только тишь да гладь.
Когда сердца к искусству охладеют,
Не радуют пришедшие идеи,
И на проблемы как бы наплевать.

Такой удел не дай кому взнуздать,
И стать в конечном счёте фарисеем**,
Мы пожинаем то, что мы посеем –
А хочется, чтоб было всё «на ять».

И без поэта в мире было б пусто,               
И пусть в капусте, как и все, рождён,
Кто словом вещим не был восхищён?

Но на Парнас его навряд ли пустят…
И потому, из-за таких времён
В стихах, увы, всё больше смутной грусти.

Магистрал

В стихах, увы, всё больше смутной грусти, –
Года ли давят, Муза ли скупа?
К цевнице светлой всё трудней тропа,
И по реке судьбы доплыл до устья.

Меня совсем не тянет в захолустье,
Не раздражает праздная толпа,
И всё плотнее быта скорлупа,
Которая из рабства не отпустит.

И перемен уже не стоит ждать,               
И за окном пейзаж один и тот же,               
Пора давно судьбу свою итожить,               

Перебирая в мыслях жизни кладь.               
И дни теперь, как близнецы похожи,               
И вечный штиль. И только тишь да гладь…