Моя родная чужая бабушка

"Каждый помнит запах бабушкиного дома"-именно с этих слов начинается аннотация к книге Фредерика Бакмана "Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения".
И вот тут-то оказывается, что далеко не каждый.
Одна моя бабушка Маша (мамина мама), к сожалению, не дожила до моего рождения.
А самое яркое воспоминание о второй бабушке Тасе (папиной маме), как она, приехав к нам в гости, отправила 5-летнего ребенка (меня) за квасом через две самые оживленные центральные дороги. Детям страх не ведам, и я с гордостью рассказывала об этом маме. Но у мамы на это счет было свое мнение. Она до сих пор вспоминает, какой ужас ее охватил, а бабушка Тася, знай, себе повторяла: "А что я такого сделала?"
Но, тем не менее, у меня был в жизни человек, которого я в полной мере могу считать своей бабушкой.
Мария Ивановна, наша соседка из второго подъезда, живущая на втором этаже. На окнах неизменные белые кружевные шторы. Бывало, выйду я на улицу погулять, сяду на скамеечке напротив ее подъезда и смотрю на окна. А она, как чувствует, что я смотрю, шторку отодвинет, улыбнется мне и машет рукой, мол: "Заходи ко мне". Я срываюсь с места и бегу.
Надо сказать, что мама мне не разрешала ходить "по домам, как колобкова корова", но к Марии Ивановне это не относилось. Я мигом взбегала на второй этаж, а Мария Ивановна уже открыла дверь и ждет меня у порога. "Давай, проходи, сейчас чай будем пить". Руки мой...
"Надо маме только позвонить"-говорю я.
А она уже набирает номер телефона: "Надя, здравствуй, ты не волнуйся, Маша у меня". "Да что, ты, какое беспокойство, нам всегда так хорошо вместе".
А я уже помыла руки и захожу на кухню.
На столе появляются мои любимые чашечки из белого фарфора с зеленым яблоком на боку и с золотой каемочкой. И точно такие же блюдца. И всегда в доме были блины. Как-будто, она знала, что я приду. Блины ели с медом или яблочным вареньем. Я болтала без умолку обо всем подряд. А Мария Ивановна всегда говорила: "Да что ты, это ужасно интересно, только ты прожуй сначала, а то подавишься, кто мне еще столько всего интересного расскажет".
У Марии Ивановны был волшебный шкаф, в котором было очень много игрушек.
Почему-то мне больше всего запомнился танк металлический зеленый, у которого вращалось дуло, и он издавал такие громкие трескучие звуки, имитирующие стрельбу. Я могла играть с ним часами.
А еще была качеля деревянная, висевшая в проеме двери в спальню. И турник...
А познакомились мы вот как:
Мама была беременна братом и попала на сохранение. Папа работал на шахте посменно и мама просила Марию Ивановну отводить меня в садик и забирать от туда. Несколько дней она исправно водила меня в сад, а потом сказала: "Надя, чего я ее в сад буду водить, когда нам вдвоем так хорошо". Так я поселилась в доме у самого доброго человека на свете. Она носила кофточки в мелкий цветочек с рюшами на манжетах и большие круглые часы с коричневым ремешком. Они мне казались слишком большими для женской руки, я считала их мужскими. Удивительно, но я до сих пор помню, как пахло в ее доме. Это была смесь чего-то выпечного и свежестиранного белья с крахмалом. И иногда немножко примешивался аромат пионов, если это было лето.
Вам может показаться, что у нее не было своих детей и внуков, но это не так.
У нее был сын и дочка.
Сын жил в Комсомольске-на Амуре и у него было двое детей-Ира и Денис.
Денис был мой ровесник, Ира помладше. Они приезжали к ней на лето.
Дочка жила в Челябинске, у нее было две дочери-Ирина и Настя.
Они тоже приезжали на лето к бабушке.
Настю я любила очень, хотя она была на целых ПЯТЬ лет старше меня.
По детским меркам это ужасно много. Целая пропасть.
Только представьте, когда мы познакомились, мне было 8 лет, а ей 13. Она ощущала себя взрослой до мозга костей. У нее была "летняя" подруга Оля, ее ровесница, жившая в том же подъезде на 4 этаже. С бабушкой. у Оли не было родителей.
И с малявками, в возрасте 8-10 лет знаться не хотела.
Исключением была только я.
Мне разрешалось играть с ними в Монополию, прятки и, даже карты. Кататься на Олином велосипеде и ходить с ними за мороженым. Настя научила меня плести колечки из проволоки.
Ирка, Варька и Олеська- девчонки со двора говорили мне: "Вот уедет твоя Наська, ты к нам не подходи, мы тебя с собой играть тоже не возьмем". Брали, как миленькие
Настю я ждала весь год, как только начиналось лето, я каждый день звонила Марии Ивановне и спрашивала, не приехала-ли Настя.
Бывало, сижу на скамейке, смотрю на окно, не дернется-ли штора, не выглянет-ли Настя? Вместо этого выглядывала Мария Ивановна и, на мой вопрошающий взгляд, отрицательно качала головой.
А потом, вдруг, у меня дома раздавался телефонный звонок: "Маша, что же ты дома сидишь, Настя приехала". И счастью моему не было предела. И так, несколько лет.
А потом Настя совсем выросла и перестала приезжать...
А потом, выросла я и уехала учиться в Питер...
Летом, когда я приезжала на каникулы, я забегала к Марии Ивановне, приносила ей смородину, малину с нашего огорода, рассказывала про Питер, пила чай из той же самой кружки с яблоком. И убегала по своим делам...
Мама тоже частенько заходила к Марии Ивановне. Ей нравилась одна ее кофточка в мелкий цветочек. Мария Ивановна говорила: Умру, тебе достанется по наследству. А мама отвечала: ну что Вы, Вы же еще такая молодая...
Марии Ивановны нет вот уже 10 лет...
Когда она умерла, маме даже никто не сказал (она на тот момент уже переехала в другой район жить). Соседи сказали, что не нашли мамин телефон...Как-то она встретила бывшую соседку, прошло уже больше полугода, а она только узнала, что Марии Ивановны больше нет...
Но где-то на маленькой опушке, стоит домик с кружевными шторками, там сидит моя Мария Ивановна в кофточке в мелкий цветочек и пьет чай из кружки с яблочком.