Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате

«Песнь о Гайавате»  — классический памятник американской литературы, эпическая поэма Генри Уодсворта Лонгфелло, основанная на легендах индейцев народа оджибве. Впервые издана в США в ноябре 1855 года.

Хотя в качестве имени главного героя автор выбрал имя легендарного вождя индейцев, этот образ является собирательным: по словам Лонгфелло, поэма основана на легендах «о человеке чудесного происхождения», посланном к людям для того, чтобы «расчистить их реки, леса и рыболовные места и научить народы мирным искусствам»/Осирис образ/
Гитчи Манито, «Владыка Жизни», закуривает Трубку мира и созывает все индейские племена, обращаясь к ним с призывом закончить войны друг с другом и жить в мире, ожидая того дня, когда в ним явится Пророк, который укажет им «путь к спасенью».

Бабушкой Гайаваты была «дочь ночных светил» Нокомис, упавшая с Луны на Землю. Её дочь Венона родила сына Гайавату от Мэджекивиса, западного ветра, однако сама вскоре умерла, потому что Мэджекивис оставил её. Гайавата вырос, став смелым и ловким охотником. Он решил отомстить своему жестокому отцу, однако бессмертный Мэджекивис, увидев силу сына, призвал его вернуться к своему народу. Во время поста Гайавата знакомится с «другом людей» Мондамином и одолевает его, так что впоследствии Мондамин (маис) даёт людям свои плоды. Гайавата строит пирогу и покоряет «царя всех рыб» Мише-Наму (осетра). Он сражается со злым волшебником Мэджисогвоном и убивает его.

Гайавата влюбляется в Миннегагу, дочь мастера, изготовляющего наконечники для стрел, из племени дакота. Хотя Нокомис отговаривает его от брака с «чужеземкой», он сватается к Миннегаге и получает её согласие. Гайавата справляет свадьбу, на которой По-Пок-Кивис исполняет танец, Чайбайабос поёт, а Ягу рассказывает легенду о волшебнике Оссэо, сошедшего с Вечерней Звезды, и его возлюбленной, красавицы Овини. Миннегага благославляет поля, обходя их обнажённой, а Гайавата побеждает царя-ворона Кагаги, оставляя его у себя пленником. Затем Гайавата изобретает письмена для индейцев, чтобы они могли хранить свою историю и передавать сообщения на расстоянии.
Лонгфелло «открыл американцам Америку в поэзии» и «первый создал чисто американскую поэму». Сам Лонгфелло назвал свою поэму «индейской Эддой».
Прикоснемся к этому шедевру, ощутим глубину замысла....


 Генри Лонгфелло.
  "Песнь о Гайавате".

Миновали годы детства,
Возмужал мой Гайавата;
Игры юности беспечной,
Стариков житейский опыт,
Труд, охотничьи сноровки -
Все постиг он, все изведал.

        Резвы ноги Гайаваты!
Запустив стрелу из лука,
Он бежал за ней так быстро,
Что стрелу опережал он.
      Мощны руки Гайаваты!
          Десять раз, не отдыхая,
Мог согнуть он лук упругий
Так легко, что догоняли
На лету друг друга стрелы.

      Рукавицы Гайаваты,
Рукавицы, Минджикэвон,
          Из оленьей мягкой шкуры
Обладали дивной силой:
Сокрушать он мог в них скалы,
Раздроблять в песчинки камни.
           Мокасины Гайаваты( башмаки,сандали,сапоги...)
Из оленьей мягкой шкуры
           Волшебство в себе таили:
Привязавши их к лодыжкам,
Прикрепив к ногам ремнями,
С каждым шагом Гайавата
Мог по целой миле делать.

Об отце своем нередко
Он расспрашивал Нокомис,
И поведала Нокомис
             Внуку тайну роковую:
Рассказала, как прекрасна,
Как нежна была Венона,
Как сгубил ее изменой
Вероломный Мэджекивис,
              И, как уголь, разгорелось
                Гневом сердце Гайаваты.

Он сказал Нокомис старой:
"Я иду к отцу, Нокомис,
Я хочу его проведать
В царстве Западного Ветра,
У преддверия Заката".

Из вигвама выходил он,
Снарядившись в путь далекий,
        В рукавицах, Минджикэвон,
         И волшебных мокасинах.
         Весь наряд его
      богатый
       Из оленьей мягкой шкуры
Зернью вампума украшен
И щетиной дикобраза.
               Голова его - в орлиных
               Развевающихся перьях,
              За плечом его, в колчане, -
                Из дубовых веток стрелы,,
   Оперенные искусно
И оправленные в яшму.
А в руках его - упругий
Лук из ясеня, согнутый
   Тетивой из жил оленя.

Осторожная Нокомис
Говорила "Гайавате:
"Не ходя, о Гайавата,
В царство Западного Ветра:
Он убьет тебя коварством,
Волшебством своим погубит".

Но отважный Гайавата
Не внимал ее советам,
Уходил он от вигвама,
С каждым шагом делал милю.
Мрачным лес ему казался,
Мрачным - свод небес над лесом,
Воздух - душным и горячим,
  Полным дыма, полным гари,
Как в пожар лесов и прерий:
    Словно уголь, разгоралось( четвертый вид огня- будущее...)
          Гневом сердце Гайаваты.

Так держал он путь далекий
Все на запад и на запад
       Легче быстрого оленя,
        Легче лани и бизона.( Олень,лань,....)
Переплыл он Эсконабо,
Переплыл он Миссисипи,
Миновал Степные Горы,
Миновал степные страны
И Лисиц и Черноногих
     И пришел к Горам Скалистым,
В царство Западного Ветра,
В царство бурь, где на вершинах
     Восседал Владыка Ветров,
Престарелый Мэджекивис.

С тайным страхом Гайавата
Пред отцом остановился:
Дико в воздухе клубились,
      Облаками развевались
       Волоса его седые,( ветхий днями....)
       Словно снег, они блестели,
        Словно пламенные косы
         Ишкуды, они сверкали.

        С тайной радостью увидел
Мэджекивис Гайавату:
Это молодости годы
   Перед ним
        воскресли к жизни,
   Это встала из могилы
       Красота
      Веноны нежной.

"Будь здоров, о Гайавата! -
Так промолвил Мэджекивис. -
Долго ждал тебя я в гости
В царство Западного Ветра!
Годы старости - печальны,
Годы юности - отрадны.
Ты напомнил мне былое,
Юность пылкую напомнил
И прекрасную Венону!"

Много дней прошло в беседе,
Долго мощный Мэджекивис
Похвалялся Гайавате
Прежней доблестью своею,
Приключеньями былыми,
Непреклонною отвагой;
Говорил, что дивной силой
Он от смерти заколдован.

  Молча слушал Гайавата,
Как хвалился Мэджекивис,
    Терпеливо и с улыбкой
   Он сидел и молча слушал.
Ни угрозой, ни укором,
Ни одним суровым взглядом
Он не выказал досады,
          Но, как уголь, разгоралось
           Гневом сердце Гайаваты.

И сказал он: "Мэджекивис!
Неужель ничто на свете
Погубить тебя не может?"
И могучий Мэджекивис
Величаво, благосклонно
Отвечал: "Ничто на свете,
         Кроме вон того утеса,
Кроме Вавбика, утеса!"
И, взглянув на Гайавату
Взором мудрости спокойной,
По-отечески любуясь
Красотой его и мощью,
Он сказал: "О Гайавата!
Неужель ничто на свете
Погубить тебя не может?"

Помолчал одну минуту
Осторожный Гайавата,
Помолчал, как бы в сомненье,
Помолчал, как бы в раздумье,
И сказал: "Ничто на свете.
           Лишь один тростник( Бен/ сын/ холм....), Эпоква,
Лишь вон тот камыш высокий!"
И как только Мэджекивис,
Встав, простер к Эпокве руку,
Гайавата в страхе крикнул,
В лицемерном страхе крикнул:
"Каго, каго! Не касайся!"
"Полно! - молвил Мэджекивис.
Успокойся, - я не трону".





И пошел в страну красавиц,
В край Дакотов, Гайавата,
В путь далекий по долинам,
В тишине равнин пустынных,
В тишине лесов дремучих.

С каждым шагом делал милю
Он в волшебных мокасинах;
Но быстрей бежали мысли,
И дорога бесконечной
Показалась Гайавате!
Наконец, в безмолвье леса
Услыхал он гул потоков,
Услыхал призывный грохот
*Водопадов Миннегаги.
"О, как весел, - прошептал он, -
Как отраден этот голос,
Призывающий в молчанье!"

Меж деревьев, где играли
   Свет и тени, он увидел
      Стадо чуткое оленей.
"Не сплошай!" - сказал он луку,
"Будь верней!" - стреле промолвил,
И когда стрела-певунья,
Как оса, впилась в оленя,
Он взвалил его на плечи
И пошел еще быстрее.

У дверей в своем Вигваме,
Вместе с милой Миннегагой,
Стрелоделатель работал.
Он точил на стрелы яшму,
Халцедон точил блестящий,
А она плела в раздумье
Тростниковые циновки;
Все о том, что будет с нею,
Тихо девушка мечтала,
А старик о прошлом думал.

Вспоминал он, как, бывало,
Вот такими же стрелами
Поражал он на долинах
Робких ланей и бизонов,
Поражал в лугах зеленых
На лету гусей крикливых;
Вспоминал и о великих
Боевых отрядах прежних,
Покупавших эти стрелы.
Ах, уж нет теперь подобных
Славных воинов на свете!
Ныне воины что бабы:
Языком болтают только!



Миннегага же в раздумье
Вспоминала, как весною
Приходил к отцу охотник,
Стройный юноша-красавец
Из земли Оджибуэев,
Как сидел он в их вигваме,
А простившись, обернулся,
На нее взглянул украдкой.
Сам отец потом нередко
В нем хвалил и ум и храбрость.
Только будет ли он снова
К водопадам Миннегаги?
И в раздумье Миннегага
Вдаль рассеянно глядела,
Опускала праздно руки.

Вдруг почудился ей шорох,
Чья-то поступь в чаще леса,
Шум ветвей, - и чрез мгновенье,
Разрумяненный ходьбою,
С мертвой ланью за плечами,
Стал пред нею Гайавата.


Пред невестой Гайавата
Сбросил с плеч свою добычу,
Положил пред ней оленя;
А она, подняв ресницы,
Отвечала Гайавате
Кроткой лаской и приветом:
"Будь здоров, о Гайавата!"

Из оленьей крепкой кожи
Сделан был вигвам просторный,
Побелен, богато убран
И дакотскими богами
Разрисован и расписан.
Двери были так высоки,
Что, входя, едва нагнулся
Гайавата на пороге,
Чуть коснулся занавесок
Головой в орлиных перьях.

Встала с места Миннегага,
Отложив свою работу,
Принесла к обеду пищи,
За водой к ручью сходила
И стыдливо подавала
С пищей глиняные миски,
А с водой - ковши из липы.
После села,



стала слушать
Разговор отца и гостя,
Но сама во всей беседе
Ни словечка не сказала!

Да, как будто сквозь дремоту
Услыхала Миннегага
О Нокомис престарелой,
Воспитавшей Гайавату,
О друзьях его любимых
И о счастье, о довольстве
На земле Оджибуэев,
В тишине долин веселых.




"После многих лет раздора,
Многих лет борьбы кровавой
Мир настал теперь в селеньях
Оджибвэев и Дакотов! -
Так закончил Гайавата,
А потом прибавил тихо: -
Чтобы этот мир упрочить,
Закрепить союз сердечный,
Закрепить навеки дружбу,
Дочь свою отдай мне в жены,
Отпусти в мой край родимый,
Отпусти к нам Миннегагу!"

Призадумался немного
Старец, прежде чем ответить,
Покурил в молчанье трубку,
Посмотрел на гостя гордо,
Посмотрел на дочь с любовью
И ответил очень важно:
"Это воля Миннегаги.
Как решишь ты, Миннегага?"


И смутилась Миннегага
И еще милей и краше
Стала в девичьем смущенье.
Робко рядом с Гайаватой
Опустилась Миннегага
И, краснея, отвечала:
"Я пойду с тобою, муж мой!"

Так решила Миннегага!
Так сосватал Гайавата,
Взял красавицу невесту
Из страны Дакотов диких!


Из вигвама рядом с нею
Он пошел в родную землю.
По лесам и по долинам
Шли они рука с рукою,
Оставляя одиноким
Старика отца в вигваме,
Покидая водопады,
Водопады Миннегаги,
Что взывали издалека:
"Добрый путь, о Миннегага!"

А старик, простившись с ними,
Сел на солнышко к порогу
И, копаясь за работой,
Бормотал: "Вот так-то дочки!
Любишь их, лелеешь, холишь,
А дождешься их опоры,
Глядь - уж юноша приходит,
Чужеземец, что на флейте
Поиграет да побродит
По деревне, выбирая
Покрасивее невесту, -
И простись навеки с дочкой!"

Весел был их путь далекий
По холмам и по долинам,
По горам и по ущельям,
В тишине лесов дремучих!
Быстро время пролетало,
Хоть и тихо Гайавата
Шел теперь - для Миннегаги,
Чтоб она не утомилась.

На руках через стремнины
Нес он девушку с любовью, -
Легким перышком казалась
Эта ноша Гайавате.
В дебрях леса, под ветвями,
Он прокладывал тропинки,
На ночь ей шалаш построил,
Постелил постель из листьев
И развел костер у входа
Из сухих сосновых шишек.

Ветерки, что вечно бродят
По лесам и по долинам,
Путь держали вместе с ними;
Звезды чутко охраняли
Мирный сон их темной ночью;
Белка с дуба зорким взглядом
За влюбленными следила,
А Вабассо, белый кролик,
Убегал от них с тропинки
И, привстав на задних лапках,
Из норы глядел украдкой
С любопытством и со страхом

Весел был их путь далекий!
Птицы сладко щебетали,
Птицы звонко пели песни
Мирной радости и счастья.
"Ты счастлив, о Гайавата,
С кроткой, любящей женою!" -
Пел Овейса синеперый.
"Ты счастлива, Миннегага,
С благородным, мудрым мужем!" -
Опечи пел красногрудый.
**************
Солнце ласково глядело
Сквозь тенистые деревья,
Говорило им:
    "О дети!
Злоба - тьма, любовь - свет солнца,
Жизнь играет тьмой и светом, -
Правь любовью, Гайавата!"


Месяц с неба в час полночный
Заглянул в шалаш, наполнил
Мрак таинственным сияньем
И шепнул им: "Дети, дети!
Ночь тиха, а день тревожен;
Жены слабы и покорны,
А мужья властолюбивы, -
Правь терпеньем, Миннегага!"


Так они достигли дома,
Так в вигвам Нокомис старой
Возвратился Гайавата
Из страны Дакотов диких,
Из страны красивых женщин,
С Миннегагою прекрасной.
И была она в вигваме
Огоньком его вечерним,
Светом лунным, светом звездным,
Светлым солнцем для народа.

Впервые полностью перевёл «Песнь о Гайавате» И. А. Бунин, за что (вместе с книгой «Листопад») в 1903 году получил Пушкинскую премию. Его перевод до сих пор считается непревзойдённым.
...............
Прикосновение к высоко духовным дарам, взращивают наш дух. Подымает нас до высоты вибраций явленых в красоте текста....
Благостны минуты созерцания образов красоты, погружающих в мудрость, открывающих дары сердца. Степень его чувствования, способность проникнуть в глубину строк..