Беру-даю любя

"Я мира лик озаренный созерцал, не смыкая глаз,
Совершенству его дивясь.
Дыханье Лакшми из сада, где Вечная Красота,
Овевало мои уста.
Вселенной радость щедрую и вздохи ее скорбей
Я выразил флейтой моей."
(«Конец года», 1932)


Образ богини Урваши, юной женщины, исполненной жизни и красоты, олицетворяющей «молодость мира». Тагор не побоится сказать:

" Мысли отшельников – коврики для твоих лучезарных ног.

Перед твоими очами все три мира томимы тоской сладчайших тревог."

Поэт выходил «в мир» из «храма» юношеского романтизма, где традиция, ставившая дух над миром и требовавшая отрешенности, воспринималась как нечто непреложное. Теперь
Настежь храм растворен! Звон наполнил мой храм -

" Он открыт всем лучам, он открыт всем ветрам,

Грому, зовам дорог,-

И дремавший в нем бог

Влился в мощный поток, во вселенский поток!

Грудь открыл я мирам,

Мир – мой храм."

(«Храм»)

            Рай.

"Рай воплощением в моем горячем теле,
В моей печали, в нежности, в веселье

В моей любви,

В моем стыде, в моем труде, в бушующей крови,

В волнах моих смертей, моих рождений,

В игре всех красок, всех цветов, в оттенках, в свете, в тени.

Он влился в песнь мою…"

(«Рай»)

                ***

" Ты птице дал песню – поет она песню твою,

Больше отдать не под силу звончайшему соловью,

Ты голос мне дал, но я больше тебе отдаю -

Песню свою пою."

(«Беру – даю»)

Один из ведущих мотивов лирики Тагора – это поистине самозабвенное восхищение красотой мироздания, природы. В чем-то, скорее всего именно в психологическом настрое, оно восходит к мотивам растворения личности в самозабвенной любви к богу, которые свойственны средневековой индийской поэзии («бхакти»). Но у Тагора это прежде всего глубоко эмоциональное отношение человека к реальному миру природы, который восхищает поэта своей красотой и совершенством, влечет его своими тайнами, рождает у него ощущение единства в многообразии. В его восприятии природы, неизменно эмоциональном, и напряженный поиск, и счастье открытия, а самое главное – это бьющая ключом радость бытия и щемящее сознание быстротечности жизни.

Способность ощутить красоту мира он называет своим самым большим богатством. Дать другим глубже и полнее почувствовать красоту – это самый ценный дар, который он несет возлюбленной, всем людям.

"Богатство мое в зарницах, мерцающих нощно и денно,

Оно возникает мгновенно, исчезает мгновенно.

У него названия нет, но запомни его приметы,-

Воздух вдруг запоет, зазвенят на ногах браслеты…"

(«Подарок»)

Природа и человек у Тагора предстают в единстве прежде всего благодаря эмоциональному восприятию природы, что столь присуще самому поэту. С редким поэтическим проникновением в глубины восприятия Тагор показывает, как радостные чувства и переживания – душевный подъем любви, буйная игра жизненных сил юности, родительская нежность, радость творчества и познания – делают зрение человека более глубоким и острым. Они словно наделяют красотой окружающий мир, многое из того, что прежде казалось безжизненным и бесцветным,- «зажигают звезды». В страдании, душевном смятении мир является поэту безбрежным темным океаном – это «бесформенный мрак мироздания». Тагор раскрывает перед нами и своего рода «обратную связь» между ликом природы и человеческими переживаниями. Картина природы пробуждает воспоминания о пережитых чувствах, которые наполняли ее своим содержанием, несет отблеск былых переживаний, а вечность мира, вечное обновление жизни обращают мысли поэта к будущему.

Присущее поэзии Тагора то особое проникновение в глубины человеческих чувств, в котором художественное видение сочетается с философским осмыслением, интенсивно и полно проявляется в его любовной лирике. Это – совершенно исключительное как по чувству, так и по мысли вдохновенное славословие любви. Живой и непосредственный, то эмоционально напряженный, то утонченно лиричный, а иногда и совсем простой рассказ поэта о влюбленности и любовных переживаниях свободно поднимается до высокого философского обобщения, до постижения прекрасного.

Поэт умеет показать любовь как налетающий вихрь чувств, который сливает влюбленных воедино, срывая индивидуалистическую оболочку – «покровы души», и уносит за пределы повседневности.

"Налетай, ураган, сокруши, оглуши.

Все одежды сорви, все покровы с души!

Пусть она обнаженной стоит, не стыдясь!

Раскачивай нас!

Я душу обрел, мы сегодня вдвоем.

Без боязни друг друга опять познаем.

В безумных объятиях слились мы сейчас.

Раскачивай нас!"

(«На качелях»)

                Ты – есть, я – есть, мы – рядом!-мантра любви Тагора.


                Женщина
" Ты не только творение бога, не земли порожденье ты,—
Созидает тебя мужчина из душевной своей красоты.
Для тебя поэты, о женщина, дорогой соткали наряд,
Золотые нити метафор на одежде твоей горят.
Живописцы твой облик женский обессмертили на холсте
В небывалом еще величье, в удивительной чистоте.
Сколько всяческих благовоний, красок в дар тебе принесли,
Сколько жемчуга из пучины, сколько золота из земли.
Сколько нежных цветов оборвано для тебя в весенние дни,
Сколько истреблено букашек, чтоб окрасить твои ступни.
В этих сари и покрывалах, свой застенчивый пряча взгляд,
Сразу ты недоступней стала и таинственнее стократ.
По-иному в огне желаний засияли твои черты.
Существо ты — наполовину, полувоображение ты."


Рабиндрат Тагор. Лирика.

Мудрость:

" Красивое заключено в обычном,

Но все границы преодолевает.

Оно в необходимости свободно

И в преходящем остается вечным."

(«Свое жилище я переменил…»)

     ***

"Кто отвоевал у горя

Свет и счастье, с мраком споря,

Тот в тюрьме познал свободу,

Внемля музыке цепей!"

(«К узникам Бокши»)








Веды — совокупное название четырех древнейших памятников индийской словесности, время возникновения которых относят к рубежу II и I тысячелетий до новой эры,— «Ригведа» (знание гимнов), «Яджурведа» (знание жертвоприношений), «Самаведа» (знание мелодий) и «Атхарваведа» (знание заклинаний). Обратно
 Самхита — систематизированное собрание поэтических или прозаических текстов вообще; здесь — совокупное название четырех вед.

                Жизнь
В этом солнечном мире я не хочу умирать,
Вечно жить бы хотел в этом цветущем лесу,
Там, где люди уходят, чтобы вернуться опять,
Там, где бьются сердца и цветы собирают росу.
Жизнь идет по земле вереницами дней и ночей,
Сменой встреч и разлук, чередою надежд и утрат,-
Если радость и боль вы услышите в песне моей,
Значит, зори бессмертия сад мой в ночи озарят.
Если песня умрет, то, как все, я по жизни пройду -
Безымянною каплей в потоке великой реки;
Буду, словно цветы, я выращивать песни в саду -
Пусть усталые люди заходят в мои цветники,
Пусть склоняются к ним, пусть срывают цветы на ходу,
Чтобы бросить их прочь, когда в пыль опадут лепестки.



        Жизнь драгоценна
Знаю - виденью этому однажды конец придет.
На веки мои тяжелые последний сон упадет.
А ночь, как всегда, наступит, и в ярких лучах сиять
В проснувшуюся вселенную утро придет опять.
Жизни игра продолжится, шумная, как всегда,
Под каждую крышу явится радость или беда.
Сегодня с такими мыслями гляжу я на мир земной,
Жадное любопытство сегодня владеет мной.
Нигде ничего ничтожного не видят глаза мои,
Кажется мне бесценною каждая пядь земли.
Сердцу любые малости дороги и нужны,
Душе - бесполезной самой - нет все равно цены!
Мне нужно все, что имел я, и все, чего не имел,
И что отвергал когда-то, что видеть я не умел.


                * * *
Из тучи — грохот барабана, могучий рокот
                непрестанный...
       Волна глухого гула мне сердце всколыхнула,
              Его биенье в громе потонуло.
Таилась боль в душе, как в бездне,— чем горестней,
                тем бессловесней,
Но ветер влажный пролетел, и лес протяжно зашумел,
       И скорбь моя вдруг зазвучала песней.

                * * *
Из тьмы я пришел, где шумят дожди. Ты сейчас одна, взаперти.
Под сводами храма своего путника приюти!
С дальних троп, из лесных глубин принес я тебе жасмин,
Дерзко мечтая: захочешь его в волосы ты вплести?
Медленно побреду назад в сумрак, полный звона цикад,
Ни слова не произнесу, только флейту к губам поднесу,
Песню мою - мой прощальный дар - посылая тебе с пути.



            * * *
Индиец, ты гордость свою не продашь,
Пусть нагло глядит на тебя торгаш!
Он прибыл с Запада в этот край,—
Но шарфа ты светлого не снимай.
Твердо иди дорогой своей,
Не слушая лживых, пустых речей.

Сокровища, скрытые в сердце твоем,
Достойно украсят смиренный дом,
Венцом незримым оденут чело,
Владычество золота сеет зло,
Разнузданной роскоши нет границ,
Но ты не смущайся, не падай ниц!
Своей нищетою будешь богат,—
Покой и свобода дух окрылят.

       Индия-лакшми

       О ты, чарующая людей,
о земля, сияющая в блеске солнца лучей,
                великая Мать матерей,
Долы, омытые Индом шумящим, ветром - лесные,
                дрожащие чаши,
С Гималайскою в небо летящей снежной короной
                своей;
В небе твоем солнце взошло впервые, впервые леса
                услышали веды святые,
Впервые звучали легенды, песни живые, в домах твоих
                и в лесах, в просторах полей;
Ты - вечно богатство цветущее наше, народам дающая
                полную чашу,
Ты - Джамна и Ганга, нет краше, привольней, ты -
                жизни нектар, молоко матерей!



Лес верни нам. Возьми свой город, полный шума и дымной мглы.
Забери свой камень, железо, поваленные стволы.
Современная цивилизация! Пожирательница души!
Возврати нам тень и прохладу в священной лесной тиши.
Эти купанья вечерние, над рекою закатный свет,
Коров пасущихся стадо, тихие песни вед,
Пригоршни зерен, травы, из коры одежды верни,
Разговор о великих истинах, что всегда мы в душе вели,
Эти дни, что мы проводили, в размышленья погружены.
Даже царские наслаждения мне в тюрьме твоей не нужны.
Я свободы хочу. Хочу я снова чувствовать, что лечу,
Чтобы снова вернулись силы в сердце мое, хочу.
Знать хочу, что разбиты оковы, цепи хочу разъять.
Вечный трепет сердца вселенной хочу ощутить опять.


            Карма
  Я утром звал слугу и не дозвался.
Взглянул - дверь отперта. Вода не налита.
  Бродяга ночевать не возвращался.
Я без него, как на беду, одежды чистой не найду.
  Готова ли еда моя, не знаю.
А время шло и шло... Ах так! Ну хорошо.
  Пускай придет - я проучу лентяя.
Когда он в середине дня пришел, привествуя меня,
  Сложив почтительно ладони,
Я зло сказал: "Тотчас прочь убирайся с глаз,
  Мне лодырей не нужно в доме".
В меня уставя тупо взор, он молча выслушал укор,
  Затем, помедливши с ответом,
С трудом слова произнеся, сказал мне: "Девочка моя
  Сегодня умерла перед рассветом".
Сказал и поспешил скорей к работе приступить своей.
  Вооружившись полотенцем белым,
Он, как всегда до этих пор, прилежно чистил, скреб и тер,
  Пока с последним не покончил делом.

* Карма - зд. воздаяние.




Р.Тагор,
Стихотворения, рассказы "Гора".