По тропам Срединной Азии

Во всём мире Юрий Николаевич известен, как исследователь Центральной Азии, признанный монголист и основатель российской тибето-логической школы.

Он был единственным, в своём роде, среди собратьев по профессии, знатоком письменных источников и восточных языков (владел 28 языками народов Азии).

Он накопил редкий багаж знаний, позволивших ему свободно читать и переводить на европейские языки древние рукописи и записывать в юртах кочевников местный фольклор – легенды, песни , притчи и эпические сказания народов Азии.

Благодаря Его записям, они вошли в сокровищницу мировой культуры. Наследие большого учёного никогда не утрачивает своего значения.

Никто в Европе не знал так тонко быт и нравы тибетских и монгольских племён.

Его работы – настоящие художественные произведения, которые с интересом прочтёт и исследователь, и широкий круг читателей.

В своей книге «По тропам Срединной Азии» Юрий Николаевич вспоминает:

«Вечером на стоянке можно услышать древнюю балладу о Гессэре. По преданию, он должен снова появиться в этой стране, чтобы основать царство справедливости. Трудно забыть этих, сидящих на корточках, людей, жадно внимающих рассказам о героических подвигах Гессэр-хана и его семи соратников. Обычно, скучное выражение лица кочевника меняется, его глаза загораются каким-то внутренним огнём».

В молчании пустыни рассказывается священная история о победе Света:

«Когда наш мир едва начинался,

Когда, исполненная блаженства,

Гора Сумеру была холмом,

Когда огненно-красное солнце было звездой,

От Небесного отца Великий , могучий,

Десяти стран света Владыка, Гессэр-богдо

На золотую землю спустился,

Владыкой мира стал.

Тёмные, тяжкие страдания

Уничтожить спустился,

Народ возродить.

Владыка Гессэр-богдо

Мудрого скакуна вещего,

Гнедого оседлал,

Драгоценное оружие –

Свою булатную саблю взял.

Скакун Вещий-гнедой

По синим облакам ступает,

Не по травянистой земле шагает,

Не по пустынной земле идёт...

Дьявола с демонами подавив,

Туман-мглу расчистив,

Спасительный могучий Гессэр

Снова вверх взглянул,

Отца-неба солнце вышло,

Вселенная-земля ясной стала».

Гессэр-хан в срок обещает открыть золотые поля людям, которые сумеют достойно встретить грядущее время Майтрейи, век Общего Блага, век мировой Общины.

По всей Азии ожидается наступление новой эры. Легенда о Гессэре – не просто героическое сказание, это - символическое воплощение мечты о лучшем будущем в образе славного прошлого.

Николай Константинович Рерих писал о Юрии («Листы дневника»):

«У него столько незаменимых знаний и способностей. Один учёный лама сказал: «...ваш сын,- он всё знает! Он знает больше многих учёных лам». Невозможно, чтобы его знания остались без применения. И не в одной восточной науке, но в воинском деле, и в исторической науке и литературе он знает так много, а уж Родину как любит!».

Возвращение Юрия Николаевича на Родину было трудным – была длительная переписка с институтом востоковедения, администрация института долго отказывала в предоставлении работы и жилой площади.
В 1956 году во время пребывания Хрущёва в Индии Юрию Николаевичу Рериху удалось встретиться с ним, это, значительно, ускорило возвращение на Родину.

19 сентября 1957 года Юрий Николаевич был зачислен в штат института Востоковедения старшим научным сотрудником сектора истории философии и религии отдела Индии и Пакистана. В приказе о зачислении ему было присвоено звание профессора.

17 мая 1958 года учёный совет института присвоил учёную степень доктора филологических наук, без защиты диссертации, по совокупности опубликованных им трудов. Юрий Николаевич был включён в состав Учёного Совета института китаеведения АН СССР, в которой он руководил группой тибетоведения, вёл курс тибетского языка, был научным руководителем 10 аспирантов, участвовал в работе советского комитета по проекту ЮНЕСКО «Восток-Запад».

Международный авторитет Юрия Николаевича имел большое значение для укрепления отношений с ЮНЕСКО.

В Москву Юрий Николаевич привёз огромную библиотеку, вещи родителей, среди которых - зелёная настольная лампа матери, много повидавший, ледоруб, статуя Будды с Цейлона, ценнейшие иконы, более 400 картин Николая Константиновича, манускрипт отца «Моя жизнь», состоящий из 999 очерков, начатых Николаем Константиновичем в 1937 году.


Р.Рудзитис в воспоминаниях пишет:

«Юрий – пример великой терпимости, он не осуждает, но внимателен, оценивает. Он воплощает в себе истинную буддийскую доброжелательность и благородство. Когда я думаю о Юрии, всегда вспоминаю, что Будда в ученики принимал только тех, кто был способен на свою волю надеть "золотые вожжи".

Юрий Николаевич говорил: «Подвижник тот, у кого все качества уже соответствуют его кредо». Он каждому что-то давал, что уже забыть невозможно, умел поговорить с человеком так, как до того с ним никто не говорил.

Многие отмечали грусть в глазах Юрия Николаевича – Он что-то знал, чего никто из Его окружения постичь был не в состоянии. Возможно, в этом Его знании было и знание своей судьбы».

«Многие мечтают о свободе, но внутренний человек всегда свободен. Я ни в чём не скрываюсь. Самое лучшее – действовать совершенно открыто».

Такой была его гражданская позиция. Никому не навязывая свою точку зрения, ничего не пропагандируя, он, просто, на жизненных примерах, рассказывал своим ученикам о вреде мелкой боязни и страхе. Страх превращает бессмертного человека в раба.

Именно, невежественный страх всегда служил лучшим основанием для тирании.

Илзе Рудзите писала:

«Я заметила, что в его присутствии растворялись любые волнения, напряжённость, застенчивость, и человек чувствовал себя особенно хорошо.

Всё его существо излучало особую энергию, неисчерпаемую внутреннюю силу.

Это, поистине, признак великого человека».

Сила и необыкновенное личное влияние Юрия Николаевича объяснялось тем, что великие принципы, утверждаемые всеми великими духовными учениями, Он осуществлял не на словах, а в жизни.


Он просто нёс высокие принципы Учения Света в себе самом, применяя их в реальной жизни.

Он стал светочем для миллионов людей, ищущих Истину. Такой была Его жизнь, недолгая, но яркая и светлая.


    "Дорогой маме!"

     ПРИГОТОВЛЕНИЯ
Ночь. Последний свет потух.
Только луна освещает из-за занавески предметы. Слушаешь!
Где-то в углу что-то зашумело, двинулся стул.
У дедушкина кресла кто-то сказал речь
непонятную.
На стенах картины начали двигаться,
фигуры на них стали отряхивать
одежду свою; рыцари оружие, доспехи
чистили. На столе фарфоровые
фигурки лепетали: «Завтра праздник!
По стульям пошла дума.
Блеска прибавили, пыль отряхнули.
Бодрые стали.
В шкафу книги разговор
держали, говорили о торжестве.
В мастерской на картинах
тихий знаменья искал, вестник
о празднике весть принёс.
Медведь речь держал, о былом
вспоминал. С зеркала смотрели
маркиз и маркиза, улыбались,
радовались завтрашнему дню.
Курильница закурилась
и распустила благоухания.
Всё приготовилось.
Праздника ждут!..»

 

Второе стихотворение, навеянное мотивами новгородских валдайских преданий, доносит до нас любовь к старине и мудрости веков, какую-то врождённую историчность и одухотворённость мышления:


Ночью выходят на городища русалки изрек,
Плачут и волосы чешут.
Путники, ночной путь державшие, видали их.
Зарыты в городищах древние храмы,
Никто не видал их ещё, только
Порой слышно бывает, как колокол
Под землёю заунывно гудит.
Когда зарыты храмы?
Не знает никто, только предание говорит:
«Взойдут храмы тогда, когда в дни
Невиданной славы матушка Русь зануждается в них...»
Стоят городища, рвом окружённые.
Заложены во рвах цепи длинные, железные.
Лежат в реках колокола медные.
Видали их мудрые люди,
Про них народу сказали.
Знает народ колокола, что в реках лежат,
Знает их и хранит их.
Знает и помнит предания Новгородский народ.
Свято хранит он то, что древние люди сказали.