Четыре ветра

Виллолдо Альберто.
"Четыре направления четыре ветра".




"Если бессознательный разум общается с нами посредством образов в сновидениях, черпает лексикон для разговора с нами из этих образов, то почему бы нам не изучить его словарь и не отвечать ему? Сознательно общаться с бессознательным? Входить в него? Изменять его?
      Существуют ли состояния сознания, в которых мы можем снять запрет с наших скрытых возможностей выздоровления?
      Начнем с состояний сознания. Единственный путь к изучению сознания — прямой опыт переживания его состояний."


"Существует легенда о том, как Манко Канак — первый Инка, «сын Солнца», рожденный из вод озера Титикака, верховный правитель индейцев кечуа, — достигнув совершеннолетня, собрал своих братьев и отправился «к горе, из-за которой восходит Солнце». Он взял с собой золотой жезл. Достигнув этой долины между четырьмя большими горами, вершины которых увенчивали снежные шапки, он воткнул свой жезл в землю — но жезл исчез. Это было священное место, Куско, или «пуп Земли», и здесь он основал свою столицу. Происходило это около 1200 года. Его наследники завоевали большую часть Перу и Боливии.
      Девятый Инка, Пачакути, расширил территорию на севере до Эквадора, а на юге — до Аргентины; к тому времени, когда пришли испанцы, империя инков представляла собой величайшее царство, когда-либо существовавшее в Западном полушарии.
      Центром этой империи был Куско, крупнейший из городов Южной и Северной Америки, удивительная столица, выстроенная в форме ягуара, где русла рек Санфи и Туллумайо были изменены и направлены вдоль вымощенных камнем улиц. Это был город огромных храмов и крепостей, технических и архитектурных шедевров, ничего подобного которым нет во всей американской античности. Склоны холмов, окружавших эту отдаленную от мира долину, были застроены в виде террас, что делало город похожим на гнездо."




 "Опыт—это название, которое люди дают своим ошибкам".
Оскар Уайлд.


"Он кивнул и принялся помешивать свой кофе. Я рассматривал его брови, переносицу, форму скул, волосы. Индеец. Декан философского факультета Национального университета Сан Антонио Лбада, индеец. Кечуа. Наследственность чистая, не покалеченная испанским завоеванием. Но не идеальная. Внезапно у меня возникла убежденность, что он знает очень много, что его мудрость глубока, а оригинальность подлинна. По какой-то непонятной, случайной ассоциации я подумал о Мерлин. И в этот момент он опустил руку в карман пиджака и вытащил оттуда крошечный кошелек. Он произнес что-то вроде «гм-кхм» и вытряхнул из него пару игральных костей, несколько маисовых зерен и небольшое мексиканское Божье Око — крестик, образованный двумя палочками; палочки были оплетены красной и белой пряжей, вся конструкция напоминала ромбовидную мишень, с концов палочек свисали кисти зеленой пряжи. Он положил его на середину стола, остальные предметы спрятал в карман и принялся потягивать кофе.




Вы хотите попробовать на вкус йаге, и вас влечет к нему очарование смертью.
      Он опять отхлебнул из своей чашки.
      — То есть это правда?
      Он поднял брови вопросительно.
      — Аяхуаска дает возможность встретиться со смертью?
      — Да, так утверждают. Ля на кечуа означает «смерть», хуаска — «веревка» или «лоза», «лиана». Словом, веревка мертвеца. Это одно из священных лекарств у шаманов амазонских джунглей; туда-то вам и придется поехать, чтобы найти его. По, допустим, вы это сделаете, допустим, будете работать с аяхуаскеро… — Oн выразительно поднял голову и ухмыльнулся. — И если вы останетесь в живых и напишете о своем опыте, изложите свои рассуждения об испытанном, — кто будет это читать?...



На ваш опыт будет воздействовать то, что вы в него принесете, как вы отнесетесь… ну, например, к ритуалу с аяхуаской. Царство шамана требует от пришедшего безупречных намерений. Это трудная вещь.
      — Вы неплохо знаете все это.
      Он пожал плечами:
      — Я читаю студентам философию. Я здесь единственный индеец. — Изящным движением руки он очертил весь университет. — Индеец, да еще старый, я должен быть мудрым. — Он рассмеялся и сказал: — В моей стране очень древние традиции. Это богатейшая культура, и я рос среди ее мифов, изучал ее легенды. Шаманы — это мастера мифов, они часто сами слагают легенды. Эти мужчины и женщины — люди знания: целители, психологи. Да, да! И притом прекрасные рассказчики. Они понимают силы природы и используют их для того, чтобы поддерживать здоровье и благополучие своего народа. — Он допил кофе, поставил чашку на блюдце и отодвинул прибор в сторону. — Это смотрители и сторожа Земли: удивительная должность, если вдуматься. А с виду очень хитрые и чудаковатые...



  — Существует такой обычай, — сказал профессор Моралсс, глядя на новенькую обложку и незапятнанные страницы, — шаман делится своими знаниями с каждым, кто этого желает, при условии, что претендент проявит безупречные намерения, чистоту цели. Таким способом можно отличить настоящего шамана от простого целителя.
      — Если вы хотите войти в другой мир, мир шамана, если вы намерены совершить путешествие но Волшебному Кругу, тогда вам необходимо найти хатун лайка, настоящего великого шамана, и вы должны быть готовы предстать перед ним (или перед ней, если это женщина) в роли студента, новичка, но не психолога… — Он достал из нагрудного кармана пиджака старомодную чернильную ручку. — Если вы хотите просто попробовать на вкус и изучить действие аяхуаски, то вам следует лишь встретиться с кем-нибудь, кто знает способ се приготовления и ритуал, «путь ягуара». Я слышал об одном человеке… нет, нет, не вырывайте!
      Он наклонился через столик и прикрыл ладонью страницу, которую я собрался было вырвать из дневника. Он засмеялся и потянул к себе раскрытый томик, затем отвинтил колпачок ручки и написал что-то в верхнем правом углу страницы.
      — Путь ягуара?
      — Путешествие на Запад. Это второе главное направление на Волшебном Круге.
      — Он легонько подул на чернила и закрыл дневник. Его глаза встретились с моим удивленным взглядом.
      — На Волшебном Круге, — повторил он.
      Я затряс головой.
      — Волшебный Круг, или четыре пути к знанию. Его называют также путешествием Четырех Ветров. Это легендарное путешествие, которое предпринимает ученик, чтобы стать человеком знания. Он взял Божье Око со стола.
      — Вот как!
      — Да. Волшебный Круг для иики-шамана является чем-то вроде мандалы, хотя не имеет даже символа, не говоря уже о текстах, культовых изображениях, пророках или Сыне Божьем. Да все это и не нужно. Путешествие по Волшебному Кругу предпринимается для того, чтобы разбудить способность видения, чтобы открыть и постичь Божественное в себе, восстановить свою связь с Природой и тайной космоса, овладеть умениями и приобрести мудрость для пользования ими.
      Он повертел Божье Око, держа его за основание большим и указательным пальцами.
      — Четыре Ветра соответствуют четырем основным направлениям на компасе. — Он коснулся основания Божьего Ока. — Первая сторона — Юг, это путь змеи. Человек отправляется в этот путь, чтобы оставить свое прошлое, как змея оставляет старую кожу.
      — Путь ягуара лежит на Запад. — Он указал левое плечо креста. — На этом пути ты избавляешься от страха и встречаешься со смертью лицом к лицу.
      — Север — это путь дракона, здесь ты открываешь мудрость древних предков и заключаешь союз с Божественным.
      — И, наконец, путь орла, — он указал на правое плечо креста, — это Восток, полет к Солнцу и обратно к своему дому, где ты исполнишь свое видение в своей жизни и работе. Легенды говорят, что это самое трудное путешествие, которое может предпринять шаман.
      Он спрятал Божье Око в карман пиджака.
      — Говорят, что это путешествие-посвящение совершают немногие. Настоящих шаманов мало, мало истинных людей знания. Многие из тех, кто вступил на этот путь, остановились посередине и довольствуются ролью целителей и врачей. Они стали мастерами своего дела. А есть такие, кто попал в капкан власти. — Он сжал пальцы в кулак. — Потерялись в пути. Это путешествие такое, что на него может уйти вся жизнь. — Он разжал кулак. — Но программа увлекательная, не правда ли? И намного проще, чем сефирот еврейской каббалы или буддийский путь к нирване...


                Встреча.

    И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь.
Бытие 2:16-17

 
      Я сидел на petate, циновке из переплетенных пальмовых листьев, посередине комнаты. Комната была большая — занимала всю короткую сторону буквы Г — и пустая. Вертикальные грубо обтесанные деревянные столбы, стены из переплетенных накрест пальмовых ветвей, а вверху стропила, и на них обшивка крыши из тех же пальмовых листьев.
      Одна из стен была открыта на лагуну, и лунный свет, отраженный от воды, попадал в комнату. Четыре крупные свечи стояли по углам petate и горели высокими недвижными языками оранжевого пламени.
      Я сидел, скрестив ноги и положив запястья на колени, и смотрел вниз па два предмета, блестевшие в сиянии свечей: длинную трубку, вырезанную из твердого дерева в виде фигурки индейца, протягивающего, словно дар, чашу на ладонях; ноги его обвивала змея. Неплотно набитый табак свисая через края чашечки. А рядом лежала арфа — простой выдолбленный кусок твердого дерева с тонким проводом, туго натянутым между его концами.
      Шум джунглей ночью стал другим. Непрерывное однообразное шипение знойного тропического дня перешло в ритмическую песнь миллионов насекомых. В этот ритм вплелись глубокие, низкие звуки напева; я взглянул в сторону лагуны и на фоне сияющей лунной дорожки увидел силуэт Района. Мелодия его напева соответствовала ритму джунглей. Он держал что-то в руках. Чаша? Он поднял предмет к небу.
      Я не мог разобрать слов его песни, но припев повторялся, а текст состоял из четырех куплетов, которые он исполнял поочередно, поворачиваясь к четырем сторонам света.
      Это была чаша, деревянная чаша; он поставил ее между нами. В ней был тот же напиток, который я видел над огнем, — густая жидкость цвета грибного супа, свекольного сока и морковного сока, и от нее шел острый запах. Я подумал о тканях моего тела, жаждущих пищи, готовых поглотить все, что угодно.
      Йаге выглядел сильнодействующим и опасным.
      — Ты думаешь о смерти, — сказал он.
      Я посмотрел ему в глаза и кивнул головой. Его глаза медленно поднялись и остановились на какой-то точке над моей головой.
      — Это гриб, который растет внутри нас.
      Он взял трубку, вытащил прутик из кармана рубашки, зажег его от одной из свеч и поднес к табаку. Он долго раскуривал трубку через мундштук; табак трещал, стрелял искрами и разгорался. Крохотный горящий кусочек табака вылетел из трубки, упал на землю и погас. Рамон глубоко затянулся и выпустил длинную сплошную струю едкого дыма, а затем стал пускать дым клубами на йаге. Дым висел в неподвижном воздухе, плыл над поверхностью напитка и огибал края сосуда. Рамон откинулся назад и стал раскуривать трубку изо всех сил. Табак разгорелся докрасна в толстом деревянном горне трубки, и Рамон наклонился ко мне, пуская мне дым на грудь, на руки и колени, окутывая им мою голову. После этого он передал мне трубку.
      Такого крепкого табака я никогда раньше не пробовал. Он перехватил мне горло, обжег легкие, я давился, кашлял, слезы текли градом; я глубоко втягивал воздух. Рамон снова напевал, закрыв глаза и слегка покачиваясь взад-вперед, странную мелодню с невнятными словами и без рефрена. Легкое дуновение качнуло пламя свечей, зашевелило волосы у меня на затылке. Тогда он открыл глаза и скосил их влево. Он что-то увидел.
      Я повернул голову, чтобы посмотреть, но он протянул руку и остановил движение моей головы. Наши глаза встретились. Он опустил руку и взял трубку.
      — Тебе везет. Тебя выслеживает могучее существо.
      — Что это за существо?
      — Котик, мой юный друг. Ягуар, черный, как ночь, ягуар!
      Это самый могучий партнер; но тебе придется еще много потрудиться, прежде чем ты сможешь назвать его своим. Он кивнул.
      — Дух аяхускш — это тоже ягуар. Когда ты встретишь смерть, он возьмет тебя на вершину радуги и отведет в следующий мир. — Он снова кивнул с одобрением. — А теперь вызывай своего ягуара. Требуй, чтобы он помог тебе в твоем путешествии.
      Вызывать его? Я закрыл глаза и представил, что стою в конце тропы, ведущей к дому Рамона, и пытаюсь свистом подозвать кота. Сюда, киса! Нет, у меня ничего не получится. Держать глаза закрытыми было трудно. Мои веки дрожали, сердце колотилось от предчувствия. Я нервничал.
      Я решил быть последовательным. Древесный вкус от табака, ладони влажные, шея и плечи напряжены. Нервная энергия, тревога. Я сделал глубокий вдох и стал выдыхать медленно, ровно, одновременно опуская плечи. Ягуар. Выслеживает меня. Очень хорошо. Как мне его вызвать? Визуализировать. Вызвать изображение перед внутренним взором. Лоснящаяся пантера, черная, как полированное… Черное дерево. Черная, как смоль. Я представлял, как осторожно, плавно этот зверь передвигается в джунглях, представлял, как умел.
      — Asi es mejor. Это уже лучше.....