И Крым и Рим...

Чайки — серые авгуры.
Ялта, скука жизни дачной.
Брег пустынный. Дмитрий Гуров
ищет девушку с собачкой.

Нет бы сразу застрелиться,
или выкрикнуть: "К барьеру!"
чтобы вмиг фон Дидерицу
жизнь испортить и карьеру...

Нынче волны с перехлёстом —
то ль Паланга, то ли Ялта,
то ли южный полуостров,
то ли вотчина прибалта,

где убогого чухонца
утлый чёлн в струе лазури,
что купил за два червонца
гражданин кантона Ури.

Пастернак дошёл до сути,
Мандельштам — с кремлёвским горцем
в шашки режется, а Сутин
стал великим царедворцем.

Шах наш изменил гарему —
одержим, как Калиостро:
дранг теперь на Саарему
(есть такой эстонский остров)

Как там Цезарь, милый Постум?
Спит ли он, как прежде, с Брутом?
Пусть закажет гроб по росту —
и запьёт вино цикутой.

Всё в дыму теперь и хламе —
снова мутят воду янки:
распрощались мы с хохлами *
под "Прощание славянки".
 
От получки до получки
жизнь бессмысленно верти́тся,
нету дамы, нету случки,
даже нет фон Дидерица.

Выпьем с горя, милый Постум,
кружки дно не просыхает —
и налей гетерам по сто.
В синей дымке остров тает...

_______
* В намерения автора не входило унизить украинский, или какой-либо другой народ [см. у М.Светлова: "Он медлит с ответом мечтатель-хохол" ("Гренада")]