Гл. 7 Сталин

               

                Глава  седьмая

          Сталин. Смута. Минин,Пожарский,Трубецкой               

          Великие  деятели  русской  истории  Пожарский  и  Минин  прозвучали  в  речи  Сталина  7  ноября  1941  года  перед  парадными  расчётами  войск,  тут  же  уходившими  на  защиту  Москвы.  Рати  Минина  и  Пожарского  три  с  лишним  века  назад  освобождали  Москву  от  иноземных  захватчиков.  Теперь,  осенённые  их  именами,  полки  Сталина  шли  спасать  Москву  от  наглого  и  коварного  врага.  Сейчас  враг  внешний  спешит  сокрушить  Москву,  а  тогда  свои  же  враги  отдали  Москву  на  растерзание  пришельцам  ради  личной  выгоды.  «Как  могло такое  случиться?» - задавал  себе  вопрос  Сталин.  Почему  же  бояре  с  частью    церковников  решились  на  предательство  государственных  интересов?  То,  что  они  и только  они  придумали  первого  Самозванца,  у  Сталина  сомнений  не  было.  В  боярских  покоях  и  монастырях  готовилась  русская  смута.  Одно  дело  заменить  прежнего  царя  на  нового  царя,  своего,  природного.  Совсем  другое,  что  удивляло  Сталина,  желание  боярства  призвать  на  царский  трон  иноземца.  Призвать  такого  государя,  который  правил  бы  с ними  и  через  них,  не  лишая  их  чинов,  повышал  бы  в  чинах  по  заслугам  и  без  заслуг. Чтобы  у  бояр  были  поместья  и  вотчины,  чтобы  у  них  была  власть  над  холопами  и  крестьянами.  Главное  для  них – личные  интересы.  Держава  потом!
              Сталину  было  ясно,  что  Иван Грозный  только  расшевелил  и  напугал  боярское  сословие,  но  не  смог  его  добить,  не  смог  заменить  его  другим  сословием.  Основное  русское  противоречие – противоречие  между  правами  личности  и  сословия,  и  правом  государства  на  существование:

Увы!  Отечество – не  Мекка,
Ты  на  пороге  помолись!
...Что  выше – Право  Человека,
Иль  Право  Нации  на  Жизнь?
Вот  выбор  вечности?  Минута –
И  с  кровью  наши  короба!
Она  течёт,  где  ложь  и  смута,
Где  за  правление  борьба,
Где  в  горе  русская  оправа,
Где  многим  хочется  украсть –
Диктует  время,  а  не  Право,
А  Право  нам  диктует  власть!

            Сталин  был  убеждён,  что  право  государства  выше  интересов  личности  и  сословий.  Он  вспомнил  случай  убийства  в  Петрограде  Урицкого.  Ясно,  что  это  убийство  было  сознательной  провокацией,  попыткой  контрреволюции  развязать  новую  борьбу  за  власть. Зиновьев,  к  которому  Сталин  всегда  относился  настороженно,  тут  же  бросил  лозунг  в  массы: «Вы,  буржуазия,  убиваете отдельных  деятелей  революции,  а  мы  будем  убивать  целые  классы». И  убивали.  Сталин  не  был  согласен  с   Зиновьевым.  Одновременно  он  видел  ошибки  Ивана  Грозного,  которые  стали  причиной  русской  смуты.  Кровавые  казни  без  суда  и  следствия,  случайные  и  неслучайные  опалы,  разорение  целых  боярских  родов,  разрушение  старинных  хозяйств – вот  неполный  перечень  самоуправства  буйного  царя.  Вот  начало  конца  «Третьего  Рима»!
               Ошибки  Ивана  Грозного  Сталин  учёл.  И  он  вершил  казни,  расстрелы,  ссылки  по  суду  и  без  суда.  В  одном  случае  он  расправлялся  с  палачами  русского  народа,  в  другом  случае – расправлялся  с  претендентами  на  неограниченную  и  бесконтрольную  власть.  Но смуту  Сталин  не  допустил!  Вот  его  главное  отличие  от  Ивана  Грозного!
          Сталин  вспомнил  письмо  одного  репрессированного  партийного  и  государственного  деятеля.  Тот  в  письме  перечислял  свои  заслуги  перед  партией  и  государством.  Он  был  и  участником  гражданской  войны,  и  строителем  новой  жизни.  Имел  заслуженные  награды.  И  его  арест,  как  считал  автор  письма,  просто  случайная  шибка.  Сталин  уже  был  готов  написать  красным  карандашом  на  письме  указание,  чтобы  разобрались  в  справедливости  осуждения.  Но  вдруг  из  перечня  заслуг,  которые  перечислял  автор  письма,  Сталин  узнал,  что этот деятель  участвовал  в  подавлении  восстания  юнкеров  Владимирского и  Павловского  училищ,  и  что  автор  письма  лично  заколол  штыком  нескольких  юнкеров  и  сбросил  мёртвые  тела  в  Фонтанку.  «Таким  героизмом  не  бравируют!» - написал  Сталин  на  письме  и  оставил  жалобу  без  удовлетворения.  «Да,  много  было  невинных  репрессировано,  но  виновных  было  больше!» - подумал  Сталин. 
             Называя  имена  Минина  и  Пожарского  7  ноября 1941  года,  Сталин  знал,  что  победу  над  русской  смутой следовало  бы  делить  между  Мининым,  Пожарским  и  предводителем  казачества  князем  Трубецким,  не  умаляя  заслуг  первых  двух  деятелей.
      То,  что  русскую  историю  наши  предки  писали  несколько  не  так,  ориентируясь  в  первую  очередь  на  правящую  династию,  это  совершенно  ясно.  Мы  столько  знаем о  Минине  и  Пожарском!  Эти  имена  заслонили  собой  и  Патриарха  Гермогена,  и  монаха  Палицына.  Именно  от  них  пошёл  призыв  по  всей  Руси  о  спасении  Отечества.  А  кто  знает  о  князе  Трубецком  Дмитрии  Тимофеевиче,  одном  из  руководителей  1-го  и  2-го  Земских  ополчений  в  1611-12  годах?  Почему  он  забыт?  Всё  очень  просто!  Пока  к  Москве  двигалось  ополчение  Минина  и  Пожарского,  то  под  Москвой  уже  стояли  казаки  князя  Трубецкого.  Он  был  казацкий  руководитель!  Казаки,  по  тем  временам,  были  для  дворянской  и  боярской  знати  страшнее  поляков.  Для  них  казак – это  вор,  беглый  крестьянин!  Когда  князь  Трубецкой  предложил  совместно  освобождать  Москву  от  захватчиков,  то  земская  знать  отвечала: «Отнюдь,  нам  вместе  с  казаками  не  стаивать!»  Три  месяца  хвалёное  ополчение  Минина  и  Пожарского  стояло  под  Москвой,  не  зная,  что  делать.  В  рати  Пожарского  числилось  до  сорока  родовитых  деятелей  со  «служилыми  именами»,  и  только  два  не  служилых  человека  сделали  больше,  чем  все  остальные  родовитые  люди.  Вот  как  пишет  об  этом  великий  русский  историк  Василий  Ключевский: «Палицын  по  просьбе  князя  Пожарского  в  решительную  минуту  уговорил  казаков  поддержать  дворян,  а  Минин  выпросил  у  князя  Пожарского  3-4  роты  и  сделал  с  казаками  удачное  нападение  на  отряд  гетмана  Хоткевича,  уже  подбиравшийся  к  Кремлю  со  съестными  припасами  для  голодавших  там  соотчичей.  Смелый  натиск  Минина  приободрил  дворян-ополченцев,  которые  вынудили  польского  гетмана  Хоткевича  к  отступлению,  уже  подготовленному  казаками.  В  октябре  1612  года  казаки  же  взяли  приступом  Китай-город.  Но  земское  ополчение  не  решилось  штурмовать  Кремль.  Сидевшая  там  горсть  поляков  сдалась  сама,  доведённая  голодом  до  людоедства».
            Но  это  ещё  не  весь  забытый  казацкий  подвиг!  Именно  казацкие  атаманы,  а  не  дворянские  воеводы,  отбили  польского  короля  Сигизмунда  от  Волоколамска.  А  ведь  польский  король  направлялся  с  ратью  и  припасами  к  Москве,  чтобы  взять  Москву  в  «польские  руки»,  как  пишет  Ключевский.  Но  самый  главный  вывод,  который  делает  лучший  и  бесстрастный  русский  историк,  в  итоге  заключался  в  следующем: «Дворянское 
ополчение  здесь  ещё  раз  показало  в  Смуту  свою  непригодность  к  делу,  которое  было  его  сословным  ремеслом  и  государственной  обязанностью». 
            Сталин  прекрасно  знал  роль  каждого  из  деятелей  русской  смуты.  Особенно  его  удивляла  патриотическая  роль  патриарха  Гермогена.  Пожалуй,  личность  этого  патриарха  была  во  многом  сродни  личности   митрополита  Филиппа. Патриарх  Гермоген  отказался  сотрудничать  с  поляками,  резко  и  твёрдо  отвечая  захватчикам: «На  изменников,  да  изольётся  гнев  Божий,  да  будут  они  прокляты  в  сём  веке  и  в  будущем».  За  эти  слова  захватчики  стали  содержать  ещё  строже  патриарха,  доведя  его  до  голодной  смерти.  Сталин  ненавидел  предателей,  а  ещё  больше  ненавидел  польских  захватчиков.  С  ними  у  Сталина  был  особый  счёт,  о  котором  он  никогда  не  забывал.  «Далёкая  история,  но  таких
её  деятелей,  как  патриарх  Гермоген  надо  бы  возвеличивать!» - думал  Сталин.  Но  он  знал,  что  его  соратники,  православные  атеисты,  в  этом  его  не  поддержат  и  не  поймут.  Должное  патриарху  Гермогену  отдадут  поэты  после  смерти  Сталина:

Спор  оставим  на  потом,
У  промоин –
Патриарх  в  Москве  с  Крестом,
Тот  же  воин!
Надо  лучше  понимать –
«В  чём  основа?»
Чтобы  рать  на  бой  поднять –
Нужно  Слово!
После – пики  и  мечи,
Да  кольчуги:
«Умираю – прокричи –
Я  за  други!»
И  молитва  на  устах
Не  застынет!
...Хочет  Русь  коварный  враг
Олатынить!
Погляди:  калёный  меч
Справа-слева,
Не  Москву  спешат  подсечь -
Корень  Древа!
Куполочки,  светоч  глав,
Да  иконы –
Нам  не  нужен  Владислав
Некрещёный!
Нам  не  нужен  полумрак
С  новым  панством,
И  расхристанный  поляк
С  самозванством!
Может  яблочко  упасть
Очень  спело –
Русь  под  новую  напасть
Ослабела!
Ослабели  рамена,
Души  сникли,
О,  не  знать,  на  ком  вина,
Мы  привыкли!
Бесполезно  в  помощь звать
Крики-стоны,
Начал  ворог  диктовать
Нам  законы,
Начал  грабить  и  карать –
Так,  по  сути:
Ох,  как  трудно  выбирать
Долю  в   смуте!
В  заблуждении  народ –
Ходит  вяло,
А,  вдобавок,  недород
И  опала!
Голоси-не-голоси –
Руки – плети:
Лихолетье  на  Руси,
Лихолетье!
Не  поймёшь,  не  разберёшь,
Кто,  что  смеет,
По  округе  ворог  ложь
Нагло  сеет!
Кто  воскликнет – «Поднимусь!»
Для  примера?
Скажет  кто – «Спасает  Русь
Только  Вера?»
С  Верой  Витязи-Князья
Шли  в  походы,
Отступать  никак  нельзя
В  злые  годы!
Встанет  Родина  с  колен -
Будем  живы!
...Нам  из  плена  Гермоген
Шлёт  призывы!
Говорит – беда,  беда,
Гнев – дорога,
Принимайте,  города,
Весть  от  Бога!
Помогает  в  горе  Весть –
В  ней  отрада,
Если  Вера  в  душах  есть,
Будет  Правда!
Верь!  Воспрянет  с  Богом  рать
В  наши  веки –
Торопитесь  собирать
По  копейке,
По  пылинке  в  закромах,
По  селенью –
Вот  уже  уходит  страх
С  русской  ленью,
Вот  уже  не  пилим  сук
Свой  и  барский -
С  нами   Минин-Сухорук
И  Пожарский!
Их  торопят  день-деньской
К  месту  драки,
Князь  при  деле  Трубецкой
И  казаки!   
Колокольный  слышен  звон –
«Я  бунтую!»
Звон  зовёт  со  всех  сторон
Рать  Святую!
...Расточится  русский  мрак,
Знаменитый,
И  пристыженный  поляк
Будет  битый!
Рать  под  ветер  перемен
Не  обманет -
Встанет  Родина  с  колен,
Скоро  встанет!
Скажет  выспренно  простак –
«Победили!»
«Сила – в  Вере!»
А  не  так – «Вера – в силе!»
Где  теперь  герой  и  тать –
Люд  усвоил!
...Патриарху  бы  стоять
Там,  где  двое!
Совесть  в  памяти  людской
С  Древом-Градом:
С  Патриархом  Трубецкой
Встал  бы  рядом!
Минин?  Да!  Пожарский?  Да!
При  параде!
...Оценить  бы  иногда
Всех  по  правде!

            Сталин  не   мог  не  знать  один  исторический  факт,  приводимый  историком  Н.И. Костомаровым  о  безграничном  коварстве  заговорщиков.  Марину  Мнишек,  жену  первого  Лжедмитрия  и  второго  Лжедмитрия,  после  её  выдачи  яицкими  казаками  русскому  правительству,  привезли  в  Москву  вместе  с  сыном.  Поляк  Белинский  решил  спасти  сына   Марины   Мнишек.  Он  задумал  подменить  его  сыном  убитого  прежде  в  Москве  поляка.  Но  коварная  попытка  подмены  не  удалась.  Тогда  Белинский  решил  назвать  сыном  Марины  Мнишек  того  ребёнка,  которого  готовили  на  смерть  вместо  настоящего  сына.  Он  увёз  его  в  Польшу,  где  его  стали  называть  царевичем  Иваном  Дмитриевичем.  Даже  король  Сигизмунд  считал,  что  небесполезно  держать  в  Польше  нового  царевича,  а  вдруг  новый  случай  представится  для  покорения  Руси.         
           Больше  всего  в  истории  самозванства  Сталина  удивляла  вера  простого  народа  в,  якобы  воскресшего  и  не  убитого  в  Угличе,  сына  Ивана  Грозного  Дмитрия.  Почему  поверил  народ  в  хорошо  придуманную  сказку?  Почему  воеводы  сдавали  Лжедмитрию  свои  города  и  приводили  к  присяге  народ?  Ну,  хорошо,  пусть  на  Украине  сдавались  города  Лжедмитрию.  Почему  ему  сдавались  русские  города – Рыльск,  Путивль,  Курск,  Кромы,  Орёл,  Тула?  Может  быть,  плохо  жил  народ  или  это  было  предательство?  Или  же  очень  хорошо  играл  свою  роль  т.н.  воскресший  царевич?  Это  же  он  обещал  с  воцарением  завести  школы,  построить  университет,  пригласить  умных  и  знающих   иностранцев  для   просвещения  русского  народа.  Сталин  удивлялся  тому,  что  в  своих  обещаниях  Самозванец  опередил  Петра  Великого  почти  на  100  лет.
           Предатели  были,  как  всегда!  Вон,  и  священники  согласились  привезти  в  Путивль,  который  на  некоторое  время  стал  столицей  Самозванца,  икону  чудотворной  Божьей  Матери  из  Курска.  Вон,  и  знатные  бояре  братья  Шуйские  и  боярин  Фёдор  Мстиславский  прибыли  к  нему  на  поклон.  «Нет,  в  России  ничего  не  изменилось!» - думал  Сталин. 
          Он  вспомнил,  как  предавали  приближённые  царя  Николая  Второго  в  1917  году,  как  переходили  на  сторону  большевиков  офицеры  Генерального  Штаба.  За  кого  считать  покойного   Маршала  Советского  Союза  Шапошникова  Бориса  Михайловича,  бывшего  русского  офицера,  с  честью  служившего  новому  Отечеству?  Ведь  это  его  Сталин  называл   только  по  имени,  отчеству.  Видимо,  кто-то  ищет  новых  привилегий,  кто-то  действительно  желает  служить  новой  власти  и  новому  государству.  Однозначного  ответа  в  таких  случаях  найти  непросто.
         Из  драматических  событий  далёких  времён  Сталин  сделал  простой  вывод – «И  меня  готовы  предать  мои  же  приближённые  и  обласканные  соратники. Они  просто  ожидают  нужный  момент  или  мою  болезнь!»  Но  с  другой  стороны  Сталин  был  доволен  тем,  что  русский  народ  и  обманутые  бояре  быстро  разобрались  с  воцарившимся  Лжедмитрием.  Не  смог  он  долго  играть  роль  государя.   Неспособен  был.  Убили  и  растерзали  через  год  Самозванца,  да  ещё,  говорят,  сожгли  и   пеплом  выстрелили  из  пушки  в  ту  сторону,  откуда  он  и  пришёл.  «А  я  уже  почти  30  лет  стою  у  руля  Великого  Государства,  меня  боятся  и  любят!» - подумал  Сталин.  «Значит,  всё  зависит  от  того,  как  ты  управляешь  государством  и  как  подбираешь   себе  помощников!»  Сталин  знал,  что  рядом  с  ним  были  действительно  преданные  руководители,  которых  он  выдвинул  на  высокие  посты.  Они  оправдали  его  доверие  во  время  Великой  Войны,  они  ему  преданы  и   сейчас.  В  этом  Сталин  не  сомневался.  «С  остальными  разберёмся,  как  не  раз  разбирались!» 
           Сталин  до  конца  не  мог  понять  одного – «Почему  опричнина  Ивана  Грозного  стала  прологом  к  самозванству?»  Ведь  одно  дело – уничтожать  неугодных,  другое – руководить государством.  В  деле  уничтожения  неугодного  боярства  Иван  Грозный  явно  преуспел.  Но  в  деле  управления  государством  Иван  Грозный  явно  оказался  не  на  высоте.  Своими  казнями  он  только  разрушил  систему  управления,  обидел  невиновных  и не  смог  дать  класс  новых  руководителей,  что  в  итоге  и  привело  к  русской  смуте.
           Сталин  подумал,  что  Кремль,  его  партийный  аппарат  и  ведомство  Берии,  это  и  есть  сталинская  опричнина.  «Нет,  моя  опричнина  гораздо  эффективнее,  если   меня  любит  советский  народ  и  я  руковожу  Великой  Державой!»  Такой  вывод  Сталина  несколько  успокоил,  но,  одновременно,  ещё  боле  насторожил.  Он  понимал,  что  его  партийный  аппарат  и  ведомство  Берии  успешно решали  задачи  во  время  Великой  Отечественной  войны.  И  он  же  знал,  что  для  мирного  строительства  нужны  перемены  и  новые  люди.
           Поэты  о  временах   самозванства  напишут  уже  после  смерти  Сталина: 

Даст  задумка  всё  же  сок,
Ненароком,
Слишком  лакомый  кусок -
Русь  под  боком,
Слишком  ярок  и  хорош
В  ней  прибыток:
Есть  в  полях  бескрайних  рожь,
В  храмах – свиток!
А  просторы – не  объять,
Смотрим  смело:
Уж  не  та  у  русских  рать –
Ослабела!
Царский  голос  очень  тих,
Тень  с  огнями –
Много  шаек  воровских
С  кистенями,
В  горе  витязи  растут,
Грех – основа:
Может  быть,  затеять  тут
Смуту  снова?
Может  быть,  со  всех  сторон
Выйти  скопом,
И  раздать  российский  трон
По  «Европам»?
Может,  выпадет  сполна
Счастье  манны?
...Окаянны  времена,
Самозванны!
И  в  обычай,  грозен  пан –
Правит  мором,
И  в  надежде  Ватикан
С  приговором!
Время!  Витязей  буди,
Вывод  зная,
Эй,  Отчизне  не  вреди,
Дурь  шальная!
Царство  русское  цени
В  стольном  граде,
И  наследие  храни,
Бога  ради!
Не  бери  царей  внаём
Для  минуты –
Сами  повод  подаём
Век  для  смуты!
В  смуте – чёрная  беда,
Папа  в  митре,
И  в  запасниках  всегда
Царь  Лжедмитрий!
Катит  свежий  колобок
Из  засады –
Подтолкнуть  Россию  в  бок
Очень  рады!
На  лопатки  положить
Люд  и  царство!
...Нам  самим  бы  в  мире  жить –
Вот  лекарство,
Вот  основа  из  основ –
«Так,  славяне?»
Мало  дел,  но  много  слов
В  русской  брани!
Как  гордынею  грешат
Наши  глянцы,
К  нам  с  услугами  спешат
Самозванцы,
Поучить  и  попинать,
Дать  подачку,
Чтоб  глотала   в  радость  знать
Их  же  жвачку,
Чтоб  вела  врага  бегом
До  сусека!
...Бьют  Россию  батогом
Век  от  века!
И,  понятно,  будут  бить
Очень  долго,
Если  будем  мы  любить
Власть  без  Бога,
Власть  без  права  и  суда,
Без  закона,
Власть,  где  только  господа,
Век  у  трона!
Где  с  бумагой  и  клюкой
Правят  ложно –
У  России  воровской
Всё  возможно!
Заглянуть  в  державный  рот,
Жить  в  рогоже,
Совершить  переворот
В  царской  ложе,
И  царём  подложным  стать –
«Власть  за  нами!»
И  ублюдочно  блистать
Орденами,
И  вонять,  как  жирный  клоп,
В  грязном  теле –
Вон,  кухарки  и  холоп,
Все  при  деле!
Все  воруют  и  жуют,
Месть,  коварство,
Им   полати  и  приют,
Бред  и  барство!
«Я  такую  благодать
Не  покину!»
...Им  бы  срочно  передать
Посох  сыну!
Им  бы  крикнуть  для  своих –
«Мы – бояре!»
...Бьют  отечество  под  дых
Наши  твари!
Им  же  деньги – оберег
На  кровище:
Самозванцем  быть  не  грех,
Грех  быть  нищим,
Грех  подать,  а  не  отнять,
Спрятав  торбу!
...Русь  готовы  поменять
На  утробу,
На  чужие  черепки
И  на  глянцы!
...Вновь  ведут  на  нас  полки
Самозванцы!