От Зги... мир зародился

От Зги родилась Мокошь.
От Мокоши родился ДаждьБог.
От ДаждьБога родился Святогор

                О ЗАРОЖДЕНИИ МИРА

Вначале была только Одна Зга. Поэтому отсюда и известное словосочетание: « Не Зги не видно!»
Зга была всем, и всё было Згой.
Не имела она лика и тела не имела, но была всесильна, всемогуща и всеобъятна.
Не шевелилась Зга, а лежала неподвижно, всё собой обнимая. Чуждо ей было движение всякое. И пролежала так неимоверно долго, времени не считая. И никто и ничего больше не было.
Но всему на свете приходит конец и начало, круговорот во всём: этому Закону и сама Зга повиновалась. Пошевелилась Зга, и от этого шевеления родилась Мокошь.
Выйдя из Зги нагая, прелестная, Моккошь заговорила:
- Мать, дай мне Одежду.
Тут Зга впервые ощутила, как в ней шевелится что-то, и этим «чем-то» было УДИВЛЕНИЕ. Так родилось на Свет Ясный первое Чувство. Зга раньше не ведала никаких Чувств, и незнакомые ощущения понравились Ей. Так родилась РАДОСТЬ. И от Радости Зга заговорила:
- Зачем Тебе Одежда?
- Дай, Мать, - настаивала Мокошь.
И Зге не понравилось, что осмеливаются у Неё что-то просить. Так родился ГНЕВ.
- Мне холодно, - сказала Мокошь.
И Зга почувствовала что-то неизъяснимое и рвущее Её Сердце; так родилась ЖАЛОСТЬ.
- Возьми сама что хочешь, - сказала Она.
И Мокошь запустила в Згу свою руку, и вытащила Змею, и оделась Ею.
- А теперь я ухожу, - сказала Мокошь. – Прощай.
И Зга, сама себе удивляясь, ощутила не гнев, а нечто совсем иное. Так родилась ПЕЧАЛЬ.
- А как же Я? – спросила Зга.
- Как знаешь, - ответствовала Мокошь рассеянно. И она зашагала и своими шагами, как пряха, выткала Земли....
- Что ты такое творишь? – закричала привыкшая к неподвижности Зга.
Но Мокошь только звонко засмеялась; она принялась дуть, что есть силы и выдула безкрайнее НЕБО.
Гневная Зга вздыбилась, но ударилась о Небо и ощутила БОЛЬ. От боли и гнева невиданная Сила забушевала в Зге, не совладала с ней Зга, и Сила вырвалась наружу. Ослепительный всполох озарил всё кругом. Мокошь присела и закрыла в испуге глаза, а когда мгновение спустя раскрыла – потому что, в сущности, была бесстрашна и отважна, - кругом парили Огненные Шары. Они шипели, лучились и жгли, и Мокошь поняла, что сейчас погибнет. Обжигая руки, она схватила Шары и принялась запихивать их в Небо. Но ей было невыносимо больно, и Один Шар она не успела убрать, а второй убрала наполовину. Огненные Шары, которые Зга убрала в небо, стали Звёздами. А оставшиеся три застыли и сделались Солнцем, Землей и  Луной. Но Луна глубже утоплена в Небо, чем Солнце, поэтому она то всплывает полностью, то исчезает.
Ладони у Мокоши болели невыносимо, и она приложила их к Земле. И там, где она их вытирала, появились жаркие страны.
- Недобрая Ты Мать! – закричала она Зге и заплакала от обиды о от боли.  И от слёз её солёных родилось Море.
- А Ты?!!!... – сказала Зга, уже успев опечалиться и остытить, - а Ты…
И Зга тоже заплакала, и от её Слёз родились чистые Озёра и полноводные Реки.
- Уходи прочь! – топнула ногой капризная Мокошь. – Я здесь хозяйка!
И Змея зашипела на Згу, и Та оторопела.
- Я же Тебя родила! – сказала Зга.
- Ничего не знаю, - мотала головой Мокошь.
- Я дала тебе Силу, - настаивала Зга, всё ещё надеясь на спаведливость.
- Это теперь Моя Сила! – закричала Мокошь. – Уходи, Мать, уходи!
Зга понурилась. Вот, только что она лежала Одна и ни о чём не думала и была всесильна, и вот – родила, и только бы жить ей, и говорить с дочерью, и творить Силой новые вещи, но дочь гонит её. И знала Зга, что детей у неё больше не будет.
- Хорошо, - сказала Зга. – Я уйду под Землю, которую ты мне соткала, - видно, вместо саванна. Но не зови меня больше: не вернусь. И знай: не видать тебе и тому, что ты сотворишь, Счастья, потому что Творение Твоё началось с того, что Ты прогнала Мать.
- Счастье? – смеялась ехидно Мокошь. – А что такое Счастье? Его можно потрогать?
- Можно, - сказала Зга и ушла под Землю...
   Мокошь ничуть не опечалилась. Она бегала по земле, трогала пальцем холодные звёзды и смеялась. Потом ей сделалось так невыносимо хорошо, что она затанцевала. И от её танца родились горы и бездны.
- Теперь ты видишь, что такое счастье? – спросила из-под земли Зга.
- Вижу! – опрометчиво крикнула Мокошь.
- Больше не увидишь, - молвила Зга, и Мокошь престала танцевать и опечалилась.
Мокоши сделалось горько и одиноко...
- Мать! – позвала она тихонько. – Мать!
Мокошь ничуть не опечалилась. Она бегала по земле, трогала пальцем холодные звёзды и смеялась. Потом ей сделалось так невыносимо хорошо, что она затанцевала. И от её танца родились высокие горы и глубокие бездны.
- Теперь ты видишь, что такое счастье? – спросила из-под земли Зга.
- Вижу! – опрометчиво крикнула Мокошь.
- Больше не увидишь, - молвила Зга, и Мокошь престала танцевать и опечалилась.
Мокоши сделалось горько и одиноко.
- Мать! – позвала она тихонько. – Мать!
Но Зга не отвечала…

И Мокошь стала в горе рвать на себе волосы, и от волос её пошли по свету деревья  и травы. Но даже их Цветение и Благоухание не радовало Мокошь. Она металась по земле, не зная, куда себя деть. И от тоски она сошлась со змеёй. То была не обыкновенная змея, а змея Упирь. Пока Мокошь препиралась со Згой, Упирь молчала. Но поскольку она была извлечена Мокошью прямо из Зги, то обладала великой огромной неисекаемой Силой. Мокошь любовалась Упирью, покуда та проникала в неё. Упирь была молочно-голубого цвета и, когда свивала свои кольца, сверкала так блёстко, что даже Мокошь отворачивалась. Она заговорила с Упирью, но та до времени молчала. И так продолжалось долго, очень долго, пока живот Мокоши не стал подёргиваться.
Мокошь дико закричала от боли и забилась. Змея обвилась вокруг её живота и стала сжимать.
- Что ты делаешь! – простонала Мокошь. – Ты убьёшь меня.
Но Упирь молчала и продолжала своё дело, как обессиленная Мокошь её не отталкивала. И вдруг прогремел Гром, потрясший небо и землю, началась святая Гроза, и из лона Мокоши вылетела молния, за остриё которой держался Перун...  Это был Золото-Серебряный-Голубой Луч Единорога ПервоПорядка…  Мокошь ахнула и хотела подняться, но не смогла, потому что змея Упирь, переползя вниз, обвила ей ноги. А Перун принялся метать молнии в Мокошь, несказанно мучая её.
- Я же тебя родила! – закричала она.
Но Перун всё метал и метал молнии, которые жалили Мокошь.
 И тут впервые заговорила Упирь:
- А Зга кого родила?
- Так вы подосланы Згой! – завопила Мокошь.
- Нет, - отвечала Упирь спокойно, - Мы просто творим Справедливость.
- Мать, защити меня, - захныкала Мокошь капризно.
Но Зга не отзывалась. А Упирь по-прежнему крепко держала ноги Мокоши, и Перун поливал её белое тело молниями.
Мокошь испугалась. Она стала биться изо всех сил, и из лона её извергся камень, и ударился оземь, и раскололся пополам, и из половинок выскочили близнецы – Вилы.
И вскочили на ноги Вилы, и заговорили без умолку, и воцарился мир и Благодать. Они сыпали всеми словами без разбору, всеми словами, которые только можно было вообразить. И понятно стало, что Сила их была – заговорить всех до примирения.
И в досаде замер Перун, и Упирь освободила ноги Мокоши.
Мокошь вскочила и закричала:
- Негодные твари! Вы хотели погубить меня!
Но Вилы говорили без умолку, и Мокошь принялась бродить по земле и звать Згу:
- Мать! Мать!
Но Зга не отвечала.
- Что ищешь её? – сказала Упирь. – Зга затворилась в земле и никогда тебе не ответит.
И Мокошь, рыдая, принялась кататься в травах. А потом устала и оглянулась.
Земля стояла в одних лишь лесах и травах, которые начинали вянуть. Мокошь переполошились и стала носить в пригорошнях воду из рук, но устала.
И сказала Мокошь:
- Надо, чтобы вода сама лилась с неба.
И набрала Мокошь в рот воды, и выдула пузырь, и в этом пузыре сидел Стрибог.
Он взмыл в небо, ударился о него, пузырь лопнул, и пошёл дождь.
Расправили свой стан деревья и травы, и реки наполнились, и даже солёному морю была прибыль. И все умылись в дожде – и Мокошь, и Перун, и Упирь, и Вилы, которые всё ещё говорили.
Но после дождя отсырело небо, и солнце стало в нём вязнуть. Наступили сумерки, и с деревьев стали облетать листья, а травы стали желтеть. И холодно сделалось.
И сказала Мокошь:
- Перун, мечи молнии в Солнце.
И Перун метнул первую молнию, и она вонзилась в Солнце, но только вогнала его глубже в небо. И стало ещё холоднее.
И змея Упирь прошелестела Мокоши:
- Давай сойдёмся снова, потому что иначе Солнце уйдёт, а новое нам взять неоткуда, потому что скрылась от нас Зга.
- Ты  опять будешь меня мучить! – сказала Мокошь.
- Нет, - отвечала Упирь, - Вилы-то ещё говорят.
И Мокошь снова сошлась с Упирью, и живот её стал расти, и заметалась она и закричала:
- Жжёт, жжёт!
И змея Упирь сказала Перуну:
- Освободи брата, потому что, если Он не родится, мы все погибнем!
И Перун метнул молнию в живот Мокоши и распорол его, и оттуда выскочил горящий Даждьбог, и поднял его Перун на молнии к Солнцу, и вытащил Даждьбог Солнце из неба, и засияло оно, и снова стало тепло и ясно.
А Вилы всё говорили.
И заползала змея Упирь по земле, и стала откладывать яйца, и из яиц вылупились Берегини – на каждое место своя, чтоб его хранить. И были берегини красивы и женообразны, но могли принимать змеиный лик.
Сказала Упирь:
- Теперь земля под защитой. Берегини и дождь, и Солнце выпросят.
И ходили они все по земле, и скучно им стало, потому что мир среди них был (Вилы-то всё говорили), и ничего не происходило.
И сказала змея Упирь:
- Надо сотворить меньших наших, чтобы, как мы, страдали, тогда нам не скучно будет.
И согласились все."


"Святогор. Добрыня. Илья. Алёша…» по книге Константина Викторовича Плешакова, издательства «Альфа-книга», 2006,
Одна из "изумрудный  даров" публикаций Георгия Радуги., расширяющая мировосприятие и даруюшие мировоззрение света.
Благодарю К. В. Плешакова и Георгия Радугу, за возможность вкусить сей дивный сказ...

http://www.stihi.ru/2010/02/22/6575
http://www.stihi.ru/2010/01/11/4305