Толстой дворянством не гордится:
живёт себе средь поросят,
и полусотни предков лица
на стенках в доме не висят.
В роду родился знаменитом,
при жизни встал на пьедестал…
А он, прослыв антисемитом,
внезапно сам семитом стал!
Гордыня ни при чём здесь – речь-то
о том, что, как и мир, старо:
дворянство столбовое – нечто!
Ничто – бумага и перо.
Хотя на вид нерусский, вроде –
ты на портрет его взгляни –
горят на русском небосводе
его «Вечерние огни».
Но чиркнет графу он два слова,
что своего добился Фет:
что дворянином стал он снова.
И пишет граф ему в ответ:
«По мне творец вечерних песен
достиг лирических вершин!
Фет как поэт мне интересен –
а не Шеншин как дворянин».
Стал тем, кем стал, хотя при этом
ему хотелось быть иным:
из Фёта стал великим Фетом,
хотя хотел быть Шеншиным.
Известная история
© Copyright: Михаил Молчанов 2, 2018
Свидетельство о публикации №118011610818
Свидетельство о публикации №118011610818
Рецензии