Сага об осаго

Когда бы ни эта бумага
со знаками водяными,
я знать бы не знал, что ОСАГО
спасёт моё доброе имя.
Когда б ни страховка, лежал я
под слоем изломанной жести
и смерти безжалостной жало
впивалось в то место, где крестик
висел на дешёвом шнурочке.
Когда б ни ответственность эта,
на жизни поставил я точку
и мир не дождался поэта.

***
У смутного времени “оно”
герои свои и разборки:
написаны кровью законы
таким разгильдяям, как Борька.
Когда, невзначайным касаньем,
ты шаркнешь бандитскую “бэху”,
то долго слагаешь осанны
накачанным в залах, морпехам.
И ладно б, отделаться штрафом
тебе посчастливится… чаще –
отдашь свой потрёпанный “РАФик”
/всё лучше, чем с крышкою ящик…/
В начале двухтысячных, некто,
уставший от частых “наездов”,
направил убийственный вектор
в колдобино-пыльную бездну.
Прикинул, что легче за бабки
“насосов”/пардон, страхкомпаний/
проблему решать… по сопатке
больнее, чем выплатить мани
владельцам израненных тачек.
На том порешили. С бумажкой
я еду, довольный, на дачу,
держась за коленку Наташки.

Казалось, что полис ОСАГО –
крутая дорожная ксива:
он должен спасти от оврага,
когда ты взлетаешь красиво
с шоссе, чрез поребрик с забором,
на скорости за двести тридцать.
Судиться мне в “лом” с Автодором,
хотя можно тупо разбиться,
попав в неприметную яму
опять же на взлётном режиме…
меня и побитую даму
с трудом извлекли из машины,
а полис сгорел, не дождавшись
спешащего в ночь, комиссара…
негоже воскреснуть из павших,
когда неминуема кара
за порчу /утрату/ вещдока.
Короче – куда б ни совался,
но клерк, как дурная сорока,
трещал и строчил в темпе вальса
отписки на письма-запросы…
я с детства совсем не курящий,
но вынужден был папиросы
стрелять, как нарко'та пропащий.

Не быстро, как мне бы хотелось,
но деньги забрав по страховке
я, в роли дурного Отелло,
не к горлу тянусь, а к винтовке
в одном лишь желании – треснуть
прикладом по бошкам агентов,
чтоб были правдивее “песни”
о честности экспериментов.
Сам езжу весьма аккуратно,
а полис храню возле сердца
и в каждом водителе брата
встречаю… но только до дверцы.



31 июля 2017 года
Санкт – Петербург