Сыну

Странные образы без лица,
Мысли ночные растут лианами,
Хоть кричи, гони метлами их погаными,
Уповай на дистанции во времени и пространстве.
И так завидна в болезненном постоянстве
Память без начала и без конца,
Как я бросала тогда твоего отца.

Диван был старым, цвета полинялой авоськи.
И, рухнув где-то между краем и подлокотником,
Я заходилась, тряслась от горя и злости,
От прошлого оставались кожа да кости,
А будущее было уже покойником.

Не зная, как что-то спасти, но чувствуя, что вот-вот -
И страшное навсегда за шиворот втянет в водоворот,
Ты мне, скалящей в крике мокрый от слёз и соплей рот,
Читал по слогам, запинаясь, плача,
Громко, старательно, тот рассказ,
Что мы с тобой вместе читали, смеясь,
В ту весну, когда снег превращался в квас
И в длинной очереди у касс
Уже поздно было проверить сдачу.

Ты спасал меня столько раз...

Но это все больше ночью, а днем -
Все поросло быльем,
Чего теперь ворошить,
Ты стал взрослым, успешным, и вроде все под контролем,
Приезжаешь проведать, обнять, намагнитить полем,
Показать в прыжке свою молодую прыть.
...Все мы так, старое помусолим,
Раны снова посолим,
Да отправимся дальше жить.

Но ты знай всегда, что ты у меня один,
Мой родной, единственный ты мой сын,
И что, как бы дальше там ни сложилось -
Все время, мне отмеренное на весах,
Измеряется только в твоих часах,
Покуда у Господа в небесах
Есть милость.