Песенка Евы

Райским садом меж ветвей, меж ветвей
я гуляла, песни слушала;
появился, как елей, хитрый змей,
чтобы яблочко откушала.

Змей негромко ободком, шепотком
возле уха прямо около
скрёб любовным коготком с холодком,
аж в душе сердечко ёкало.

Говорил, что из ребра, из ребра
появилась я Адамова;
а сверкнёт любви искра, словно бра, –
ситуация не драмава.

Про Адамово новьё, про копьё
щебетал он вместе с птичками;
сжёг сомнение моё, как тряпьё,
интересом будто спичками.

И тогда я в голове, в голове
для Адама стала смелою,
да на шёлковой траве – мураве
на копье не стала девою.

Мы любились не тая, не тая,
и на травке наслаждалися;
нас изгнали из рая, – чешуя, –
на земле мы размножалися.

Все живущие от нас, будто пласт,
по старинке обнажаются.
Только демон выдал пас – педераст:
в геях люди не рождаются.

Могут запросто убить, отравить, –
воспоют литературою;
а подробности родить и любить
в языке убьют цензурою.

И несётся этот ком с ветерком
под ножами дюже строгими.
Есть в России три беды: с языком,
с дураками и с дорогами.
***