Редколлегия

                Дню Единения посвящается   
               

Пролог.               
Комсомольский вожак Ананьева               
в самом лучшем 8-ом "А" классе               
зачитала меню собрания               
и уселась кассиршей в кассе.               

1.               
Людка дальше сказала: «Гадости,               
матерщину пишем в клозетах,               
а пора бы в эпоху Гласности               
разобраться со стенгазетой!               
Отменяем все привилегии,               
будет вкалывать каждый мальчик.               
Кандидаты есть в редколлегию...» –               
на меня направляя пальчик.               
Норовит охватить нагрузкою,               
словно втюхать от счастья фантик.               
Мне б пошарить у ней под блузкою,               
а нагрузки мне – сбоку бантик.

Пролетела рук кавалерия:               
"Голосуем, – кричат, – по галсу!"               
Возразил: "Ещё в пионерии               
у меня отобрали галстук!               
Я в шестом увлекался нардами               
и с английским были проблемы,               
а потом заловили с картами, –               
так не стал комсомольским членом.               
Не лепите мне без призвания               
редколлегию, как касторку!"               
Но Ананьева: "По рисованию               
получаешь всегда пятёрку!               
Ты заканчивал изостудию,               
мы тебе доверяем дело.               
Так что брось своё словоблудие               
и берись за работу смело.               
Чтоб в четверг мы не ждали дождика               
и не грызли зимой галеты,               
будешь главным у нас художником               
и редактором стенгазеты!               
Да к тому: дела коллективные –               
вне охвата организаций.               
Будем в школе всегда активными.               
И закроем тему абзацем!"

Ощущаю её давление               
как бревно в тисках пилорамы:               
при отказе – за поведение               
пострадаю от классной дамы...               
Записала своё решение               
протоколом судебной власти.               
Тут я взбрыкнул: "Сашку Горшенина               
по писательской ставьте части!"               
Сашка  –  сын из собора дьякона –               
в знак согласия машет гривой:               
"В редколлегию надо Дъякову,               
так как почерк у ней красивый!"               
Здесь у всех отлегло, отхлынуло,               
подавляющим утвердили,               
и вся масса восьмого двинула,               
словно клерки на Пикадилли.

Валька Дъякова – второгодница,               
у неё же глаза по плошке!               
Сашка выступил в роли сводницы,               
даже хуже – как поп с гармошкой!               
Разве могут снискать доверие               
для общественной жизни дойки,               
буржуазная парфюмерия               
и следы на башке от плойки?               
Не играет уже с бирюльками,               
заедает селёдку щами,               
крутит попой под твист  танцульками…               
А у Сашки лицо с прыщами. 

2.               
Накануне дня Революции               
говорю им: "Из класса ни шагу!               
Мы сегодня лёгкой поллюцией               
брызнем замысел на бумагу!"               
Выгоняю из помещения               
всех зевак. И замок из швабры.               
Два листа разложил в освещении,               
а Горшенин Вальку за жабры:               
на последней парте волнуется,               
разбирая свои заметки…               
Я – наброски, а он – целуется               
и сосёт её как конфетки...               

Отвернулся от провокации               
и рисую с лучом "Аврору".               
Сашка Валькины демонстрации               
оголяет без разговора.               
Я прикинул на глаз симметрию,               
заголовок бабахнул "Школьник".               
Сашка вспомнил о геометрии               
и у Дъяковой вскрыл треугольник.               
Кисть из рук моих вырывается,               
но провёл я прямые рамки.               
Сашка с Валькой за партой скрываются,               
где у секса тянули лямки…               

Карандаш подчищал резиночкой,               
прикрывая рисунки калькой.               
Появляются, как картиночки,               
"литераторы" Сашка с Валькой.               
Не хотел оставаться чайником,               
усадил за себя поэта:               
как-никак был для них начальником,               
и оказия вышла эта.               
Шура чертит в колонках линии,               
оставаясь небитой картой.               
Взял Валюху, как держат лилию,               
и повёл пастухом за парты.               
Разъяснил: "Не вздумай дурачиться,               
уважай их парней прослойку.               
Побороться надо за качество,               
а не в табель за четверть двойку!               
Коллектив дал тебе задание               
потрудиться со страшной силой:               
атмосферу соревнования               
поддержи и не будь спесивой!"               
Взял на понт мозги второгодницы,               
посопел в интересном месте…               
Если Сашка был в роли сводницы –               
значит, он не жених невесте! 

3.               
Нас хвалили потом за рвение               
комсомольцам и пионерам:               
дали грамоту в виде премии,               
предлагали служить примером.               
Областной рупор тиснул очерки               
будто дал дефицит из сумок:               
там отметили силу почерка               
и с лучом неплохой рисунок.               
Мы работали в силу полную,               
редколлегия как заказник:               
выпускали "Прожектор", "Молнию"               
и большую газету в праздник.

Щекотливое обстоятельство               
опьяняло без всякой водки:               
мы грешили без обязательства,               
не боясь в аду сковородки.               
Заряжался от Вальки творчеством,               
акварелью писал с азартом, –               
Вальке сильно в девятый хочется,               
вот и терпит за задней партой.               
Мы любили её без жалости               
и танцульки видали фиги:               
Валька дула домой в усталости               
и садилась, уткнувшись в книги.               
От общения в редколлегии               
протянулся незримый кабель:               
мне и Сашке – без привилегии,               
для Валюхи – четвёрки в табель.               
Сашка так проникал в поэзию,               
что его прихватил родимчик,               
и кололи Шуре магнезию.               
Только к марту исчез хотимчик!

4.               
Кувыркались в классе два клоуна               
и спешили Валькой упиться.               
Наплевать, что размалёвана,               
ведь такое не повторится.               
Улетала наша солисточка               
к небесам и в Египет с Нилом, –               
я в пылу был для Вальки "кисточкой",               
а Горшенин был просто "милым".               
Валька нам расправляла пёрышки,               
только понял это не сразу.               
Мы клевали Дъяковой зёрнышки               
и молили бога от сглаза. 
И весною пришёл к Горшенину               
светлый дух как к любым поэтам:               
он свои читал и Есенина,               
я же маслом писал портреты.

Просочилась в класс информация,               
что рисуем таким макаром:               
брякнул Сашка ли в агитации               
или кто подсмотрел задаром?               
Кривотолки скакали тучные,               
отражаясь в злорадных лицах:               
любознательность злополучная               
угрожала с любых позиций.               
И возникло вдруг напряжение –               
дескать, так рисовать негоже!..               
А затем пришло уважение               
к редколлегии в каждой роже.               
Я сказал, что живём не в Швеции,               
где коммуна для жизни – норма.               
А Сибирь преподносит специи,               
закаляет характер горном.               
Разве многим девкам случается               
ухватить из сказки комету? –               
ей стихи и страсть посвящаются.               
Да к тому остаются портреты!               
От того и мир удивителен,               
как не будет в зрелую пору.               
Редколлегия победителей               
не идёт на Кудыкину гору!..               
На экзаменах сдали знания               
массой всей, как заряд картечи.               
И на лето лишились звания               
редколлегии, места встречи…

Эпилог.
В сентябре проходило собрание –               
от желающих нет отбоя!               
А я твёрдо решил Ананьеву               
пригласить рисовать с собою.               
***