Этюд о человеческой жизни

 (По мотивам творчества Питера Брейгеля)

Кружит, кружит в небесах белая птица.
Она, будто душа человека, стремящаяся возвратиться на землю.
Что ждёт её на земле?
 

Человеческая жизнь. Сколько стоит она? Одно сказанное  слово…  Один навет… Один донос, - и ответ не заставит себя ждать.

Я смотрю на одуванчик. Сколько стоит его белая шапка? Один порыв ветра…  Одно дуновение… Один неловкий взмах руки, - и вот уже нет ее.

Тропа жизни. Как длинна она? Один миг… Один час… Один век… А вот и обрыв.
И крылья мельницы крутятся уже для других.

Я смотрю на маленького жучка, неторопливо ползущего между травинок.
Знает ли он, думает ли он, что в любой миг может погибнуть по чьей-то злой воле?

Я смотрю на вольную птицу, парящую высоко, высоко в небе.
Знает ли она, думает ли она, что в любой миг может быть стерта с экрана небес
по воле Рока?

Я смотрю на окружающий меня Мир.
Я смотрю на людей, снующих между домов, городов, стран. Знают ли они, думают ли они, что в любой миг могут уподобиться тому самому жучку, одуванчику или птице и вся их суета окажется бессмысленной под ударом Зла?

Я смотрю на художника.
Вот он берет в руки палитру. Дает ли он себе отчет? Думает ли о том, что каждым своим мазком, каждым штрихом, Он обнажает себя перед Миром и рисует частичку линии своей судьбы?
Я смотрю на него.
Вот он задумчиво глядит на пока еще чистый холст.
Дает ли он себе отчет? Думает ли о том, что, каждым своим мазком, каждым штрихом,
Он будет молчаливо кричать Миру - Кричать не год и не два, а целую Вечность?

Я смотрю на Художника.
Вот Он коснулся холста Мироздания.
Дает ли он себе отчет? Думает ли о том, что каждым своим мазком, каждым штрихом,
Он создает наш Мир с его одуванчиком, жучком и птицей, парящей в небе, и людишками, снующими туда-сюда по планете.
Думает ли Он о нас?
 


Белая птица, летящая ввысь - белая птица!
Что ж ты стремишься уйти в высоту – белая птица?
Что же тебе не сидится в гнезде, белая птица?
Что ты там видишь в пустой высоте, белая птица?

Не отвечает и режет крылом воздуха лаву,
Ей не до нас, что остались внизу.
Да и, по праву,
Ей не до нас, что остались внизу.
Там, в занебесье,
Ей не до нас.
 

Что же видит птица, летящая в небе?
С высоты птичьего полета можно увидеть многое.
Вот кружит стервятник над родной нашей голубой планетой и ищет очередную жертву.
Он родился таким потому, что его отец и мать были такими.
Таким его сделала Эволюция.

А Человек?
Почему он часто уподобляется стервятнику,
Кружит по нашей голубой планете и хищно выискивает себе жертву?
Он что, тоже родился таким потому, что его отец и мать были такими?
Потому что таким его сделала Эволюция?

Люди…
Они бывают так часто неимоверно злы и несправедливы к своим собратьям.
Они, как стервятники, слетаются на казни, рассуждают об их необходимости на нашей голубой планете. Они, не задумываясь, бросают жизни своих собратьев на растерзание, даже если, порой, это жизни  их отца и матери.
Такими их создала Эволюция. 

Люди играют в чудные игры,
В игры своей жизнью.
Игры эти, они бесконечны,
они бессердечны,
они так жестоки –
эти чудесные наши игры!
Они начинаются с самого малого,
С первого в жизни выбора,
С первого мига -
Жизнь, словно шахматы,
С самого первого мига.
Жизни река, как течение партии.
С рожденья, в потоке игрищ,
Каждый несется,
избит, исхлёстан
Зарослями судилищ.

Как бесконечно нелепы мненья,
Как бесконечно гнусны наветы,
А призадуматься – это лишь игры -
Игры ночи в борьбе со светом.
Люди играют в дикие игры,
 
Не понимая их страшной сути,
И в результате непониманья
Рушатся судьбы, рушатся судьбы.
Падают карты, падают карты,
Валятся стены нелепых  жизней.

Люди играют
В игры без правил,
В игры без правил - крутые игры.
В этих играх цена победы
Не исчисляется в денежных знаках,
В них она исчисляется в мигах,
Днях и жизни годах человека,

В этих играх цена победы -
Она потрясает воображенье,
Она вызывает священный трепет,
Она вызывает исчезновенья
Чьих-то судеб – уход со сцены
Тех, игравших с Судьбою в карты,
В игры на вылет, с удачи Богом,
Что, проигравшись, уходят в гости
К душам других игроков, что прежде,
Тоже играли, тоже играли,
Ждали, что в картах им будут крести.
Жаль, что колоду без треф собрали.

Игры людские, людские игры –
Кто-то играет из нас в погоню,
Кое-кто – дичь,
Кое-кто – охотник,
Кто-то бежит,
Ну, а кто-то гонит.
- Вас обуял неуемный ужас?
Что вы, товарищ,
Не будет больно!
Разве, что миг,
Между тем и этим…
- Не причитай!
- Надоел!
- Довольно!

Игры, какие смешные игры!
И в  небеса ворота открыты,
Там всех приемлют и днем, и ночью...
Миг лишь один, и уже вы в свите
Духов обычных, что ищут тело,
Тех, что стремятся сыграть партейку,
Снова заняться обычным делом -
В игры сыграть…


Кружит, кружит в небесах белая птица…
С высоты птичьего полета многое видится не таким, каким видим его мы, копошащиеся на земле.
Что видит птица, кружащаяся над нашей голубой планетой?
Вот пляшет толпа. Идет застолье. Люди веселятся. Такими же были их отцы и матери.
Потому что такими их сделала Эволюция.

Люди
Они о чем-то говорят, взмахи их рук становятся все возбужденнее, кажется, что они вот-вот полетят.
Но нет! Это просто ссора – обычное явление на нашей голубой планете. Они машут руками не в полете, а в драке. Такими же были их отцы и матери.
Такими их сделала Эволюция.

Слова.
Зачем они нам? Бедные, бедные птицы-слова. Куда и в чьи уши они несутся? 
Только птица видит с высоты своего полета над нашей голубой планетой, куда летит слово. Она видит, в какие жестокие руки люди порой отдают его. То же делали их отцы и матери. Потому что такими их сделала Эволюция.

Мельница судьбы.
Она перемалывает жизни людей, приучает их к неизбежному.
Летит, летит птица над нашей голубой планетой и смотрит на то, что делается на ней.
Вот, казненные за сказанное в запале слово, взмывают человечки над землей. То же делали их отцы и матери. Потому что, у нас на Земле, и Так идет процесс Эволюции.

Что же Мельник?
Он стоит над миром и безмолвно следит за полетом могильщика.
Он не мешает сороке-сплетнице разносить слухи над нашей голубой планетой.  Скачет она, скачет и стрекочет, стрекочет, стрекочет… всем на погибель.
То же делали ее отец и мать. Такой ее создала Эволюция.

Дорога жизни.
Она тоже видна с высоты птичьего полета и так удивительно коротка.
Сколько стоит крестов на нашей голубой планете, и все они – итог многократно укороченного пути Человека. По этой Дороге идем и я, и ты. По ней шли когда-то наши отцы и матери. Такой неизбежно короткой создала ее Эволюция.

И в небесах тоже лежит она.
Для белых-белых птиц-ангелов и душ, летящих за ними ко Всевышнему
И лежит ее путь над нашей голубой планетой.
Он прочерчен сначала среди лучей светила, именуемого Солнцем, а потом среди звезд. Он прочерчен для Всех. По нему идут и души наших отцов и матерей.
Таковым его начертала Эволюция.

И нет конца этому процессу.
Стервятники и сороки, дураки и умные – все связаны одной неразрывной цепью.
И тянется эта цепь из глубины веков, скрывающих прошлое нашей голубой планеты.
И бредем мы, как рабы, прикованные к ней всю свою жизнь. Так же, как шли раньше  по жизни наши отцы и матери. Так повелел нам Бог. Такими нас всех сделала Эволюция.


Кружит, кружит в небесах белая птица…
Она возносится все выше и выше, проникая в глубины небес, в глубины веков, в глубины человеческих мыслей, в глубины мироздания.
И, кажется, нет конца ее полету над нашей голубой планетой.
Свободная белая птица. Такими же были ее отец и мать.
Такой ее сделала Эволюция!..

Художник рисует картину.
Он кладет мазок за мазком, и вот уже на сером холсте проявляются небеса, наполненные ярким солнечным светом, тропинка, ведущая куда-то под гору, стоящий рядом с тропинкой высокий крест, мельница с большим колесом.
Птицу, летящую высоко, высоко, он одним штрихом рисует в верхнем левом углу картины.
Потом он пишет людей. Одни из них  беззаботно танцуют и веселятся, другие  просто прогуливаются,  третьи делают что-то ещё. Их лиц не разобрать. Да они и не важны.

Художник останавливается и опускает кисть. Он задумчиво смотрит на холст.
Перед его глазами всплывают так любимые им пейзажи Родины.
Он улыбается.
И вот уже на полотне проявляются в красновато золотистом тумане стены замков, домишки с красноватыми черепичными крышами, реки и луга, пригорки и долины.

Художник увлеченно рисует скалы, растущие на них чахлые деревья и кустарники,
а вдали – море, сливающееся с небесами.
Милая Родина.
Как прекрасна она. Как бескрайна…
И как несчастна!

Художник хмурится.
И вот на холсте появляется кривая, будто пляшущая виселица.
Она как зловещий символ возвышается над людьми.
Пока она пуста.
Но как знать, что будет через минуту?

- Глупые люди. Они все говорят, говорят, говорят…
Как сороки – серые, безмозглые сороки – трещат без умолку, наушничают, наушничают, наушничают…
И летят их слова прямиком в уши Тирану…

И приходят «красные плащи»…
И летят в небеса к Богу обагренные кровью души, души, души…
А всему виной «сорочья» болтовня.
И Художник, резкими мазками рисует сороку,  бездумно скачущую на Общей Для Всех Виселице.

- Сколько же этих виселиц!?
Как глупа эта сорока, как наивны эти люди!
Они даже не понимают, что их ожидает… А эта всё трещит, трещит, трещит…
Художник в бессилии опускает кисть.
Что может сделать Он?..
 

Среди ужаса  народ.
Пляшет.
И руками,  наддает,
Машет.
Развязались языков
Путы,
Болтовня плывет-плывет
Круто.
Колесо скрипит, скрипит,
В хоре,
Лишь сорока зло трещит -
К горю.
Меж столбами досок нет.
Ветер.
Меж столбов пустой пролет
Светел.
Лишь прожилина одна
Вьётся,
А на ней судьба, судьба
Бьется.
А на ней душа, душа
Пляшет
И с прожилины окрест
Машет,
С горла пробует убрать
Путы,
Но завязаны они
Круто.

Колесо скрипит, скрипит
В хоре,
Да сорока зло трещит -
К горю.
Разглумился над судьбой
Ветер,
Только солнышка полет
Светел,
Да тропинка до креста
Вьется…
Колокольный жутко звон
Бьется.
А сорока на жерди
Пляшет
И хвостом – то на народ
Машет.
Лишь сороке не беда -
Путы,
Потому как всех сдает
Круто.
Колесо скрипит, скрипит
В хоре,
Шепот, шепот все ползет -
К горю.
Меж домов пустых глазниц -
Ветер,
Вот уже опять пролет
Светел,
Снова кровью красный плащ
Вьется…
Вновь, оболганный,  в петле
Бьется.

Хор «сорочий» у столбов
Пляшет,
Друг на друга «Друг»  хвостом
Машет,
Тем «сорокам» не беда –
Путы,
Все равно кого сдавать
Круто.
Колесо скрипит, скрипит
В хоре…
Напоследок веселись…
К горю.
Возлетишь, и загудит
Ветер...
В небеса всегда полет
Светел.
Жаль, что подлость по земле
Вьется,
А добро в петле, всю жизнь
Бьется.

Жаль, что подлость-то в толпе
Пляшет
И руками наддает,
Машет,
Вяжет петли и крюки,
Путы,
И, к тому же, вяжет их
Круто.
Колесо скрипит, скрипит
В хоре -
Вечность крутит жернова.
К горю.
Над Добром в петле сквозит
Ветер…
Как для Подлости простор
Светел…
Прямо к солнышку тропа
Вьется…
Как сорока то трещит,
Бьется…
 
Пляшут, веселятся в единой, парадоксальной каше и люди, и мельницы, и кресты, и сороки, и наушники, и тираны и, сколоченные ими наспех кривые виселицы в нависшем над Родиной красновато-солнечном тумане – тумане из пролитой крови.
Крутится колесо мельницы Мельника Времени, перемалывает судьбы.
Сыплется, сыплется из-под ее жерновов звездная мука в небеса.
И ищет, ищет стервятник, летящий высоко в небе, свою очередную добычу…

И глядит на это всё с небес белая птица - Вечность.

И смотрит на это всё, сидящий перед созданной им картиной, усталый творец – Художник.