Из книги. Мамины истории

Я мою маму
 
 
Поизносилось-то платье твоё,
видно основу.
Вот подлатаем, будет новьё!
Веришь ли слову?   
Снизу морщИт, сбоку  висит -
мы лишь хохочем.
Льётся  вода, лучше про жизнь,
а не о прочем.
Тёплой ладонью пену смахну,
взгляд твой из детства.
Ну-ка, нагнись, спинку потру,
ты моя детка.
Как у подростка руки тонки,
светится кожа.
Это купание внучки почти.
Очень похоже.
Дети ведь тоже в своей наготе
"не имут сраму".
Это же счастье…
льётся вода…
я мою маму.

***

Мелочь
 
Зияла колотая рана на матовом боку арбуза.
Мужчина лопоухий в кепке шлепками дыни унижал.
Их нюхал под хвостом и щупал чешуйчатое дыни пузо,
и по-армянски огрызался на обращенье "генацвал".
У горки мятых мандаринов лежал пучок кинзы душистой.
Как слиток золота в Форт-Ноксе, сиял созревший мандарин.
Кинза зелёная, как баксы, кончалась, словно баксы, быстро.
Ругался армянин за сдачу, кричал – Тут вам не магазин!
Так ярко, громко, духовито, несносно, нестерпимо ясно,
с далёким рокотом раскатов из духоты блеснёт гроза,
и для чего-то память выдаст помятое годами счастье -
смотреть, как мама ищет мелочь.
Смотреть, смотреть, во все глаза…

***

Аэропорт
 
Ладонь на просвет между пальцами 
светится красным.
Твой рейс объявили давно,
но всё откладывали, ты мучилась в ожидании.
Я не могла остаться и, когда объявили посадку,
поцеловала твои бессильные руки.
Не ждала взлёта,
не видела тебя отрывающейся от земли, 
не искала взглядом твоё лицо
за иллюминатором.
Через несколько часов мне позвонили и сказали,
что весь твой багаж остался на земле,
что я должна его забрать.
Мама, мой рейс тоже откладывается.
Пока.
За вещами я присмотрю.
Кот в порядке.