Из книги. Тихие истории

Бездушность
 
Привет от деревьев, 
сминающих летние платья,
меняющих с лёгкостью  молодость липнущих почек
на порфироносный наряд до ближайших ненастий,
сдирающих  пурпур с ветвей беспокойною ночью.

Привет от любых матерей:
и звериных, и рыбьих,
забывших детей, отпустивших на вольную волю,
не ждущих у окон и не стерегущих во сне их,
не гладящих лоб, чтобы те не проснулись от боли.

Привет от людей.
Ты, Творящий, Вселяющий души,
попробуй ещё. Раскатай снова глину. Комками
в твоих мы руках бессловесны, но, Боже, послушай,
попробуй и с миром бездушным меняй нас местами.

***
 
Рыбарь

Моли не моли,
потеряет беда ключи
от белых дверей с латунным тяжелым замком.
В замочную скважину глазом косят грачи,
уже прилетели, а им говорят - потом.
За дверью беснуется вербный душистый куст,
под дверь протолкнулся сиреневый пятицвет.
Дорога к тебе - по гравию серому хруст.
Пришла, помолчала, искала. Тебя здесь нет.
Он Пётр. Он знает места. Там отличный клёв.
Три первых звезды, крючок, зацепились лучи.
Распахнут заката ангинный бугристый зёв
над морем спокойным.
Поймали, так не кричи.

***

Тихо

Удобно молчать и привычно молчу. А гортань
катает зародыши слов непонятного пола.
Рожденные /подле колен на полу у подола/
срастаются вместе. За окнами зябкая рань.

В ней зыбко качается сумрак, в ней старая зыбка
скрипит,  и от сумрака пятна сливаются в лица.
Пытаюсь уснуть - оттого в тишине мне не спится,
что я говорить научилась и в этом ошибка.

Душа замирает в безмолвии. Славно в пустыне - 
сквозь серость барханов шагают по стенам верблюды,   
колючки проткнули насквозь онемевшие губы.
Моё покаяние - присно, вовеки, отныне.