Опять не сплю. А месяц так и пухнет.
Такая жизнь, и нечего серчать:
Есть женщины, поющие на кухне,
И женщины, что снятся по ночам,
А я не та, не эта. Не такая.
Не лодочка – окурок на мели:
Сиротство звезд и проклятых окраин
Течет сквозь пальцы сжатые мои.
Ковшом ладони. В них – побег из дома,
Соседка, спьяну влезшая в петлю,
В сарае перепревшая солома,
Танюха (за ночь с рыла по рублю) –
Вся жизнь моя, её воловьи жилы,
Мозоли, кровь, теснение в груди...
Я об одном жалею.
Что просила
Того, кто уходил – не уходи.
© Вера Кузьмина (Часовые памяти. - М., ИПО "У Никитских ворот", 2014. - С. 13)
Вера Кузьмина. Опять не сплю
© Copyright: Часовые Памяти, 2015
Свидетельство о публикации №115051406662
Свидетельство о публикации №115051406662
Рецензии
Очень люблю стихи Веры Кузьминой (лит.псевдоним Веник Каменский)!
Помню, когда прочитала её стихотворение "Три сына", была просто тронута до невозможности:
ТРИ СЫНА
Лебеда и полынь на обочине,
Лес берёзовый, спелая рожь.
Здесь когда-то кукушка пророчила:
Ты, мальчонка, до ста доживёшь.
Деревянные стены с полатями,
Лай кудлатых ленивых собак.
Жили-были три сына у матери:
Двое умных, а третий дурак.
«Здравствуй, мама. Как Лёша и Гришенька? Новый фельдшер-то Гришу смотрел?
Так охота домашней яишенки и картошки, печёной в костре.
Не прокормишь ты борова Борьку-то, пусть зарежет кривой Каленчук.
Тут река на границе – не бойкая, называется Западный Буг,
Ходим берегом, окуни плещутся, часто слышим нерусскую речь.
Перемёт бы... хотя бы подлещика, да границу-то надо стеречь.
Через месяц прощаюсь с ребятами, и домой, в наш любимый Рассвет.
Мама, Нину Орлову просватали? Ты скажи: от Сергея привет.
Посылаю вам ящик с консервами, пусть Гришуха сгущёнки поест».
Ниже дата. Июнь. Двадцать первое.
А на штемпеле значится: Брест.
«Здравствуй, мама. Спасибо за варежки. Март на Висле – ещё не весна.
Плохо – в бане никак не попаришься, вот вернусь, истоплю докрасна.
А фашистская гнида измучена, гоним гансов, им скоро конец.
Как Гришуха-то? Часто падучая? Всё играет в лошадки, стервец?
Сорок лет дурачине упрямому, как скажу, так не верит никто.
Из Берлина, маманя, из самого привезу патефон и пальто.
Смерть безглаза, для всех одинакова, нынче видел убитых лосей.
Не простынь, без платка не выскакивай. Обнимаю. Твой сын Алексей».
Мужики – не бумажки казённые
Жили-были, да Бог не сберёг.
За иконами – две похоронные
И свидетельства жёлтый листок.
Эпилепсия... Буковки бурые.
Помнишь, сына несла в подоле?
Хорошо дураками и дурами
Век прожить на российской земле.
Заполняет ивняк и черёмуха
Берега неглубокой реки.
Еле слышно, незримо, без промаха
Над кустами летят шепотки:
Кудри чёрные. Бати. Серёгины.
Брови Нины Орловой – углом...»
Лист черёмухи за руку трогает:
«Я родился бы в сорок втором».
«Мой отец – Алексей из Рассветовки, –
Шепчет лесу дорожная грязь.
Не зовёт, не рыдает, не сетует:
«Я бы в сорок седьмом родилась.
С дядей Гришей играли бы в рыцари,
Он бы нас на загривке катал...»
Три бумажки казённые выцвели.
Кроме них – ничего. Пустота.
Три казённых бумажки с печатями:
Всё не то, не о том и не так.
...Жили-были три сына у матери:
Двое умных, а третий дурак.
У Веры очень искренняя, настоящая поэзия - про народ, нас, людей!
Валентина Орехова Брянская 14.05.2015 21:29 • Заявить о нарушении
Помню, когда прочитала её стихотворение "Три сына", была просто тронута до невозможности:
ТРИ СЫНА
Лебеда и полынь на обочине,
Лес берёзовый, спелая рожь.
Здесь когда-то кукушка пророчила:
Ты, мальчонка, до ста доживёшь.
Деревянные стены с полатями,
Лай кудлатых ленивых собак.
Жили-были три сына у матери:
Двое умных, а третий дурак.
«Здравствуй, мама. Как Лёша и Гришенька? Новый фельдшер-то Гришу смотрел?
Так охота домашней яишенки и картошки, печёной в костре.
Не прокормишь ты борова Борьку-то, пусть зарежет кривой Каленчук.
Тут река на границе – не бойкая, называется Западный Буг,
Ходим берегом, окуни плещутся, часто слышим нерусскую речь.
Перемёт бы... хотя бы подлещика, да границу-то надо стеречь.
Через месяц прощаюсь с ребятами, и домой, в наш любимый Рассвет.
Мама, Нину Орлову просватали? Ты скажи: от Сергея привет.
Посылаю вам ящик с консервами, пусть Гришуха сгущёнки поест».
Ниже дата. Июнь. Двадцать первое.
А на штемпеле значится: Брест.
«Здравствуй, мама. Спасибо за варежки. Март на Висле – ещё не весна.
Плохо – в бане никак не попаришься, вот вернусь, истоплю докрасна.
А фашистская гнида измучена, гоним гансов, им скоро конец.
Как Гришуха-то? Часто падучая? Всё играет в лошадки, стервец?
Сорок лет дурачине упрямому, как скажу, так не верит никто.
Из Берлина, маманя, из самого привезу патефон и пальто.
Смерть безглаза, для всех одинакова, нынче видел убитых лосей.
Не простынь, без платка не выскакивай. Обнимаю. Твой сын Алексей».
Мужики – не бумажки казённые
Жили-были, да Бог не сберёг.
За иконами – две похоронные
И свидетельства жёлтый листок.
Эпилепсия... Буковки бурые.
Помнишь, сына несла в подоле?
Хорошо дураками и дурами
Век прожить на российской земле.
Заполняет ивняк и черёмуха
Берега неглубокой реки.
Еле слышно, незримо, без промаха
Над кустами летят шепотки:
Кудри чёрные. Бати. Серёгины.
Брови Нины Орловой – углом...»
Лист черёмухи за руку трогает:
«Я родился бы в сорок втором».
«Мой отец – Алексей из Рассветовки, –
Шепчет лесу дорожная грязь.
Не зовёт, не рыдает, не сетует:
«Я бы в сорок седьмом родилась.
С дядей Гришей играли бы в рыцари,
Он бы нас на загривке катал...»
Три бумажки казённые выцвели.
Кроме них – ничего. Пустота.
Три казённых бумажки с печатями:
Всё не то, не о том и не так.
...Жили-были три сына у матери:
Двое умных, а третий дурак.
У Веры очень искренняя, настоящая поэзия - про народ, нас, людей!
Валентина Орехова Брянская 14.05.2015 21:29 • Заявить о нарушении