Танюша и Матвей

То ли ветром, то ли свистом,
не понять, как занесло
панков или металлистов
в вологодское село.

Скромно в избу постучали,
попросились ночевать.
Их старушка привечала:
- Отчего же не принять?

Вот вам ужин и лежанка.
Здесь, у печки-то, теплей...
И спросил один из панков,
рыжий, тот, что посмелей,

видно, угодить желая,
в благодарность за приют:
- Вы, наверно, молодая
проживали тоже тут?

И ребёнком были славным?
Вон, природа какова!
Чуть задумавшись, хозяйка,
будто меряя слова,

отвечала: Вам-то модным
отчего не рассказать?
Помню, как совсем голодных
отправляла мамка спать.

Батьку нашего убили
сразу, как ушёл на фронт.
И остались, как былины,
мать и пятеро сирот.

Та весна была голодной
всё для фронта: скот и снедь.
Чтоб не быть в избе холодной,
на крыльцо пойдём сидеть.

Там хоть солнышко поможет,
греет рёбер худобу.
Мать в глаза смотреть не может -
негде вовсе взять еду.

Мы, по-первости, просили:
- Мамка, скушать бы чего.
А потом и вовсе силы
не было ни у кого.

Как от голода припёрло!
Мать-то с горя сорвалась:
- У соседки три помёрло,
вот Господь прибрал бы вас!

И прибрал в тот год Танюшку
и Матвея вместе с ней.
Выла мать весь год в подушку,
и Господь рыдал над ней.

Здесь-то пушка не стреляла,
не дошёл фашист досель.
И старушка замолчала,
и себе стелить постель

в горницу ушла другую.
Утром - чай да пироги.
Облачились металлисты
в краги, шлемы, сапоги.

А в селе притормозили.
Там, где памятник стоит,
имена погибших были
вбиты золотом в гранит.

Одолев гранит металлом,
там, где лучше и видней
занесли в тот список славный
двух - Танюша и Матвей.