Друг друговы вотчины Вера Полозкова English

Each other's partrimonies - with its rivers and woods,
Valleys, highlands, runways. We could
Be not like tourists, let's travel by ourselves.
As if we're dissolved, buried in binocular haze
Each other's maze.
To rush to each other with squeals
Like huge dogs rushing and barking at bypassing wheels.
To grow together with doors, latitudes, addresses,
To rub our noses. I guess
We rub with cords, with sails of ships
When weak I'll kiss you with my lips
Swarthily at the horizon of your forehead
Between your skin and hair. Our bed.
In one of the smallest of bunkrooms
I'll create the coziness so that it glooms.
We'd listen to little seagulls that whisk
Along the deck, to sirens that sing with risk.
The wind would fiddle with our hair
And tear flags apart. The glare
In your eyes with steering wheel in hand. I'll try to seize control.
There are fireworks on land and a carnival and rock n roll.
If we buy - only wholesale.
Our tanned salty faces have grail.
No more than twenty that we look,
Our hands are salty to the flesh. A book
Would have to be born of this blue profile
And direction southward. Agile
As we are in couple. If single -
We'd be doomed.
We're both forever young. We bloomed.
Each is a trouble-maker, demon, heavens' pet.
And I am so happy that we met.
You carry a shark's tooth on your chest
We're in this together. In our quest.
And each in love, a daring bobby.
I'll meet you downstairs in the lobby.
In spyglass blurry dashes one can see
Each other's islands. You and me.
And God is our boatswain
Thunderstorn in vein.   
Expressively silent like Bill Murray -
Elaborate hero. Hurray!
We'd be his delight
Or perhaps a pleasing game
Of dolphins or whales in the light
Of setting sun. All in his name.
They play close to the stern.
Apart from water and the dark there is no prison,
There is no pronoun apart from we. No turn
Is taken yet alone. There's wisdom
In the bilge. Along with laughter, silver, gold,
And other Moscow scrap. We're told
To dock and so we sit
Rib to rib and wit to wit.
We sip September as dark rum.
Our guts are warmer and eventually numb.
Lunar palm is probing us with rigor -
Each other's land and vigor.
The night's as spicy as chilli
The eyelashes are poignant and shrilly.
The boatswain taps you on the sly.
- May you have some tailwind so you fly!
- Come back when rich.
And points out to a black soil beach.
A breeze is strolling in the hair playfully
A distant reef is on guard for us. Peacefully
Will it pierce our belly and stain
The surrounding turquoise waters with pain.
 
2006

Друг друговы вотчины – с реками и лесами,
Долинами, взгорьями, взлетными полосами;
Давай будем без туристов, а только сами.
Давай будто растворили нас, погребли
В биноклевой мгле.
Друг друговы корабли.
Бросаться навстречу с визгом, большими псами,
Срастаться дверьми, широтами, адресами,
Тереться носами,
Тросами,
Парусами,
Я буду губами смугло, когда слаба,
Тебя целовать слегка в горизонтик лба
Между кожей и волосами.
В какой-нибудь самой крошечной из кают,
Я буду день изо дня наводить уют,
И мы будем слушать чаечек, что снуют
Вдоль палубы, и сирен, что из вод поют.
Чтоб ветер трепал нам челки и флаги рвал,
Ты будешь вести, а я отнимать штурвал,
А на берегу салют чтоб и карнавал.
Чтоб что-то брать оптом, что-то – на абордаж,
Чтоб нам больше двадцати ни за что не дашь,
А соль проедает руки до мяса аж.
Чтоб профилем в синь, а курсом на юго-юг,
Чтоб если поодиночке – то всем каюк,
Чтоб двое форева янг, расторопных юнг,
И каждый задира, бес, баловник небес,
На шее зубец
Акулий, но можно без,
И каждый влюбленный, злой, молодой балбес.
В подзорной трубе пунктиром, едва-едва -
Друг друговы острова.
А Бог будет старый боцман, гроза морей,
Дубленый, литой, в наколках из якорей,
Молчащий красноречиво, как Билл Мюррей,
Устроенный, как герой.
Мы будем ему отрадой, такой игрой
Дельфинов или китят, где-то у кормы.
И кроме воды и тьмы нет другой тюрьмы.
И нету местоимения, кроме «мы».
И, трюмы заполнив хохотом, серебром
Дождливым московским – всяким таким добром,
Устанем, причалим, сядем к ребру ребром
И станем тянуть сентябрь как темный ром,
И тихо теплеть нутром.
И Лунья ладонь ощупает нас, строга -
Друг друговы берега.
И вечер перченым будет, как суп харчо.
Таким, чтоб в ресницах колко и горячо.
И Боцман легонько стукнет тебя в плечо:
- До скорого, брат, попутных. Вернись богатым.
И бриз в шевелюре будет гулять, игрив.
И будет назавтра ждать нас далекий риф,
Который пропорет брюхо нам, обагрив
Окрестную бирюзу нами, как закатом.