Матерщина и мораль - эссе

"разврат рожден целомудрием". Мен-цзы

Вряд ли есть необходимость пояснять, что есть матерщина - это известно с детских лет на собственном опыте каждому. Матерщина есть употребление некоторых терминов, характеризующих отдельные моменты половой области в качестве ругательств.(т.е. "сексуальная брань") Матерщина имеет глубокие исторические корни. Так, уже в древнейших эпических произведениях, герои, бранясь друг с другом, в качестве оскорблений обвиняют друг друга в половой непристойности, (см. напр. А.Я.Гуревич "Сага" и "Эдда").
В связи с этим стоит отметить два наивных заблуждения, касающихся матерщины.
Первое касается её национального характера - в обиходе встречаете мнение о какой-то якобы исключительности русского языка в этом смысле. При этом высказывается также глубокомысленная "теория", что матерщина, как и матерные слова пошли на Руси от татар.
В действительности матерщина (сексуальная брань) бытует у всех современных цивилизованных народов. Что же касается "татарского происхождения", то несомненно, что матерщина как явление существовала задолго до татар, и не была кем-то привнесена в качестве некоей "заразы".
Вторым наивным заблуждением, часто разделяемым и весьма учеными людьми, является сведение как явления просто к существованию определенных "матерных" слов. И поэтому многие моралисты видят пути борьбы с матерщиной в искоренении из речи соответствующих слов.

Это - наивно-идеалистическое заблуждение - образчик веры в какую-то магическую силу слов самих по себе.
С материалистической точки зрения совершенно ясно, что слова caми по себе - сотрясение воздуха, и как таковые не могут быть сами по себе "приличными" или "неприличными". Они становятся таковыми лишь постольку, поскольку выражают определенные отношения, представления, существующие в головах людей. Можно конечно, бороться с матерщиной путем ограничения употребления "матерных" слов, и даже нужно. Но следует понимать, что такая борьба не сможет дать глубокого и прочного эффекта без перестройки соответствующих представлений и отношений людей, которые в свою очередь коренятся в объективных условиях общественной жизни.

Хорошим примером того, что матерные слова не являются таковыми сами по себе, может служить история слова "хер". Еще в начале нашего века оно считалось приличным (так, оно есть в словаре Ушакова, без упоминания неприличности его). Собственно оно означало славянское название буквы X (также как А - аз Б - буки.. В наше же время оно стало столь же неприличным, как и остальные матерные слова, (по видимому, оно вначале употреблялось в качестве эвфемизма - название первой буквы в слове из трех букв). Это же говорит о том, что запрети полностью одни слова - найдутся другие, что проблема матерщины не может быть сведена только к словам.
Таким образом, матерщина представляет собой всеобщее явление, распространенное у всех развитых народов и уходящее своими корнями в глубь исторических времен.
Если придерживаться материалистического взгляда на историю, то необходимо признать, что матерщина не есть нечто случайное, что она является необходимым следствием каких-то объективных причин. Подчеркнём, что мы здесь не сводим понятие матерщины исключительно к "нецензурным" или "не употребляемым в приличном обществе" словам, ибо и цензура и приличность общества могут быть самыми разными (и могут вообще не существовать). Главным критерием для нас является употребление сексуальных терминов в качестве брани, оскорблений. Главным вопросом является, почему та или иная конструкция воспринимается как оскорбление, брань, как выражение отрицательного отношения?

Заметим, что вид, конструкция матерщины, отнюдь не произвольна. В ней прослеживается четкая закономерность. Так, например, выражение " я е... твою мать" имеет смысл брани, оскорбления (косвенным путем, через близкого человека - мать). В то время как напри-мер, логически аналогичное "Твой отец е... меня", вообще не употребляется и может быть использовано только в смысле самоуничижения.
Присмотревшись внимательнее,  нетрудно заметить, что наблюдающиеся в матерщине закономерности являются точным отражением норм патриархальной морали. Изображением даже более утрированным и ортодоксальным, чем сами нормы.
Легко убедиться, что оскорбительный, бранный смысл имеют только те конструкции, которые содержат обвинения в сексуальных действиях, осуждаемых традиционной моралью. И это вполне логично: если хочешь человека оскорбить, обвини его в деяниях, или качествах, осуждаемых общественной моралью. Напротив, обвиняя его в том, к чему общество относится терпимо, вы не достигнете своей цели. Так, например, называя женщину б... вы оскорбляете её, в то время как для мужчин вообще отсутствует название с подобной отрицательной окраской, так, производное от "б…." - б...дун - имеет уже незначительный оскорбительный оттенок, а для некоторых даже положительный.

Аналогично и в реальной жизни - женщина весьма не хочет прослыть б.., в то время как для мужчины подобная молва может составить даже предмет тщеславия. И всё это вполне соответствует нормам традиционной морали, согласно которой, внебрачные связи считаются предосудительными в основном для женщины. Таким образом, социальные корни матерщины становятся вполне понятными - она является продуктом традиционной морали.
Наконец, с точки зрения традиционной морали, сексуальная сторона жизни, взятая сама по себе, является чем-то грязным, низменным, в связи с чем всякое откровенное описание или упоминание сексуальных моментов считается неприличным.

Сильнейшими оскорблениями считаются обвинения в половых аномалиях как, например, "пи…рас" (искаженное "педераст"), опять-таки в полном соответствии с христианской моралью, которая рассматривала сексуальные аномалии в качестве тягчайших преступлений, заслуживающих смерти (см. Библию).
Может возникнуть и другой вопрос, почему же именно "сексуальная брань" является наиболее сильной и наиболее употребительной ? (разумеется, когда ситуация не стесняет).

В связи с этим нужно обратиться к истории человеческого общества. Отсылая за подробностями к книгам Ю.И.Семенова "происхождение брака и семьи" и "Как возникло человечество", обратим внимание,что половые запреты являются вообще древнейшей формой морали.
Кроме того, половые проступки были и наиболее жестоко наказываемыми, т.е. наиболее отрицательно общество относилось именно к половым проступкам. Вместе с тем, сексуальная брань, существовавшая в те времена, отнюдь не эквивалентна современной матерщине. Важнейшую черту - сегрегацию полов (и резко отрицательное отношение к аномалиям) с сосредоточением всего грязного преимущественно на женщине, эти особенности сексуальная брань приобрела (и могла приобрести) только в эпоху патриархата, с торжеством патриархальной морали.
Для патриархального общества половая мораль также имеет сверхценное значение, ибо в нем семья является основной производительной, потребительной и воспроизводительной ячейкой общества (более подробно вопрос об экономических корнях патриархальной морали и её сверхценности см. Энгельс "Происхождение семьи, частной собственности и государства"). Крепость семьи должна была быть обеспечена любой ценой - а и поэтому патриархальная мораль столь строга. Кроме того, мораль обеспечивала подчиненное положение женщины, являясь одновременно и средством её закабаления,
Таким образом, как уже сказано, матерщина является отражением общественной морали.

Наконец, ещё одним моментом, способствовавшим выдвижению на первый план именно сексуальной брани, является догматический и иррациональный характер установлений половой морали. Если, например, убийство, в зависимости от обстоятельств может быть извинительным и не позорным, или даже расцениваться как положительное деяние, то половые проступки всегда постыдны. Заметим, что этот иррациональный характер половой морали в очень большой степени сохраняется и теперь, даже среди образованных людей и даже среди записных моралистов. Спросите, например, первых попавшихся людей о скотоложстве - практически каждый ответит вам , что это - очень плохо, но мало кто будет в состоянии дать хоть сколько-нибудь вразумительный (не говоря уже - убедительный) ответ, почему. Такое положение также вызвано объективными причинами - если скажем нравственная оценка убийства вполне очевидна, и в зависимости от обстоятельств может быть видоизменена рациональным путем, так как наступающий для личности и общества ущерб здесь выражен явно; то что касается сексуальных проступков (напр, инцест или зоофилия), тут вредные их последствия (если они есть) далеко не всегда очевидны.

Так, например материальные истоки агамного запрета (т.е. запрета половых отношений внутри рода) стали содержательно обсуждаться только в недавнее время (см. упомянутые книги Семёнова). И до сих пор спорны. Поэтому естественно, что этот запрет мог носить только иррационально-догматический характер - нельзя потому, что нельзя, потому, что - табу, потому, что религия не велит и.т.п. Или, взять, например, возникший в патриархальную эпоху запрет женщине "изменять" мужу - проступок, во всех патриархальных кодексах, заслуживающий смертной казни, в то время как мужчине дозволялось очень много. Здесь также, с чисто рациональных позиций такая оценка проступка неочевидна, ибо непосредственно не наступает каких-либо материальных вредных последствий для личности или общества, также как и не очевидно, почему аналогичный проступок мужчины представляет меньший грех, (приводимые обычно дилетантами "объяснения" просто смехотворны или представляют собой /что чаще/ просто тавтологию).   

Впервые этот вопрос научно был освещён в работе Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", однако и по сей день этот правильный материалистический подход к пониманию морали стал достоянием немногих (что опять- таки связано с иррациональным, полностью основанном на слепой вере, внушении соответствующих убеждений).
Таким образом, отрицательная оценка определенных сексуальных моментов, носила безусловный, абсолютный характер. Так, скажем если разведчик для нужд дела совершает кражу, то это вполне извинительно; но если он во имя дела совершает половой проступок , то он неизбежно будет расценен отрицательно, (ср. известный эпизод из к/ф "Бабье царство"). Такой абсолютный характер отрицательной оценки, естественно, способствует предпочтительному употреблению в качестве брани именно сексуальных ругательств.

И наконец, ещё одно - упоминание сексуальных моментов и ситуаций сознательным или бессознательным образом, приятно щекочет половые инстинкты произносящего. Наиболее явственно этот мотив произнесения "матерных" слов проступает у детей и подростков.
Суммируя всё вышесказанное, становится ясным, почему именно сексуальная брань выдвинулась на первый план в качестве ходового ругательства.
На этом, собственно можно бы и закончить краткий анализ матерщины как явления, но вне нашего поля зрения пока оставалась ещё одна важнейшая сторона взаимоотношений матерщины и морали.

Дело в том, что матерщина оказывается не просто зеркалом, отражающим общественную мораль. Будучи порождением традиционной морали, она вместе с тем является и одним из столпов, поддерживающих патриархальную мораль. Это кажется парадоксом, ибо все моралисты, даже весьма традиционного толка, решительно осуждают матерное слово и призывают к его искоренению. Между тем как матерщина является не только неизбежным следствием проповедуемой ими морали (даже с этим они отнюдь не захотят согласиться!), но и одной из важнейших опор.
На словах, конечно, можно откреститься от всего, но логика социальных законов неумолима. Если, скажем, вы поднимаете на щит "девичью честь", "целомудрие" (под чем подразумевается просто целость девственной плевы) и.т.п., то вы неизбежно должны осудить как нечто нехорошее, постыдное и грязное, поведение отклоняющееся от ваших идеалов - практика показывает, что для достаточно жесткого и эффективного социального регулирования "пряника" недостаточно - нужен и "кнут" для тех, кто не хочет тянуться к "прянику".
А такое моральное осуждение по рассмотренному выше механизму неизбежно отразится в ругательствах в виде матерщины.

С другой стороны, частое употребление исключительно в ругательном смысле определенных отношений и качеств, в свою очередь оказывает  воздействие на общество, развивая и укрепляя в людях отрицательное отношение к этим вещам. Таким образом, матерщина, порожденная моралью, оказывает на неё, в свою очередь, воздействие, укрепляющее вызвавшие её к жизни запреты. Пользуясь технической терминологией, получается петля положительной обратной связи.

Такое воспитательное воздействие особенно сильно сказывается на детях : употребление взрослыми описаний определенных ситуаций и качеств в абсолютно ругательном смысле создает у детей убеждение в недопустимости, отвратительности, позорности соответствующих вещей. Таким путём дети уже очень рано усваивают что такое "хорошо" и что такое "плохо" в области сексуальных отношений (в основном, конечно, что такое "плохо"). Помимо непосредственно матерных ругательств, здесь играют большую роль также похабные анекдоты, впрочем весьма недалеко ушедшие от простой матерщины. Кстати, вспоминая сейчас бытовавшие в годы раннего детства среди моих сверстников "анекдоты", я удивляюсь их поражающему примитивизму, да и собственно в них нет ничего смешного, часто они служат лишь развернутыми иллюстрации к матерным ругательствам.

Кроме того, следует учитывать, что, как указывал ещё Макаренко, для детей матерные слова, ещё не будучи затерты от длительного употребления, имеют яркое, живое половое содержание, это обуславливает стремление к повторению, пересказу среди сверстников, смакованию их. Учитывая кроме того, тот ореол тайны, которым окружают половые отношения "официальные" (родители, школа, книги. ..) источники информации, неизбежное детское любопытство приводит их прямо в объятья похабщины , дополнительно подогревает интерес, и увеличивают авторитетность полученной таким образом информации.
Разумеется, в результате такого воспитательного действия, моральные нормы усваиваются детьми в утрированной форме, но зато оказываются усвоенными очень прочно.
Помимо того, это воздействие универсально: если статьи моралистов читают далеко не все, и то матерщины не минует практически никто, и даже в более раннем возрасте, чем научится читать. В более же ранние эпохи, среди неграмотного населения, похабщина вообще была главной формой бытования моральных норм и запретов. "Девичья честь", "целомудрие" были ориентирами поведения не потому, что за них раздавали награды или похвалы досужие моралисты, а потому что противоположное поведение (помимо материальных последствий) вызывало всеобщее презрение и осуждение. Женщина должна была блюсти себя не для того чтобы "целомудренной", а чтобы не оказаться "б...".
С моральной точки зрения дело было не в притягательной силе "целомудрия" (если иметь в виду массы, а не отдельных подвижников), а в отталкивающем ореоле "разврата". Вспомним, что и исторически первые моральные нормы выражались в виде табу, запретов.

Вместе с тем все сказанное не означает отрицания исторического и национального своеобразия матерщины и разное к ней отношение. Будучи производной от морали фольклорной формой, матерщина вместе с тем и в известной степени обладает собственными, внутренними законами развития, и кроме того, подвержена влиянию других традиций общества, т.е. она в известной степени самостоятельна по отношению к морали (что выражается, например, в том, что она способна оказывать в свою очередь влияние на общественную мораль).

В заключение можно остановиться на вопросе о дальнейшей исторической судьбы матерщины. В свете всего сказанного ясно, что надеяться на скорое искоренение матерщины не приходится. Матерщина останется жива, пока остается жива породившая её патриархальная мораль.
Более того, в силу известной инерции даже несколько дольше.
Но не значит ли, это, что матерщина неизбежна в любом обществе? Ведь никакое общество не в состоянии прожить абсолютно без всяких моральных норм в половой области. Так, например, как бы ни были свободны нравы, общество не сможет безразлично относиться, например, к изнасилованию, садистическим актам , и.т.п. На это можно ответить следующее: да, несомненно, общество в той или иной степени вынуждено будет вмешиваться и регулировать некоторые моменты половой жизни. Однако это не означает обязательности существования некоей особой половой морали, догматической, иррациональной и сверхценной.  Нормы половой морали могут быть просто частным случаем более общих норм. Так, если осуждение изнасилования вытекает непосредственно из общих норм (которые осуждают насилие над человеком вообще), то, например, осуждение девушки, отдавшейся жениху до брака из общих норм морали не может быть выведено.
Уже даже просто рациональный подход к половой морали сужает базу для матерщины т.к. уничтожает абсолютность и сверхценность соответствующих запретов. В случае же ликвидации половой морали как некоей специфической формы и распространением на эту область общих норм морали, социальная база для существования матерщины полностью исчезнет.
Разум рождает понимание, понимание убивает нетерпимость
Ругательства как таковые, конечно, при этом не исчезнут, но с исчезновением специфически половых НОРМ морали исчезнут и специфически половые ругательства, т.е. матерщина. Если половые отношения перестанут быть какой-то особой запретной и грязной областью, отпадут причины для употребления сексуальных терминов в качестве ругательств.
Таким образом, радикальных успехов в борьбе с матерщиной можно добиться только при условии общего роста культуры и смягчения морали общества.

РЕЗЮМЕ
1. Матерщина является закономерным продуктом бытующей в обществе морали. Матерщина, как специфическая форма ругательств обязана существованием наличию специфический половой морали, отличной от "общей" морали. Существенными моментами при этом являются догматичность и сверхценность соответствующих заповедей, что облегчает формирование соответствующих ругательств и делает их более "сильными".

2. Матерщина не является только пассивным продуктом патриархальной морали. Она, в свою очередь, оказывает влияние на мораль, способствуя её усвоению и укреплению, являясь важнейшим средством поддержания статус-кво в морали общества.

3. Матерщина зародилась на заре человеческого общества, с появлением половых табу, и наибольшего развития достигла в патриархальном обществе, в полном соответствии с эволюцией общественной
морали. В будущем, направление к которому можно усмотреть как из сегодняшних тенденций, так и из предсказаний марксизма, патриархальная, как и вообще специфически половая, мораль должна постепенно отмереть (см. Ф.Энгельс "Происхождение семьи, частной собственности и государства"), вместе с чем исчезнет и матерщина. Попытки же борьбы с матерщиной без перестройки общественной морали могут дать лишь несущественный, недолгий и чисто косметический эффект.