Ключ

Ключ! Предмет вожделения всей малышни нашего двора. Вещь в руках старших приятелей, не просто открывающая и закрывающая двери квартиры, но и отмеченная особой престижностью – наличие этого предмета являлось неким опознавательным знаком, пропуском в круг избранных. Ключа не было только у самых младших, в число которых, собственно, входила и я.
   
Оставаясь дома одна, когда родители уходили на работу, заточённой себя поначалу не чувствовала. Многочисленные книжки надолго приковывали внимание, а экспериментам с мамиными духами и украшениями одиночество только способствовало. В случае необходимости можно было позвонить родителям. Да и папина «работа» была видна из окон, мамина же и вовсе смотрела парадной дверью на вход в наш двор.  Режим «родители на работе – я дома, родители дома – я на улице, гости – когда родители дома» некоторое время устраивал обе стороны. К тому же уходя, мама зачастую оставляла меня во дворе до своего возвращения.
   
Однако вскоре пришло понимание: обладание ключом даёт свободу! Возможность выйти из дому, когда захочется, вернуться за забытой игрушкой, привести друзей в квартиру в отсутствие родителей. А главное – ключ наделяет беспроигрышным шансом быть причисленной к элитарному дворовому сообществу владельцев ключей.
   
Желание это было столь велико, что превратилось едва ли не в навязчивую идею, впервые заставившую попросить. Ранее это было для меня непреодолимым барьером – даже если и видела порой у кого-то из окружающих что-то заманчиво-притягательное, всегда отводила взгляд.
   
Просьба вызвала родительское замешательство. Оправившись, стали мягко увещевать: «ключ можно потерять» (ни за что!.. буду внимательной!.. не потеряю), «он может попасть в руки чужого человека» (как чужой может войти без спросу?.. я никого не впущу)... Мои заверения родителей не убедили, как, впрочем, и меня – их аргументы. Да и в отказе не ощущала категоричности и окончательности.

С маниакальным упорством гнула своё – и родители наконец сдались. Длинная серебристая палочка с вычурной бородкой на одном конце и расплющенным кружочком с вырезанным внутри него сердечком – на другом. Такого красивого ключа не было ни у кого! Ждала момента, когда можно будет публично предъявить своё обретение, застолбив тем самым почётное место в дворовой иерархии.
   
Случай представился в тот же день: ушедшая по делам мама оставила меня в компании играющих сверстников. Не успела она скрыться из виду, как из кармана был извлечён и продемонстрирован он, заветный ключ! Не нарочито – как бы случайно выроненный и тут же поднятый, он моментально привлёк всеобщее внимание. Скрывая ликование, наблюдала за лицами товарищей, вырывавших друг у друга из рук символ моей личностной состоятельности. Такой зависти по отношению к себе, счастливице, не ощущала, пожалуй, больше никогда. Это был мой звёздный час, апогей дворовой славы!

Однако мне, уже вошедшей в артистический раж, этого было мало. В стремлении держать накал решила идти до конца. Ключ должен быть опробован незамедлительно! Всем мною возглавляемым коллективом дружно двинулись «ко мне в гости».
   
Заминка случилась у двери: ключ, ловко скользнувший в замочную скважину, поворачиваться не хотел. Пауза затягивалась, и ожидающие в нетерпении бросились помогать: кто прижимать или оттягивать дверь, кто стучать по ключу, кто крутить его, меняя направление поворота. Те же, кому не досталось даже эпизодической роли в этом неуклонно набирающем обороты действе, наперебой суфлировали – советовали, как половчее управиться с несдающимся замком.
   
Вняв рекомендации одного из знатоков вставить ключ другой стороной, новыми ударными силами принялись штурмовать неприступное жилище. Но ключ теперь не хотел уже не только поворачиваться, но и выниматься из скважины.

Привлечённые шумом, подтянулись взрослые. В ход пошёл  кем-то принесённый молоток – с его помощью надеялись сдвинуть с места напрочь застрявший ключ. Потом – топор, призванный приподнять осевшую, по версии умельца, дверь.
   
Но внутри уже зрело предчувствие неизбежного краха, провального окончания так многообещающе начавшейся пьесы. Чувствовала себя бездарной провинциальной актрисой, не знающей текста выскочкой, вышедшей на столичную театральную сцену и без репетиции посягнувшей сыграть ведущую роль.

Именно в этот кульминационный момент и появился главный, хоть и невольный, режиссёр этого не запланированного им спектакля – возвратившаяся мама. Но не удручающая перспектива держать ответ перед «театральным руководством» терзала душу, а позорное катастрофическое фиаско на виду у многочисленной уже публики.

Всё последующее помнится фрагментарно. Вызванный слесарь вынул замок из двери – и то ли починил его, то ли заменил новым. Помню виноватые лица извиняющихся передо мной родителей, признавшихся в том, что мне был выдан  д р у г о й, не принадлежащий нашему замку ключ (на что надеялись?) Была обжигающая обида на них, взрослых, – за то, что не только не доверили, но и обманули. Но была и прощающая благодарность за то, что «зрители» остались в неведении – никто из присутствовавших так никогда и не узнал, что виной случившемуся был не заклинивший замок.

2012