Когда трубят громадности симфоний

Когда трубят громадности симфоний,   
я вижу в них всегда одно и то же:
вот горизонт вечернего бессонья
и тучи - философские до дрожи.

По-старому величественно что-то,
под нарастающие волны скрипки.
Вот тихая фигура пешехода
уже стоит под горизонтом зыбким.

И вдруг знакомо. Все его мечты,
огромных чувств тончайшая резьба
его лица прозрачные черты
его неотраженная судьба.

Из мозга, заключенного в костях,
вдруг вырвались и музыка, и тучи,
и мечется, и бесится, летя,
стучится в уши кулаком могучим.

Но горизонт вечернего бессонья
с аккордами бледнеет - догоните!
и вдруг поймешь: фигура из симфонии -
не Бог, не черт, не призрак - сочинитель.

И кажется, что после этой муки
в оркестре будет странная картина:
зрачки - как крик, ободранные руки,
разбитые октавы пианино.

Да нет. Они платочком вытрут лица,
поправят стулья безразлично-строго
и станут понемногу расходиться.
Темно. Блестящий дождь опять струится
По зонтикам, и пальцам, и дорогам.
86г.