Жизнь моя, как осенний листочек. Роман Том 2 2-6

Часть 6. «А что такое утро?»
***
А что такое утро? Это рассвет, которым тебя встречает день!
Это первый луч солнца, раздевающий в брачную ночь туман,
Это ласка лучей по щекам, ласкающие тебя, а ты думаешь – он...
Это аромат весеннего сада, пробравшийся в открытое окно...
Это первое пенье петуха, сообщает, что вставать пора...
Это шум пастуха, созывающего по дворам коров на пастбище...
Это шум надоя коровьего молока – брызгами в ведро,
Это плетью об землю выгоняющих со двора гусей на ставок...
Это щебет соловья в гнезде под окном и их весёлый полёт...
А что такое утро?

А что такое утро? Когда проснувшись, лежишь на его плече,
Когда он поворачивает к себе – продолжить ночь... в любви,
Когда слияние души заметишь в этот час... и принимаешь,
Когда близкие отношения, и ты понимаешь, что ты живёшь,
Когда в любви с ним, ты понимаешь, что утро для тебя!
А что такое утро?

    Дыхание вдвоём, когда друг друга понимаешь. Тебе не обязатель-
но любить, одни лишь мысли общие у вас и только мимикой можешь
говорить! И объясняться даже, и без слов любовных. Тебя поймёт,
оценит, будет дорожить, как счастье, дарованное Богом за то, что
ты есть у него – Любовь, хотя ни разу не сказав об этом, он сохра-
няет твоё тепло солнечного света, которого надо добавить людям в
жизнь...

    Когда длительное, совместное проживание с мужчиной, ты при-
выкаешь и он для тебя, как родитель, на него ты можешь прислонить-
ся. Ты делишься всем и хочешь получать отдачу. Ты часто задаёшь
себе вопрос. А что такое утро? Для тебя... И сама же себе отвечаешь.
Моё утро начинается с шести часов утра, кофе по утрам пью чаще
растворимый и обязательно с молоком. Новости по телевизору. Вну-
ки спускаются со второго этажа со своих спален, в школу. Уже сен-
тябрь, и у нас в этом 2010 году две внучки – выпускницы.

    Они хорошо учатся и мечтают поступить в университет. Приеха-
ли с Европы загорелые, много рассказывали о своих приключениях
на корабле и даже рассказали, как был показательный аварийный
случай на корабле. Они одели жилеты, а родители выбежали, забыли
их в каюте, так как были три каюты рядом. А если бы была правда?
И ещё было дело в Париже: взрослые посадили в кафе детей, а сами
прошлись по магазинам. Затем, искали детей на корабле, а бедные
дети сидели и не двигались с того места, где их и посадили. А через
несколько минут отплывал уже корабль и хорошо, что вспомнили,
где усадили своих детей… Это я говорю всё о невнимательности ро-
дителей. Но, я немного отвлеклась... Утро....

      Детей развёз дедушка по школам. Возвратился, у нас уже дочь
Лили, она заезжала за невесткой, которая работала у неё, я же выез-
жала позднее. Турецкое кофе, новости семейные, всё перечёсывали
сплетнями с утра. Сын выезжал тоже рано, он работал в центре го-
рода, а туда доехать утром, надо потратить час двадцать, потому что
трафик, и все едут туда на работу в основном. Он хотя и получал зар-
плату хорошую, и я, и невестка, и была оплата домов и с квартир в
аренду, всё равно, не хватало на полное содержание: оплату моргича
и коммунальных услуг, поэтому мы решили перестать платить всё,
кроме дома в котором мы жили.

      Ты не можешь удержать несколько яблок в руке, всё равно они
попадают, так лучше брось маленькие, а большое, сочное, красивое
удержи. Поверьте, большие расходы даже на один дом, как замок, и
деньги которые были взяты в кредит, быстро улетучивались, добав-
ляя их ежемесячно, к платежам. Здесь не отбирают сразу дома, даётся
три месяца, так что мы были ещё в выигрыше, не платя, получая до-
ход от квартирантов... Но в таком положение оказались не только мы.
Рухнула экономика, и многие перестали платить моргичи. Государ-
ство дало дотацию банкам, (short selling real estate) которые, в свою
очередь, разрешили продавать дома по ценам рыночной стоимости
на сегодняшний день. И так, я продаю по очень низким ценам свой
апартамент, состоящий из трёх квартир, мой маленький дом и уже
отстроенный большой двухэтажный дом, который мы сами строили,
нанимая рабочих и компанию по обделочным работам.

      Мой сын тоже продал свой дом, где они жили несколько лет.
А также вместо того, чтобы выиграть, продал дом, прекрасный за
полцены, который сам строил и делал чертежи. Здесь говорят, что,
если два человека работают в семье, хватает на жизнь. Но у нас было
четверо работающих и всё равно мы теряли, как зарплату и наши
деньги помимо зарплаты. Крах в экономике не только в снижении
цен на дома, повышение цен на продукты, бензин и многие комму-
нальные оплаты. И потеря, сокращение в объёме работ. И вот пер-
вая ласточка, невестка теряет работу. Так как объём работы у дочки
тоже падает, меня переводят на полставки, в два раза уменьшается
зарплата. Но всё равно, мы не падаем духом и знаем, что такой крах
был и в те года, когда мы приехали, и всё выравняется и выравня-
ется сейчас тоже. Я всегда говорила, что жизнь, как полёт птиц, и
им когда-нибудь нужно будет спуститься. Так и мы, работая двад-
цать лет, всё время летели, как птицы, всё вверх и вверх, но сейчас
пора спуститься на землю и посмотреть трезвыми глазами. А кто
мы такие, чтобы замахнуться на такое большое строительство, ведь
строили миллионные дома. Банк даёт, конечно, ему выгодно, дать и
подсаживает тебя на проценты, которые, ещё не отстроив дом, ты
должен платить. Ты должен выворачиваться каждый месяц, но пла-
тить месячный моргич.

      Ашот на пенсии и с него маленький спрос. И почему-то в это
время вспоминаю все свои года молодости, когда ему было не до
нас... Как не имеющая век змея. Он никогда не проморгает. Чужую
юбку не пропустит. И мой совет для всех друзья. Конечно, кто ещё
молод. Заметив, что-нибудь такое, бегите сразу от него подальше,
куда глаза глядят у Вас. Не надо тратить свою жизнь напрасно!! Как
мог свою ты жизнь прожить бесцельно. Любить только себя, навер-
но. Тебе до всех всегда наплевать. Друзей у тебя нет, тебе и не надо.
Лишь было бы чем то горлышко смочить. Тебе мы были не интерес-
ны. Ты мог надолго уезжать из дома. Причина, мол, здесь работы нет.
Ты мне всегда так говорил. Но это был один предлог, чтобы уехать
и сбежать из дома. А я одна, как белка в колесе. Как трудно было
мне. Моего старшего, первого сына, рожала без тебя. Уехал в армию,
понятно, не твоя воля здесь была, но от этого лучше мне не стало.
Растила я одна дитя, помощников ведь не было у меня. Работала,
училась. А сыночка в детский сад водила. Мы жили высоко в гори-
стом месте, на подъёме, а сколько раз я падала, когда его на своих,
ещё маленьких ручонках, носила. А сколько раз в мороз и снег зимой
падала, всё спотыкаясь на снегу.

    Помню, один раз был снег, мороз, скользила, ребёнка уронила. А
встать я не смогла. И хорошо соседский мальчик его до детского сада
донёс. А ты хоть раз спрашивал меня, когда приехал, а, как вы обхо-
дились без меня!? Как жила, чем питала сына и себя!? Могла б от-
ветить, что кормила сына, сама же впроголодь жила. Подруга с тех-
никума помогала мне, твои все отвернулись от меня. Моим!? И так
им было трудно, без меня... Отец лежал парализованным больным,
а мать, не работавший всю жизнь, пошла работать. На ней семья,
её копеек не хватало и на их жизнь. Но ты даже не спросил. Почти
три года я ждала. Была спокойна за тебя я и за себя. Ты приедешь,
придёшь, наладим жизнь и будем вместе растить детей. Всё, как у
других людей, по-семейному, но тут ли было. Приехал ты, как герой!
Как будто там тебе на грудь за отвагу медаль повесили. Характером
не тот, какой ты был. И нагуляться не успел ещё с друзьями.
А всё по молодости, опять ребёнка, средненькую, я рожаю. А ты
всё в окошечко смотришь, товарища неженатого своего всё высма-
триваешь. Всё на танцы вам хочется. Не почувствовав себя ни му-
жем, ни отцом, и ещё даже дважды отцом. Можно ли в одной руке
пять яблок удержать вместе? Нет, и надо выбирать. Я же без тебя,
прости, большой здесь жизненный путь прошла. Я просто мама! По-
слушайте только, как это слово звучит! И, если правильно сказать
слово “мама”, ты можешь просто радостно заплакать. И мой совет
для всех, друзья, конечно, кто ещё молод, заметив измену своего
мужа первый раз, бегите сразу. Куда глаза глядят подальше. Не надо
тратить свою жизнь, напрасно, пожалейте вы себя. Наверно, любовь,
что меня держало, но этого мало. А может быть, страх за детей? Кто
может нам про любовь рассказать спокойно? И не поплакать в по-
душку. Такая уж любовь? А я любила! Всё верила ему, ждала, думая,
что наладится всё. Родила доченьку, похожую на него. Он души не
чаял в ней, понемногу стал привыкать он к сыну. И наша жизнь, как
река, потекла в нужном направлении. Он зимой работал, жили мы в
достатке до весны.

    Весна!!... Что ты делаешь с людьми. И он, как перелётная птица,
начинает собираться. Всё подготавливается к перелёту. Опять на се-
вер ему лететь. Как отсидевшаяся птица на юге. Только ждёт, откры-
лась бы дверь клетки, чтобы вылететь на волю, присоединиться к
стае таких же отбившихся от дома «дроздов». Лететь, лететь по сто-
ронам, своими глазками смотреть без век. Заметив птицу в юбке, пу-
скай не воробей, сова, он не пропустит никогда. Как говорил он: « С
неё не убудет». А каково мне тогда, услышав от него такие слова. Так
мой «дрозд «, приткнувшись к стае разных птиц, и полетел работать
на Украину. И под названием работ... Разгул, пьянство и бaлдёжь...
уже и в переносном смысле. Полёт на север на Украину, всё снача-
ла, напрасные труды. Терпение и ожидание. Как, не имеющая век,
змея. Он ничего уже не проморгает. Работает, на танцы ходит. Весе-
лье, шум и пьянка, что надо молодому то Ша-баю. Его там ничего
не пугает. Какие дети? Какая жена? Обманывая всех, танцует. Всех
красавец приглашает, за вечер на подбор, самых лучших из деревни.
Наверно, сравнивая со мной.

    Но и я тоже округлилась, совсем красавицей стала. Шутя, меня
на работе Мадонной называли. Я вам немного, без стеснения, смогу
себя описать в те годы: ростом я была, что надо, волосы длинные,
светло-русые. Носик, немного вздёрнутый вверх. Тёмно-коричневые
брови дугой. На высокий белый лоб всегда свисала пушистая чёл-
ка. Глаза миндалеобразные, достаточно крупными были. Глаза!! Ох,
эти карие глаза! С прозрачным оттенком янтаря! Румяна, алая всегда,
лежали на мраморном беленьком личике. Сквозь ярко красные губы
блестели маленькие жемчужного цвета зубы. В улыбке всё сливалось
так, что оторвать не сможешь глаз. А тут, эта фигура! Просто подроб-
но постараюсь... её описать, конечно, не стесняясь. И нет больше у
меня стыда. Его у меня забрали... Как говорили мне тогда, что я в
то время могла бороться и за Мисс красоты, но поздно. Ведь у меня
же было всё: фигура, грудь хорошей формы, и даже в серных банях,
стоящих на Куре в Тбилиси, все женщины меня смущали. Они-то
знали толк в них... Ведь издавна, из древних лет, там невест для сына
подбирали. Всё в тех же серных банях, все оборачивались, смотря
на меня. Какая кожа, какой белизны цвет. Под серной, природной,
горячей водой, становится с розовым оттенком. Кто-то вслух, уж не
стесняясь, произносит: «Мадонна»...

    Но, я Мадонна была не для него. Он, видя меня каждый день,
просто привык и думал, что так и должно быть, что такую он жену
и представлял для себя. Он на меня внимание даже не обращал. А
только, как вот та кукушка, всё бегал на чужое он гнездо. Но я была
настырна! И в это лето, и в этот год, к нему я не поехала. Я просто
поняла, что я «попала»!? И должна сама выкручиваться сейчас. Я
стала перелистывать учебники. Я просто в институт решила посту-
пать. И я сумела! Я поступила. Сейчас меня не так легко и взять,
как говориться, голыми руками. Наши перелётные птицы стали по-
степенно прилетать домой, и он вернулся... «Учиться ты не будешь»
– сразу он мне сказал. А я же в плач, бегу к его отцу. Конечно, он мне
обещал помочь. И сына своего зовёт он «на ковёр». Закон, почтение
отца, было главным в их семье. И сыновья всегда считались с мне-
нием отца. Отец сказал ему: «Раз поступила, пусть учится она, не
думал, что она поступит. Ведь люди большие деньги дают за это, она
же сама. Значит, есть голова, и будет в семье твоей подмога».
Конечно, в институт мне ходить он разрешал, боясь ослушаться
отцовского указа. Но видя, что держу при нём конспект или книгу,
мог швырнуть, даже при этом говоря: «Чтоб книгу днём не ведал я».
Стал делать мне всё на зло, наоборот. Совсем характер поменял. При
людях был весел хороший, любящий отец и муж. А, как только гость
за порог, какие бранные слова я только не слышала. Я всё терпела,
живя в маленькой квартире, в которой была одна электрическая пли-
та, обогревающая в середине. А также на ней варила обед. Почти
весь день стоял там чайник с кипячёной водой. Спасибо Богу, что
сберёг моих детей.... Горячая плита, горячая вода, как бомба в моей
квартире, каждый день...

    Туалет, если можно так назвать, на всех соседей был один, оче-
редь надо занимать, простите, когда в уборную надо сходить. Вода
только холодная была во дворе, а кто не знает старые Тбилисские
дворы, где вечно очередь за водой. И приходилось всё делать по но-
чам. Уложишь спать детей зимой и летом, круглый год, сама идёшь
во двор стирать в холодной воде. Там детское, его бельё, сорочки, пе-
лёнки, потом надо всё поднять по крутой лестнице, развесить. А мо-
крое белье тяжелее стало. Спускаюсь по нескольку раз, чтоб легче
нести. Развесив всё, опять стирка собралась. Промокла я, до нитки.
Скинув белье, надев халат, смотрю на тело я, на живот и ляжки. От
мороза, красные, как свекла и щиплет как-то странно, наверно, ото-
греваются от мороза. Нагрела чайник, налила чай, достала книги...
Ребёнок плачет, надо покормить. Всё тихо, все сыты, все уснули...
Немного посидев, и мне пора. А завтра всё сначала! Одна лишь ра-
дость у меня, что дети есть. Но я ещё сама дитя и двадцати мне нет.
Опять весна, уже деревья цвести стали, а «птичка– дрозд» всё
не угомонится. Всё подготавливает себя к полёту и сумку полную
грузинским коньяком набил. При этом говорил он улыбаясь: «Заказ
начальства выполняю». Меня, как будто успокоить он хотел: «Не
бойся, позову, когда устроюсь сам». В апреле улетел он, по графику
«перелётных птиц». В июле весточку имею. Даёт согласие на при-
езд! Приехала к нему, встретил он нормально. Совхоз фруктовый
был, и назывался он Ком-Правдой. Квартиру в этот раз нашёл легко,
и хозяйка была, что надо. По дому помогала мне и нянчила детей,
совсем, как нам родня. Даже в клуб разрешала мне ходить. Всё при-
говаривала мне, что я ещё молода. А он придёт с работы, покушает,
даже не отдохнёт, умоется, красиво оденется и бежит... покупаться,
побриться не пропустит, а одеколон нальёт, он на себя, шипр (фр.
Chypre, «Кипр») кажется назывался. И так «воняет», за версту слыш-
но, от тех духов или от сигарет прима. Он покупал, что подешевле,
такая у него натура с детства. Убегал часто, даже не дождавшись
меня. Мне ведь на сборы больше надо. Я не говорю же про себя. Я
в первую очередь мать! И мне детей покормить надо, а он сбежал,
в пути добавил, там концерт, придёшь сама, место тебе «держать»
буду. Кто жил в деревне, это знает, но, кто не жил и даже не был, я
расскажу, чтобы понятней было вам про жизнь мою узнать.

    В деревне клуб есть, один на всех. Билетов нет, бесплатно всё,
чтобы отдыхал сельский народ по вечерам после тяжёлого труда. В
неделю пару раз привезут кино, на воскресенье, может быть, какой-
нибудь концерт. Что достанут!? Что найдут!? А, это было воскресе-
нье. Накормить и уложить детей спать, успела. Одевшись хорошо,
можно даже сказать, красиво, ведь мы же с города Тбилиси, какого
были!! А там имеют вкус! Немного подвела глаза я в первый раз, по-
шла, а ночь, темно... Деревню знаете вы все. Разбиты фонари всегда
везде...и даже сейчас. Иду, боясь, и страх при каждом крике ночных
сов, лае дворовых собак, но я дошла. Смотрю, в дверях солдат, боец,
стоит, в солдатской гимнастёрке. Шутя! Он смотрит на меня. И всё
билет просит. А, я-то знаю, мой внутри сидит, спокойный. Место
держит для меня. И, что билетов здесь, не продают, тоже знаю. Что
за вопросы!? А он меня уже и лебедем назвал: «Откуда залетела к
нам, наверно, с юга». Он обо мне спрашивает у друзей. А там сын
моей хозяйки был. Оставь её, она у нас живёт, и почему-то называя
его фамилию,– Котиливец, которую я запомнила на всю оставшуюся
жизнь. Он мне перевернул всё в семейной жизни нашей. «Оставь её,
– хозяйки сын повторил ему– Она, жена Ша-бая, ты наверно знаешь
его»... А он опять: «Ну, как, ведь у него, кажется, там сидит другая!? «
И отпустить внутрь в клуб не собирался, он просто познакомиться со
мной хотел. Хозяйки сын, он хорошим был. Всегда он спал под сет-
кой во дворе, укрывшись от комаров ночью под беседкой. Хозяйка,
мать его, Полина, прекрасная женщина, чем только могла помогала
мне. Любила и меня, и деток, то молока нам принесёт, то фруктов.
Он дёрнул его за гимнастерку и ещё раз сказал: «Я повторять не
буду больше, нарвёшься на неприятности. Тебе сказал, что она Ша-
бая жена». Тот отпускает, пропуская внутрь, а у меня в ушах звенит
всё это слово «Ша-бая», не слышала такого я пока... Он, конечно,
извинился, сказав, что первый день из армии сегодня. Пробравшись
вовнутрь с трудом, места там нет, стоят в проходе, вижу, кто-то мне
рукой всё машет. Ах, это он, и тихо, тихо продвигаюсь к месту. При-
села, духота, нет ни фена, а о каком кондиционере говорить? А запа-
хи какие, там скотники рядом сидят, доярки. Кто успел помыться, кто
не успел, почти третий курит. И дым стоит, то ли от сигарет, то ли от
тусклого прожектора на сцене. Такое вынести невозможно, и я ему,
наклонившись, рассказала случай у двери со мной. Он встал. «Идём
домой»– мне говорит. И это был последний раз, что он ходил бы сам
на концерт, либо в кино или ещё куда-нибудь, без меня. Забыл он всё,
лишь бы не нарушить наш мирный дом. А тот солдат мне жизнь на-
всегда поменял, открыв ему на меня глаза. Но, всё равно, почти всю
жизнь оставшуюся, он остаётся Ша-баем…


2013

Продолжение романа                http://www.proza.ru/2013/07/21/169

Начало второго тома романа          http://www.proza.ru/2013/04/27/1518
Начало первого тома романа          http://www.proza.ru/2011/03/16/208


© Каменцева Нина Филипповна, 2013
Свидетельство о публикации №213070500555
http://www.proza.ru/2013/07/05/555