Архиерей и бабушки

Кто воцерковлён в православии, тот знает, что каждый Великий Пост начинается чтением за богослужением  канона Андрея Критского. Это - покаянное произведение, где после каждого стиха церковный хор поёт печальное "Господи, помилуй".

Чтение этого канона по обычаю в кафедральном соборе совершает правящий Приходские бабулечки в это время стараются расположиться в храме поближе к архиерейской кафедре, потому что так "святее будет".

И вот, приглушается свет в храме, начинается чтение, но как только доходит до "Господи помилуй", бабулечки осеняют себя крестным знамением и грохаются на колени. "Грохаются", конечно, сказано несколько преувеличенно, но в тишине храма это производит именно такой звук, потому что бабулечек  много. А поскольку "Господи, помилуй" поётся достаточно часто, то физические упражнения бабушек производятся с той же частотой.

Кто знает православных бабушек, тот не сомневается, что утомление и нездоровье у них может быть во всём, но только не в том, что касается церковных обычаев.

Напряжение нарастает. Сослужащие архиерею священники начинают понемногу втягивать головы в плечи, потому опытно знают, что за этим последует. И предчувствия их не обманывают.

Архиерей останавливает чтение, и, громко на весь храм раздаётся его выразительный баритон: "Включите свет!". После того, как свет включён, он оглядывает сгрудившихся для пущей благодати растерянных бабулек:

- Каждый год говорю! Ну кто научил на "Господи, помилуй" костями вашими стучать?!  Раз уж вам нравится кланяться, всем - по пятьдесят поклонов!".

Православные, а особенно монахи, должны знать, что поклон в данном случае предусматривается земной, то есть именно так как и делали бабушки с опусканием на колени.  А кто знал правящего архиерея, тот понимал, что пятьдесят поклонов - самая низкая его категория. Дальше шли по возрастанию - сто, триста и пятьсот. Так что к бабулечкам владыка отнёсся весьма милосердно.

- Благоговейнее надо быть! Надо сердцем каждое слово чувствовать! А когда вам тут чувствовать, когда разгремелись коленками на весь храм! Сами несмысленные и другим мешаете!  - продолжал бушевать архиерей.

Бабулечки стояли ни живы, не мертвы, а одна со страху начала исполнять поклоны прямо не отходя далеко от кафедры.

- Прекратить! Даже простой вещи понять не могут! Господи, ну что с ними делать?!

Инициативная бабулька замерла.

- А Вам сто поклонов благословляю! Понятно?!

Онемевшая женщина только робко кивнула головой.

В храме наступила абсолютная тишина. Владыка ещё минуту подышал, чтобы успокоиться, потом благословил уже миролюбиво погасил свет, и в полной тишине чтение продолжилось.

Ещё долго укорял себя владыка за гневливость и несдержанность, зная, что вразумления прекрасной половины человечества, находящихся в серьёзном возрасте, хватит только на год. И на самом деле, на следующий год при чтении канона все стояли смирно, однако, по-прежнему, прижимаясь к архиерейской кафедре для пущей святости.  УвАжили бабулечки владыку, хотя всё же и переговаривались потом между собой, что на колени с каждым "Господи, помилуй" становиться всё же надо. Это просто владыка не всё понимает.

Ровно через год история с бабушкиными поклонами повторялась один в один, но уже с присоединением  к коленопреклонению менее опытных, но более молодых прихожан. Раз старшие делают и нам так нужно. Бабулечки же знали: "Что там архиерей? Покричит, покричит, да и перестанет. Не убьёт же. Такое уж его архиерейское дело".

Вот какой у нас народ, личный пример-то, он лучше перенимается, не то, что теория какая-то... И каждая бабушка всё лучше любого архиерея знает. Молодой ведь ещё...