Христо Ботев Хайдуки

VIII МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНКУРС ПОЭТИЧЕСКИХ ПЕРЕВОДОВ
"БОЛГАРСКИЙ ЯЗЫК: МЕСТО И ЗНАЧЕНИЕ
В КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЕВРОПЫ"
http://www.stihi.ru/2013/03/31/11406
 http://www.stihi.ru/2013/01/06/2744

ХРИСТО БОТЕВ, БОЛГАРИЯ
      ХАЙДУТИ
  Б а щ а   и   с и н


Я надуй, дядо, кавала,
след теб да викна – запея
песни юнашки, хайдушки,
песни за вехти войводи –
за Чавдар страшен хайдутин,
за Чавдар вехта войвода –
синът на Петка Страшника!
Да чуят моми и момци
по сборове и по седенки:
какви е деца раждала,
раждала, ражда и сега
българска майка юнашка;
какви е момци хранила,
хранила, храни и днеска
нашата земя хубава!
Ах, че мен, дядо, додея
любовни песни да слушам,
а сам за тегло да пея,
за тегло, дядо, сюрмашко,
и за свойте си кахъри,
кахъри, черни ядове!
Тъжно ми й, дядо, жално ми й,
ала засвири – не бой се, –
аз нося сърце юнашко,
глас имам меден загорски,
тако ме никой не чуе,
песента ще се пронесе
по гори и по долища –
горите ще я поемат,
долища ще я повторят
и тъгата ми ще мине,
тъгата, дядо, от сърце!
Пък който иска, та тегли –
тежко му нима ще кажа?
Юнакът тегло не търпи –
ала съм му думал и думам:
Блазе му, който умее
за чест и воля да мъсти –
доброму добро да прави,
лошия с ножа по глава –
пък ще си викна песента!

1. 
Кой не знай Чавдар войвода,
кой не е слушал за него?
Чорбаджия ли изедник,
или турските сердари?
Овчар ли по планината,
или пък клети сюрмаси!
Водил бе Чавдар дружина
тъкмо до двайсет години
и страшен беше хайдутин
за чорбаджии и турци;
ала за клети сюрмаси
крило бе Чавдар войвода!
Затуй му пее песента
на Странджа баир гората,
на Ирин-Пирин тревата;
меден им кавал приглаша
от Цариграда до Сръбско
и с ясен ми глас жътварка
от Бяло море до Дунав –
по румелийски полета...

Един бе Чавдар войвода –
един на баща и майка,
един на вярна дружина;
мъничък майка остави,
глупав от татка отдели,
без сестра, Чавдар, без братец,
ни нийде някой роднина –
един сал вуйка изедник
и деветмина дружина!...
Хлапак дванайсетгодишен
овчар го даде майка му,
по чужди врата да ходи,
на чужд хляб да се научи;
но стоя Чавдар, що стоя –
стоял ми й от ден до пладня!
И какво да ми спечели?
Голям армаган на майка –
тез тежки думи отровни:
„Що ме си, майко, продала
на чуждо село аргатин:
овци и кози да паса,
да ми се смеят хората
и да ми думат в очите:
да имам баща войвода
над толкоз мина дружина,
три кази да е наплашил,
да владей Стара планина,
а аз при вуйча да седя –
при тоз сюрмашки изедник! –
копилето му да бавя;
час по час да ме нахоква,
че съм се и аз увълчил,
че човек няма да стана,
а ще да гния в тъмница
и ще ми капнат месата
на Кара баир на кола...
Проклет бил човек вуйка ми!
Проклет е, майко – казвам ти,
не ща при него да седя,
копилето му да бавя
и крастите да му завръщам.
Яли ги свраки и псета!
При татка искам да ида,
при татка в Стара планина;
татко ми да ме научи
на к`ъвто искам занаят.”
Зави се майка, замая –
камък й падна на сърце;
гледа си в очи Чавдара,
във очи черни, големи,
глади му глава къдрава
и ръда клета, та плаче.
Чавдар я плахо изгледа,
и с сълзи и той на очи
майка си бърже попита:
„Кажи ми, мале, що плачеш?
Да не са татка хванали,
хванали или убили,
та ти си, мале, остала
сирота, гладна и жъдна?”

Прегърна майка Чавдара,
в очи го черни целуна,
въздъхна, та му продума:
„За тебе плача, Чавдаре,
за тебе, дете хубаво,
писано, още шарено:
ти ми си, синко, едничък,
едничък още мъничък,
а лоши думи хортуваш; 
как ще те майка прежали,
да идеш, синко, с татка си,
хайдутин като ще станеш!
Татко ти й снощи доходял,
за тебе, синко, да пита –
много ме й съдил и хокал,
що съм те, синко, пратила
при вуйча ти, а не при него –
да види и той, че има
хубаво дете юначе;
далеч ли да го проводи,
на книга да се изучи,
или хайдутин направи,
по планината да ходи.
Триста заръци заръчал,
в неделя да те проводя
на хайдушкото сборище...
Ще идеш, синко Чавдаре,
едничко чедо на майка!
Ще идеш утре при него;
ала те клетва заклинам,
ако ти й мила майка ти,
да плачеш, синко, да искаш
с дружина да те не води,
а да те далеч проводи,
на книга да се изучиш –
майци си писма да пишеш,
кога на гурбет отидеш...”

Рипна ми Чавдар от радост,
че при татка си ще иде,
страшни хайдути да види
на хайдушкото сборище;
а майка ядна, жалостна,
дете си мило прегърна,
и пак заръда, заплака!...

               1871 г.

       ХАЙДУКИ
      Отец и сын
  http://www.stihi.ru/2013/01/06/2744

                Перевод с болгарского
                Александра Борисова

Играй, дедо, на  кавале,
А  я спою тебе песню,
Юнаков  песню,  хайдуков,
Мятежную  старую  песню -
О  грозном Чавдаре  хайдуке,
Чьё  имя, Чавдар – воевода,
О  Страшника  Петки  сыне!
Услышат девки и парни,
На  сборищах и посиделках:
Каких  детей  рожала,
Рожала, родит и сегодня
Болгарская  мать – героиня;
Каких  парней  растила,
Растила, растит  и  сегодня
Земля  прекрасная  наша!
Ах,  мне, дедо,  надоело,
Любовные песни   слушать,
А  петь самому  о тяжелом,
О  жалкой  доле бедняцкой
О  горьких  его заботах,
И  бедах,  горестях чёрных!
Грустно мне, дедо, печально,
Но  ты дуди – не страшися,
Имею  я сердце героя
Голос  медный загорский,
Никто  лишь меня не слышит,
Песня моя пролетает
Лесами  и  по долинам -
Леса  пусть её услышат,
Долины  её повторят,
И  сразу печаль  отхлынет,
Тяжесть  моя  от  сердца!
Тому  же, кто горе ищет
Тяжко  вам -   им  скажу ли?
Юнак печали не  терпит -
И  вам скажу  я на это:
Счастлив  лишь тот, кто сможет,
Отмстит  кто  за честь  и веру,
Добром  на добро ответит
Плохому – ножом по горлу,
О  том и пою  я песню!

Не  слышал кто о Чавдаре,
Не  знает кто  воеводу?
Чорбаджия  ли  кровопивец,
Турецкие ли сердары?
Пастух  ли в горах высоких,
Несчастный  ли горемыка!
И  грозно Чавдар  дружину
Свою в двадцать лет водил он
И  страшным был хайдуком
Для  турок и чорбаджиев;
Несчастным  и горемыкам
Крылом  был Чавдар – воевода!
За  то  ему песни пели
В  лесах у Странджа баира
На  травах Ирин – Пирина;
Кавал  медный песням вторил
От  Сербии  до Царьграда
И  жницы  их громко пели
С  Дуная -  реки до моря,
Полей  румелийских широких….

Один  был Чавдар – воевода
У  мамы родной и бати,
Один у верной дружины;
Мальцом  свою  мать оставил,
Глупец  от отца отделился,
Без  сёстер Чавдар, без  братьев,
Нигде  никакой  кровинки,
Лишь  дядя один кровопийца
Да  девятеро дружина!...
Двенадцати  лет  от роду
 В овчары он нанялся,
Стучать   по чужим воротам,
И  хлебом  чужим  давиться;
Но  был там Чавдар недолго -
Полдня всего  до обеда!
А что же он заработал?
Укором  матери стали
Слова ядовитые злые:
«За что меня, мама, продала
В  чужое село батрачить,
Овец  чтобы пас и коз я,
Народ надо мной смеётся,
В  глаза говорят мне люди:
Имеешь  отца воеводу,
Что водит большую дружину,
И  всюду его боятся,
Три  округа держит в страхе,
Владеет он Старой планиной,
А  я сижу  при дяде,
Что  шкуру  с людей сдирает!
Ублюдка  его качаю;
И  мне постоянно он тычет,
Что сам я в волка превратился,
Что  уж человеком не стану,
И  что сгнию  я в темнице,
И  скоро проткнут моё тело
На  карабаирских  кольях…
Проклятый  мой дядя  кровавый!
Проклят,  говорю тебе, мама,
Не  буду сидеть я с ними,
Его  забавлять  ублюдка,
Стеречь  его  коз  паршивых.
Пусть  псы их сожрут  и сороки!
К  отцу я хочу вернуться;
К отцу на Стара планину;
Отец  пусть меня научит,
Научит  меня  он  делу».
В  кручине мать  и  тревоге -
Ей  камень  упал  на сердце;
Глядит  она в очи Чавдару,
Большие  и чёрные очи,
Кудрявую голову гладит,
Несчастная  плачет , рыдает.
Чавдар  на неё робко глянул,
На  слёзы в глазах её милых,
И  мать он поспешно пытает:
«Скажи ты мне,  мама,  что плачешь?
Отца моего ли схватили,
Схватили  или убили,
А  может  ты, мама,  осталась
Голодной  и  хладной  вдовою?»
Обняла  тут мама  Чавдара,
И  в чёрные очи целует,
Вздохнув,  говорит она сыну:
«Чавдар,   о тебе я плачу,
Скорблю  о тебе, мой статный,
Мой писаный сын и красивый,
Единственный  и  ещё  малый;
Слова  говоришь плохие,
Я  плакать не перестану,
К  отцу ты идёшь, сыночек,
Хайдуком, повстанцем  станешь!
Отец приходил  к нам ночью,
Тебя  он хотел  увидеть,
Меня  осуждал  он сильно,
Что  к  дяде тебя  послала.
Отец  говорит, что будешь
Хорошим  ты сыном – юнаком;
Тебя  он проводит дальше,
Там умные книги изучишь,
Иль  сделает сына хайдуком,
Повстанцем, дружиной  что  ходят.
Он  триста наказов  напомнил,
Тебя  проводить  в воскресенье,
На  сборище завтра хайдуков…
Пойдёшь  ты, Чавдар,  мой сыночек,
Единственный  чадо  у  мамы!
И  завтра уходишь ты рано,
Но,  сын,  я тебя заклинаю,
Что  если тебе  дорога  я,
Прошу  я, сыночек, и плачу,
С  дружиною ты не водися,
Отец  тебя  дальше  проводит,
Изучишь  ты умные книги -
И  маме письмо ты напишешь,
Когда  ты уйдёшь на чужбину»…

Подпрыгнул Чавдар  тут от счастья,
Что в горы к отцу он уходит,
И  страшных  хайдуков  увидит
На сборище ихнем хайдуцком;
А  мать  одиноко  и горько,
Милое  дитё  обнимает,
И  плачет она  и  рыдает!...