Апельсины

......Даже не верится, что такое было когда-то… Это сейчас в магазинах чего только нет – глаза разбегаются, денежки только успевай отсчитывать, покупай – не хочу… А были времена иные совсем на моей памяти. Может, только в наших краях, может, и во всей, огромной тогда, нашей стране...
......Нет, нельзя сказать, что полки пустыми глазницами на нас смотрели. Надо отдать должное творчеству продавцов в магазинах, умели они «подать товар» - на огромных брикетах масла за стеклом витрины такие розы цвели – живым под стать. Или из консервных банок таких Пизанских башень настроят, кажется, ветерок дунь – развалится сооружение, ан - нет, стоит. И обувь была, может, не шибко модная, но сносу ей не было, нога вырастала у дитёнка быстрей, чем рвались все эти сапожки-сандалики… И пальто висели на законном месте, на вешалках, и пусть, мешковаты, слегка, но – тут присобрать, там подстрочить – все ходили, никто не обижался. То ли – сравнивать не с чем было?
......Даже деликатес, по нынешнему времени, икра зернистая чёрная, запросто развешивалась в промасленную бумагу, без всякого ажиотажа. И яблоки зимой привозили к нам, венгерские. Жёлтые и красные, со вкусом груши, такое вот кусаешь, а сок так и брызжет тебе на руки, на щёки – эх, хорошо! ...А ещё начала работать у нас под боком шоколадная фабрика «Россия», и впервые увидели мы её фигурный шоколад – в блестящих обёртках лежали деды Морозы, зайцы, бочонки, порой, даже с начинкой, как в конфетах «Ассорти»… Ох, и любили мы, ребятня, зависнуть у витрины, разглядывая всю эту роскошь и радость! А продавцы гоняли нас, потому что на стекле оставляли мы отпечатки носов своих и пальцев. Не всегда, ой - не всегда у родителей хватало денег, чтоб так вот, взять - побаловать... Больше – вприглядку пожирали глазами мы красоту эту несказанную.
.....А вот чего у нас не было никогда в магазинах, так это – апельсинов. Привозил их из самой Москвы раз в году кто-нибудь из родителей – специально для Новогодних подарков, по два - на ребёнка. Вот уж был праздник! Аромат вскрытых шкурок будоражил потом ещё несколько дней носы наши…Чего только мы не придумывали, чтоб продлить удовольствие от поедания – и на лицо брызгали, выдавливали капли масла эфирного из шкурок, вместо духов, и жевали их, оставляя вкусную мякоть на потом… Снимали тонкую плёночку с каждой дольки и только после этого смели прикасаться к нежнейшей мякоти… Да… Было…
.....А было это в ничем особо непримечательном 1969 году. Магомаев спел на Новогоднем концерте тогдашний хит - «Чёртово колесо», пролетели праздники уже, и надо было в школу. И тут – нашей семье из трёх человек дали квартиру в новостройке! Сносили старые дачи, а на их месте возводили за домом дом, и оттого район был похож на рот младенца, зубы которого, одни уже – совсем большие, беленькие, другие - только что десну режут, фундамент будущего дома врыт, и ничего больше.
.....Переселение нам хлопот особых не доставило, мебели то – шифоньер, да кровать, да тумбочка с телевизором «Рекорд», ну, ещё пара чемоданов, да узел с постелью. Мама в начальной школе преподавала, директор и помог «выбить» ей машину. Отца к тому времени уж четыре года, как костлявая за руку увела. И его место для меня, по праву, занял старший братишка. Мне девятый год шёл, а ему, как-никак - семнадцать, заканчивал школу уже. К тому же – серьёзен и ответственен был всегда. Сказал, как отрезал. Убедилась я в этом давно – читать только начинала, сижу под столом - моё излюбленное место, у батареи, на фуфаечке, сказочками волшебными зачиталась… Тут он меня обедать позвал. А сказка - на самом интересном месте… Погоди, Толя, - я - ему. Это брата так зовут. А он мне и говорит:

- Иди сейчас же, а то книжку спрячу – не найдёшь…

.....Не поверила я, читаю дальше… И – напрасно! Отнял брат у меня книжицу, и есть заставил. И ведь, правда, не нашла я её дома, как ни искала. И только, много лет спустя, у бабушки в деревне попались сказки те мне на глаза – вот, ведь, не поленился увезти куда?! Куда, как серьёзен!
.....Отвлеклась я… Так, вот, перебрались мы на новую жилплощадь, а я мала была, да глупа, в школу с мамой за ручку, и - обратно. Есть детки шустрые, всё на лету схватывают, но это - не про меня. Сведи меня чуть в сторону – дороги домой не найду. Ну, так, пока мама в продлёнке учеников тетрадки проверяет, я с ней сижу, свои примеры, да задачи решаю. Чтоб вместе вернуться. Неделя, другая проходит… Тут выяснилось, что одна из одноклассниц моих в соседний с нами подъезд переехала жить. Ну, и начали мы с ней иногда домой ходить, чтоб до вечера в школе не зависать. Вот из-за Иры той и случилась вся эта история.
......Однажды прибегает она к нам, запыхалась вся, кричит:

- В соседний магазин апельсины привезли, Марокканские! Очередища!.. Но если что – я на тебя заняла, пойдешь?!

......Я вопросительно посмотрела на маму – Что скажет?! Денег лишних у нас не водилось, и выпрашивать я бы не стала. Но мама почему-то терпимо отнеслась к Иркиной настойчивости, достала кошелёк, и отсчитала мне на пару килограммчиков.
.....Примчались с подружкой в магазин. Народу – не протолкнуться, но мы, мышками юркими, под локтями пролезли, и встали в свою очередь. Духота, теснота, да ещё ругаются все:

- Больше кило в руки не давать!- Орут те, кто сзади.

А им в ответ тётка какая-то, в авангарде, растопырив локти, чтоб не давили особо, через плечо бросает:

- Почему это? Я честно отстояла свою очередь! Буду брать, сколько хочу! Не ваше забираю…

......В ответ ей несётся :

- Тогда чё другим достанется, ежели ты всё захочешь, хапуга?!

......Мы стоим с Иркой, головы не повернуть. Как маленький наш магазинчик смог вместить такую пропасть народу? Тем не менее, очередь помалу движется, а за окном смеркаться уж стало, и сколько там – четыре ли, шесть - не поймёшь вовсе. Январь, темнеет-то рано.
......Впереди уж и прилавок показался, и вот они - вожделенные, круглобокие, ароматные…- проносятся мимо в чужой авоське! Наша очередь не подошла ещё… Вдруг, заволновались все как-то, загомонили, говорят - кончаются… Закончились апельсины перед самым нашим носом… Подвезут, говорят, завтра… Как – завтра?! Я уж и вкус их кисловато-сладкий во рту ощущала, слюна – вожжой, как бабушка говорила, брызги от шкурок на руках видела, маслянистые, солнечные – что твои духи! Представляла, как зубками срывать буду шкурку, и есть апельсиновую солнечную мякоть… И всё это – завтра?
......Ирка моя и тут нашлась. Подслушала разговор взрослых - кто-то говорил, что фрукт этот редкостный ещё в одном месте продают, и дорогу туда она-де, знает!

- Пойдём, -говорит,- хоть и далеко, зато с апельсинами домой явимся…

......Я долго упиралась, боялась, мама накажет... Рука-то у мамы тяжела, при случае и папкин офицерский ремешок могла прибавить, для внушительности. Но осторожность моя и страх неизвестности побороло искушение подержать в руках оранжевый мячик апельсина. Сильней меня оно оказалось. А поскольку город я знала плохо, положилась полностью на поводыря своего.
......Надо отдать должное – привела Ира к нужному киоску в другом конце города, к заветному источнику рыжего фрукта, протащила меня она по тёмным улочкам заправским вожаком, а мне бы хоть названия тех улиц посмотреть… Это деток позже я учила на ошибках своих, и город наш они знают, как топографы.
......Пришли мы, народ топчется от холода на месте, а чего ждут – не понятно, киоск-то закрыт, и нет никаких апельсинов! Все надеются – подвезти должны… А когда – может, утром?! Но о плохом не думается, все стоят, и мы с подружкой туда же. Время бежит, ноги мёрзнут, нос красный, то и гляди – отвалится, мороз под пальтишко ныряет, за коленки цепляет – спасу нет! Но пуще любого мороза мучает меня ожидание возмездия за эту «прогулку» по ночному городу… Знала ведь, что маме не понравится… Но изменить ситуацию не могла – без Иры дороги домой ни за что не нашла бы, а та упёрлась, стоит! И я рядом стою, трясусь. Уж, вроде, и апельсины мне те - не в радость! Ночь на дворе…
......Вдруг, две крепкие мальчишечьи руки выдёргивают меня из очереди и мыслей грустных – брат! Я люблю своего брата, всегда ценю его и почитаю, но в тот раз я была рада ему, как никогда! Повисла на шее, как же – спаситель-избавитель! А Толик на меня как напустится:

- Гулёна! Ты знаешь, который час? Ты знаешь, что мама с ног сбилась, обегала весь город? А сейчас - с милицией тебя разыскивает? –
А сам трясёт меня, как грушу, и я мотаю головой, и сердечко моё замёрзшее ещё пуще сжалось – ой, что будет!..

......Ирка осталась стоять, видать, у них в семье так можно… А я всю дорогу к дому за братишкой бежала. Я ж говорю – серьёзный… Он впереди, хмурый, а я сзади семеню, как побитая собачка, и так-то мне плохо, и так-то мне стыдно… Он и мама меня разыскивают, устали. А я, как дура, в этой очереди…
......Пришли домой, темно, мамы, значит, нет ещё… Время - девять… Сотовых тогда не было, чтоб сообщить ей, что нашлась-то я… Я нырнула в ванную, отогреться, Толя, с самым суровым видом, молча навёл мне чаю, а я есть-пить отказываюсь – недостойная… Он и постель мне расстелил, - Ложись, - говорит… А какое там?.. Плачу, маму жду…
......Оттаяла, малость, спряталась в кладовочке, фуфаечку любимую свою на пол бросила, комочком на ней свернулась, и на свет нейду. Вот, сейчас, мама порог переступит, кинусь к ней - просить прощения…
......И задремала как-то… Сказалось ли переохлаждение или напряжение последних часов, только, как сквозь вату, слышу уже голос мамин… И понимаю, что встать-то не могу. Доносятся до меня обрывки фраз, как шум, не более. Вроде бы, мама сердится, а Толя за меня заступается – ведь нашлась же!.. И даже сквозь сон я благодарна брату за его такую защиту… Точно не помню, кто из них прикрыл меня одеялкой… Теплее стало, и вздрагивающие от былых рыданий плечики худенькие мои успокоились, наконец. И снились мне всю ночь апельсины… Они кружились над головой, как цветные шарики или радужные мыльные пузыри, огромные, рыжие, лопались звучно, и из них брызгал ароматный сок, как оранжевый дождик, на меня, на брата, на маму… И было радостно, и только чуть-чуть жалко тех лопавшихся апельсинов… Глупая, в общем, была…
.....Так и проспала я до утра в кладовке нашей, в новой квартире, благо, позволял размерчик, вполне, я ж мала была, совсем. А мама посердилась-посердилась и перестала, поняла, что сама себя я больше наказала, чем можно. Много лет спустя, когда у меня свои детки росли, понятней мне стали её переживания. Историю эту дочка меня и попросила записать, чтоб не забыть потом, своим деткам пересказать, для науки.