Молодая берёза из Роберта Фроста

 Начнёт берёза лопаться по швам,
 сквозь зелень детскую покажет белый шрам,
 но как бы ни любили молодых
 и стройных, всё же дни уходят их.
 И вскоре белый день умножит свет,
 урежет тьму, её как будто нет,
 но навсегда корой бела она –
 лишь крона остаётся зелена –
 и гнёт по ветру вешнюю красу.
 (Да не из смелости - и в поле, и в лесу
 доверчива бывает красота.)
 Со временем она уже не та,
 что раньше увидали у стены
 средь сорняков и пощадили мы:
 она была не толще тростника,
 затем не больше удочки. Рука
 не поднялась сгубить её, и вот
 столь мощный ствол пред взорами встаёт,
 что требует от нас лишь восхищенья,
 рубить его - мы не одобрим рвенья.
 Нaм крaсота дaна, берёзе - стaть,
 чтоб жизнь своею жизнью укрaшать.



 A Young Birch

  The birch begins to crack its outer sheath
 Of baby green and show the white beneath,
 As whosoever likes the young and slight
 May well have noticed. Soon entirely white
 To double day and cut in half the dark
 It will stand forth, entirely white in bark,
 And nothing but the top a leafy green—
 The only native tree that dares to lean,
 Relying on its beauty, to the air.
 (Less brave perhaps than trusting are the fair.)
 And someone reminiscent will recall
 How once in cutting brush along the wall
 He spared it from the number of the slain,
 At first to be no bigger than a cane,
 And then no bigger than a fishing pole,
 But now at last so obvious a bole
 The most efficient help you ever hired
 Would know that it was there to be admired,
 And zeal would not be thanked that cut it down
 When you were reading books or out of town.
 It was a thing of beauty and was sent
 To live its life out as an ornament.